Материалы биографии - Эдик Штейнберг

Но в Париже Эдик, как он сам говорил, просто «зимовал», а на лето неизменно уезжал «на родину» – в Тарусу и в Москву. Но во всех трех пунктах он неизменно писал свои метафизические полуабстракции, которые выставлялись в самых известных музеях мира, в том числе в Третьяковской галерее и в нью-йоркском Музее Гуггенхайма. Не так давно Штейнберг стал академиком Российской академии художеств. За выдающийся вклад в развитие живописи он был награжден золотой медалью РАХ и орденом Дружбы.

У Эдика Штейнберга была мастерская на улице Кампань-Премьер, в двух шагах от бульвара Монпарнас. В разное время на этой улице жили Пикассо, Кандинский, Миро, Макс Эрнст, Юрий Анненков, Маяковский, Николя де Сталь, Зинаида Серебрякова, Александр Бенуа.

Сейчас у мастерской не стало хозяина.

«Эдуард уже два-три года чудесным образом избегал приговора врачей, предупреждавших, что скоро конец. Он был полон неудержимого стремления к жизни, и каждый раз ему удавалось вернуть силы», – сказал Бастианелли.

Эдик Штейнберг был чрезвычайно теплым человеком, радушным, легким, обаятельным, «как кот Бегемот» (по насмешливо-любовному выражению собрата, О. Рабина). Как объяснить подобный личный магнетизм? Как сказано у Конфуция: «Любите, и вас будут любить».

Казалось, все последнее время Эдик был жив всеобщей любовью к нему. И еще – был он подлинным, стопроцентным интеллигентом, аристократом духа.

Таруса, 2012 год. Жена Эдика Галина Маневич перевезла его тело из Парижа в Москву. В Третьяковской галерее состоялась церемония прощания с художником. Похоронен Штейнберг, согласно его завещанию, в Тарусе.

* * *

Он говорил: «Я всегда чувствовал, что связан с Европой. Я – русский продолжатель “Ècole de Paris”. Я перекинул мостик времен – вот и вся моя заслуга. Я из Москвы уехал в Тарусу через Париж. А так я давно уехал в себя…»

Глава 2

ПИСЬМА, ПОЛУЧЕННЫЕ МНОЙ В ПАРИЖЕ ПОСЛЕ СМЕРТИ ЭДИКА

Дорогая Галя! Мы все глубоко опечалены смертью Эдика. Он был очень светлым человеком и художником. В память о нем будем стараться сделать его выставку в галерее. Держитесь.

Галочка, дорогая! Печальная новость о кончине Эдика дошла до Ирины Лебедевой. Она искренне соболезнует тебе и просила нас уточнить сроки отпевания Эдика в нашем храме. По просьбе Лебедевой мы сообщаем тебе все координаты ее помощника Милены. Она будет вести переговоры с настоятелем храма по поводу отпевания. Еще раз выражаем наши соболезнования.

Уважаемая Галина Иосифовна.

От лица Московского музея современного искусства выражаю Вам глубочайшие соболезнования в связи с кончиной Вашего супруга. Эдуард Аркадьевич был одним из ярчайших представителей второй волны русского авангарда и внес выдающийся вклад в историю мировой живописи – его жизнь и творчество навечно вписаны в летопись искусства. Мы бесконечно гордимся тем, что работы столь выдающегося художника есть в коллекции нашего музея. Эдуард Аркадьевич навсегда останется в нашей памяти, а его творчество никогда не утратит своего значения. В эту тяжелую минуту мы скорбим вместе с Вами.

С глубоким прискорбием,

Уважаемая Галина Иосифовна!

С искренней скорбью мы получили известие о смерти Вашего супруга, Эдика Штейнберга. Зная работы Эдика, мы видели в нем интересного художника, выставку которого мы хотели представить польской аудитории. Но, когда мы познакомились с ним лично, он оказался прежде всего открытым и сердечным человеком, и именно таким мы его запомнили.

Смеем Вас заверить, что если Вы будете когда-нибудь путешествовать по маршруту Париж–Москва, то Музей искусства в Лодзи всегда будет рад встретить Вас.

Выражаем наше глубокое соболезнование.

Директор и сотрудники Музея искусства в Лодзи.

Глубокоуважаемая госпожа Маневич.

Два месяца назад я прочитала в газетах печальное известие о кончине Вашего мужа Эдуарда Штейнберга. Как историк, занимающийся последними десятилетиями истории СССР и тем, что происходит сегодня в обществе, политике и культуре «постсоветских» государств, я всегда интересовалась искусством второй волны русского авангарда, и в особенности творчеством замечательного художника Э. Штейнберга. Поэтому я хотела этим письмом выразить Вам мое глубочайшее соболезнование.

Кроме того, я хотела задать Вам вопрос, касающийся судьбы личного архива Вашего мужа. Извините, если этот вопрос покажется Вам несвоевременным.

Я руковожу Институтом Восточной Европы при бременском университете, при котором существует также архив, в котором на сегодняшний день собраны многие материалы русской эмиграции. Наш институт специализируется на изучении инакомыслия, подполья, диссидентства, неформальной культуры в бывшем СССР и странах Восточной Европы периода после 1953 года. Этим определяется также собирательный профиль архива.

У нас хранятся личные архивы таких выдающихся теоретиков современного искусства, как Игорь Голомшток и Борис Гройс (фонд последнего включает также многочисленные материалы Ильи Кабакова), материалы поэтов и художников Генриха Сапгира, Игоря Холина, Дмитрия Пригова, Анатолия Брусиловского и других. Мы последовательно ориентируемся на то, чтобы пополнять наши фонды русскоязычными материалами, в особенности материалами художников-эмигрантов. Поэтому, если судьба личного архива Вашего мужа еще не решена, мне казалось бы, что Бремен был бы в данном случае хорошим и достойным адресом. Буду очень рада, если Вы откликнетесь на это письмо, и готова ответить на любые возможные вопросы, касающиеся нашего института и архива.

С уважением, профессор

Дорогая Галя,

бедная! Я очень печален. Эдик много страдал, и ты тоже.

Я Эдика любил. Ощущаю большую пустоту.

Обнимаю тебя от всей души.

Дорогая Галя, нам сообщили о кончине Эдика. Горячо сочувствуем твоему горю, всегда помним о былом и прекрасном времени нашей общей молодости.

Сегодня Альбрехту было бы 68 лет. Умер 13.03.1990. Могила в Бохуме.

Обнимаю тебя, Галя, без слов. Жду тебя когда угодно.

Милая, многоуважаемая Галя.

С глубоким потрясением я вчера узнал, что твой любимый и наш глубоко признанный Эдик скончался. Слыша эти грустные известия через Сабину, я сразу же думал о нашей последней встрече в Париже, куда звонил в 2011 году несколько раз, но, к сожалению, никто не поднимал трубку. Поэтому сегодня – как утешение – смог смотреть на телеканале Культура, где разговор с Эдиком 4-ого января 2012 года был записан вместе с подготовкой выставки в Третьяковке. Видно было, что Эдик мучился, едва произнося слова: «Я работал для себя, а люди для меня – подарок».

Он был всегда такой скромный художник и человек, и какие драгоценные произведения он оставил!

Я в эти тяжелые часы сочувствую с тобою, милая Галя, желая тебе крепкого здоровья. Я всегда вспоминаю Эдика с теплым чувством и большой благодарностью.

Дорогая Галя!

С глубокой печалью узнал, что Эдик нас покинул. Думаю бесконечно о его потрясающе красивых глазах. Думаю о нашей последней встрече в Париже…

Мне его уже не хватает, и я сохраню с теплотой доброту наших встреч в Нью-Йорке и Париже.

Я бесконечно думаю о тебе, нежно тебя обнимаю, надеясь на скорую встречу.

Дорогая Галя!

Если бы Вы знали, с какой печалью узнал я о кончине Вашего мужа, находясь здесь, в Бернардьере, где когда-то я имел счастье познакомиться с вами обоими. Утрата еще более жива и сильна, так как меня переполняет бесконечное и глубокое уважение к вашей семье.

Эдик Штейнберг был удивительным собеседником, теплым хозяином. Его отличала живость взгляда, умение общаться «от души к душе». У меня не хватает слов, чтобы определить, насколько его искусство было высоко, благодаря молчаливой концентрации его космических высот.

Именно тогда, когда этот восхитительный человек нас покидал, я созерцал в экспозиции Клода Бернара в Париже его картины. Его абсолютная гармония, сконцентрированная во всех его композициях и вознесенная в самые высокие сферы напряженного творчества, обволакивала посетителя выставки, уносила его в зону чистого созерцания, в которой язык про2клятых истоков являлся лишь внешней оболочкой, дающий ему доступ в музыку сфер во всей его полноте.