М.С. - Владимир Чистяков

На следующий день Софи заехала за Сашкой в институт. Перед подъездом её появление произвело эффект мало отличный от разрыва атомной бомбы. Не часто можно увидеть, по меньшей мере, греческую богиню живьём, на не просто машине, а на «Бентли», стоимостью чуть ли не в два миллиона вечнозелёных президентов, в дорогих мехах, но при этом со слишком умной физиономией. Сашку она ждала около получаса, всё это время нервно курила. Увидев крикнула: «Привет сестрёнка! Поехали, полюбуешься, что эта умирающая вытворяет». Кстати на следующий день Сашке прохода не было от вопросов «Кто это такая?» Чтобы раз и навсегда закрыть эту тему Сашка сказала с несвойственной ей грубостью. " Моя двоюродная сестра. В прошлом — десантник. Любому озабоченному кобелю выбивает яйца через уши с одного удара!» Почему-то ни у кого не возникло вопросов, как это у неё получается. А равно как и откуда взялся «Бентли». «Бентли» и так машина не из простых, а уж эта единственная машина бриллиантовой серии в России. В эмблему оба имени хозяйки вписаны. Спец заказ не в квадрате, а куб в кубе.

Софи всегда остаётся Софи. И это значит, что первое появление Их Высочества неважно где, должно производить эффект разорвавшийся бомбы. Обычно-то она не так зимой одевается. Чаще всего она носит не слишком длинную чёрную кожаную куртку, рукава и воротник которой оторочены таким же чёрным мехом. И всё-то на ней чёрное. Сапожки, чулки, короткая кожаная юбка, изящный пуловер с манжетами на рукавах. Любит она этот цвет. Очень идёт он ей. Впрочем, ей идёт любой цвет. А голову она повязывает платком. И лихо выглядывает из-под него длинная челка над карими глазами.

В тот день всю дорогу до дома Софи молчала. Только выходя из машины, сказала: «Она поражает меня всё больше и больше. Вчера была почти при смерти. Извини, я забыла тебя поблагодарить. Она, действительно, чуть не умерла, а сегодня…Впрочем сама скоро полюбуешься».

Посмотреть, действительно, есть на что. Точнее, сначала стоит послушать. Они втроём старательно выводят «Пушки молчат дальнобойные». Голос Марины звучит громче всех. Сашка в очередной раз удивлена, ибо Марина поёт очень даже неплохо. Сашка сразу поняла, почему это обычно мрачная Марина вдруг распелась. Без спиртного тут явно не обошлось. Так и оказалось.

Песня кончилась на несколько секунд наступила тишина, а потом Марина начала «На том берегу». И поёт она с душой и болью. И за, ту, неизвестную Сашки страну, и за ту, которая для Сашке родная.

А мы покидали свои города,

И в них оставалась душа навсегда.

И все-таки, и все-таки, и все-таки мы победили!

Там, в другом мире навеки осталась душа Марины. Там идут бои. Победные или последние. Она этого не знает. Она всё оставила там. Молодость, силу, здоровье, красоту. Практически всё она оставила там, и даже не знала, не напрасно ли было это. Вернее не так. Напрасно или не напрасно — для Марины этих слов не существует. Она поступала так, а не иначе потому что так было надо. Надо! И всё и не о чем жалеть, и незачем молиться. Надо! Она была словно из другой эпохи, из тех самых сороковых — пороховых. Или скорее даже из времён Каховки и Перекопа. Но здесь и сейчас не гремят бои. И калека Марина. И похоже, что она вполне тоже сможет сказать «Кто осудит бойца, не желающего агонизировать».

Софи дала им закончить песню. Затем резко толкает дверь и входит. Да! Вид на кухне ещё тот. Кухонный стол черт знает из какого африканского дерева в изобилии заставлен бутылками из-под водки. В кухне страшно накурено. А за столом сидят, вернее уже почти лежат в дымину пьяные Сергей, Олег и Дима. Марина тоже далеко не трезвая, но в отличии от них способности соображать ещё не утратила. Сашке и Софи задан следующий вопрос.

— Ты меня уважаешь?

Сашка почему-то сразу подумала, что Марина вовсе не настолько пьяна, чтобы начинать разговор с подобных вопросов. В зелёном взгляде только мука и ярость. А никак не хмель. Софи, похоже, такого же мнения.

— Я даже не спрашиваю, кого посетила «гениальная» идея нажраться. Я спрашиваю: тебе жить надоело?

Голова склонилась набок, лицо скривилось в ядовитом прищуре. Больше похожем на гримасу от страшной боли.

— А тебе… дезертир?

И словечко полетело как плевок.

«Марина в своем репертуаре», — подумала Сашка. Но вслух язвить не охота совершенно. Ясно, что Марина пьёт от страшной тоски, овладевшей ею. И ещё она знает: дезертир в данном случае является очень страшным оскорблением. Для любого профессионального военного не самое лестное сравнение. А если такое сравнение звучит из уст человека, подобного Марине, то поневоле призадумаешься.

— Бросай пить, иначе скоро загнёшься, — сказала Софи, сделав вид, что не заметила оскорбления.

— Месяцем раньше, месяцем позже. Кстати, пора бы мне и завещание обнародовать. Запомни, Сонька, запомни, Софи-Елизабет, запомни, Лиза — так она называет Софи когда не просто злиться (в последнее время это почти ежедневно происходит), а когда, что называется доведёна до белого каления, тогда она называет многие её имена. И те два. Одно — которым пользовалась чаще всего — Софи. И другое, которое почему-то часто называет Марина в стрессовой ситуации. Елизавета, Лиза. А первое имя — Софи.

«Лиза — так вот значит, как её ещё зовут», — почему-то подумала Сашка, — «Тоже какое-то воспоминание о нашем мире, не иначе».

А Марина, между тем, продолжает.

— Так вот хорошо запомни: если я сдохну, а тебе удаться вернуться, то не вздумай взять Глаз Змеи себе, и дочери моей не отдавай. Не к чему он ей. А вот ей… — полупьяные глаза Марины впились в лицо Сашки и с полминуты её осматривали. В жизни Сашка не видела столь пристального взгляда. Она не знала, с чем его можно сравнить словно…словно по её лицу и душе скользил отточенный клинок. Марина словно знает про неё всё — А вот ей Глаз Змеи и достанется!

Повисла буквально гробовая тишина. Одна только Сашка ничего не поняла, но видно, что даже у в стельку пьяных офицеров лица несколько вытянулись. Произошло явно что-то очень важное для них пятерых. И Сашку это тоже каким-то образом касалось.

Софи неожиданно хриплым голосом буквально выдавливает из себя.

— Ты чё, пьяная?

— Ага, — подтвердила Марина, — и почти встав вцепившись руками в край стола отчеканила, — Я высокородная Марина-Дина Дерн Оррокост Саргон-Еггт рожденная в столице Чёрных Еггтов истинный младший Еггт в двадцать девятом колене после своей смерти отдаю Глаз Змеи равной мне по роду Александре Симон рождённой в Городе Ленина. И говорю при этом: Воля Младшего Еггта. — затем она перешла на свой язык. Сашка ничего не поняла, но, судя по проскальзывающим именам, она повторила только что сказанное на втором своём родном языке. Лица у Софи и офицеров стали очень серьёзными.

Затем Софи ругнулась так, что у человека, не привыкшего общаться с Мариной, завяли бы уши. Отодвинула стул и кивнула Сашке.

— Присаживайся, есть что обмыть.

— Я не… — начала было она, но сразу же осеклась увидев взгляд Марины. Если кому эта пьянка и нужна, то именно ей. Она хочет вырваться из этого мира и не может. Она прикована к нему. Здесь ей нет места. Ей вообще уже нигде нет места. Всё у неё осталось в прошлом. Но она не смирилась и не смириться никогда. Слишком уж она гордая. И одинокая. И никому, совершенно никому не нужная. И Сашка уже знает, что она прожила такую жизнь, прожить которую не пожелаешь и врагу. Но которой сам в глубине души всё-таки гордишься. Хотя много в ней было… всего разного.

— Софи, что такое Глаз Змеи? — вечером того же дня спросила Сашка.

— К наследству примеряешься? — съязвила она, но сразу же сказала очень серьёзно- Здесь это просто очень ценная в материальном отношении вещь. У нас же это почти национальная святыня, созданная одним из наших предков, и традиционно принадлежащая младшему члену семьи. Это великая вещь- Клинок Младшего Еггта. И кстати сразу хочу предупредить- тот, кто носит этот клинок может иметь многое. В первую очередь власть и славу. Но никогда за всю историю, а ей уже почти 700 лет, ещё ни один младший Еггт не был счастлив как человек. Марина, как видишь, не исключение. Я не верю в проклятья старинных мечей, но слишком хорошо знаю историю Глаза Змеи. Быть наследником владельца Глаза Змеи — это не многим лучше проклятья для Еггта.

— Но я ведь не Еггт. — только и смогла сказать Сашка.

Софи невесело усмехнулась.

— В вашем мире уже почти нет полуфеодальных пережитков. У нас же они ещё играют кое-какую роль. А Маринино слово — гранит. Точнее даже не гранит, а алмаз. Если мы когда-либо сможем выбраться в наш мир, а ты пожелаешь к нам присоединиться, то в твоих документах первым словом в твоей фамилии будет стоять Еггт, а твоя нынешняя уже потом. Ставим точку: с сегодняшнего дня Марина очень любезно добавила себе и мне ещё одну младшенькую сестричку. Законную, в отличии от некоторых прочих. А мне для полного счастья только второй М.С. не хватало.