Еретики Дюны - Фрэнк Херберт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Одрейд мрачно улыбнулась. ВОТ ЭТО и повергнет Ваффа в религиозный трепет! Чем выше он восходит, тем легче потрясти его безопасность.
Она не колебалась ни в точности обвинений Тирана, ни в могуществе его предсказания: Ордену может наступить конец. Чувство опасности безошибочно привело ее к этому месту. И сработало что-то еще. Черви Ракиса до сих пор двигались по древнему ритму Тирана. Он мог дремать бесконечным сном, но чудовищная жизнь каждого червя несла перлы его сознания точно так, как и предсказал некогда Тиран.
Что же это было, что он говорил Ордену в свое время? Она вспомнила его слова: «Когда меня не станет, они должны назвать меня Шайтаном, Императором Геенны. Колесо должно вращаться и вращаться по Золотой Тропе».
Да, это то, что имела в виду Тараза.
«НУ РАЗВЕ ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ? ОБЫЧНЫЕ ЛЮДИ РАКИСА ЗОВУТ ЕГО ШАЙТАНОМ БОЛЕЕ ТЫСЯЧИ ЛЕТ!»
Значит, Тараза это знала. Никогда в жизни не видя начертанных здесь слов — знала.
«Я понимаю твой замысел, Тараза. Теперь я понимаю ношу страха, которую ты несешь все эти годы. Я ощущаю ее так же глубоко, как и ты».
И потом Одрейд поняла, что эта тревога не покинет ее до тех пор, пока она сама будет жива, либо пока не развеется в прах Орден, либо пока не исчезнет опасность.
Одрейд подняла фонарик, встала на ноги и заковыляла через меланж к широким ступеням, выводящим ее их этого места. Подойдя к ступеням, она отпрянула. На каждой ступеньке тоже были высечены слова Тирана. Волнуясь, она читала их так, как они поднимались вверх к выходу.
«МОИ СЛОВА. ЭТО ВАШЕ ПРОШЛОЕ.
МОИ ВОПРОСЫ ПРОСТЫ:
С КЕМ ВЫ ОБЪЕДИНЯЕТЕСЬ?
С ПОКЛОНЯЮЩИМИСЯ САМИМ СЕБЕ ТЛЕЙЛАКСАНЦАМИ?
С БЮРОКРАТИЕЙ МОИХ РЫБОСЛОВШ?
С БЛУЖДАЮЩИМ ПО КОСМОСУ СОЮЗОМ?
С КРОВАВЫМИ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯМИ ХАРКОННЕНОВ?
С ЯМОЙ СОТВОРЕННОГО ВАМИ САМИМИ ДОГМАТИЗМА?
КАК ВЫ ВСТРЕТИТЕ СВОЙ КОНЕЦ?
НЕ БОЛЕЕ ЧЕМ КАК ТАЙНОЕ ОБЩЕСТВО?»
Одрейд поднималась по этим вопросам, при подъеме перечитывая их во второй раз. БЛАГОРОДНАЯ ЦЕЛЬ? До чего же это всегда было хрупкой вещью. И как же легко искажалось. Но вот она, сила, которая разлита в непреходящей опасности. Она во всей полноте говорит со стен и со ступеней этого подземелья. Таразе это известно, без всяких сомнений. Значение слов Тирана ясно: «Присоединяйтесь ко мне!»
Когда Одрейд нашла узкий выступ и выбралась, то оглянулась вниз на обнаруженные ею сокровища. Она с удивлением покачала головой, думая о мудрости Таразы. Значит, вот как может кончиться Орден. Замысел Таразы ясен, все детали встали на свои места. Ничего определенного. Богатство и власть, все это в конце концов приходит к одному и тому. Благородный замысел начат, и он должен быть завершен, даже если это означает смерть Ордена.
«Какие же слабые инструменты мы выбрали!»
Девочка, ждущая там в подземелье глубоко под пустыней, девочка и гхола, подготовленный к Ракису.
«Я говорю теперь на твоем языке, старый Червь. У этого языка нет слов, но я постигаю самую его суть».
Наши отцы ели манну в пустыне,
В жарких песках разрушительной бури!
Спаси нас, Господь, от кошмарной земли,
Спаси, о! — спаси нас
От этой сухой и безводной земли!
Песни Гурни Хэллека, Музей Дар-эс-БалатаТег и Данкан, вооруженные до зубов, выбрались из не-глоуба вместе с Луциллой в самое холодное время ночи. Звезды были как кончики игл над головами, воздух неподвижен, пока они его не потревожили.
Преобладающим запахом в ноздрях Тега были колючая мускусность снега, запах проникал в каждый вдох, а когда они выдыхали, густые облака испарений окутывали их лица.
На глазах у Данкана проступили слезы холода. Он много думал о старом Гурни, когда они готовились выходить из не-глоуба, о Гурни, с щекой, на которой был шрам от инквайновского хлыста Харконненов.
«Теперь нужны были бы доверенные соратники», — подумал Данкан. Он не особенно доверял Луцилле, а Тег стар. Данкан не видел, как глаза Тега поблескивают в лунном свете.
Перекинув тяжелый древний лазерный пистолет через левое плечо, Данкан глубже засунул руки в карманы, чтобы согреть их. Он позабыл о том, как же холодно может быть на этой планете. Луциллу холод как будто вообще не трогал — она явно согревалась изнутри по какой-то из методик Бене Джессерит.
Посмотрев на нее, Данкан осознал, что всегда не слишком доверял ведьмам, даже леди Джессике. Легко было думать о них, как о ведьмах, не признававших никакой верности, кроме верности своему Ордену. У них вдосталь этаких дьявольских тайных уловок! Луцилла, однако же, отбросила свои замашки соблазнительницы. Она поняла, что у него слово не разойдется с делом. Он ощущал, как закипает ее гнев.
«Ну и пусть покипит!»
Тег стоял совсем неподвижно, взгляд был сосредоточен и устремлен вперед, он прислушивался. Правильно ли было доверяться единственному плану, разработанному им и Бурзмали? У них не было пути к отступлению. Неужели они приступили к осуществлению этого плана всего лишь несколько дней назад? Чувство было такое, что времени прошло больше, несмотря на то, что у них ни секунды не было присесть, сложа руки. Он посмотрел на Данкана и Луциллу. Данкан нес тяжелый старый лазерный пистолет Харконненов — длинноствольную полевую модель. Даже запасные обоймы были тяжелыми. Луцилла отказалась взять что-либо, кроме единственного крохотного лазерного пистолетика, спрятанного у нее за корсажем. Один лишь выстрел: вот и все, на что был способен такой пистолетик — игрушка убийцы.
— Мы в Ордене знамениты тем, что идем на битву, полагаясь только на наше мастерство, как на оружие, — сказала она. — Нас унижает, если нам приходится отступать от этого.
Однако у нее в ножнах на ногах были ножи. Тег их увидел. Он заподозрил, что они отравлены.
В руках Тег держал наперевес длинноствольное оружие — современный полевой лазерный пистолет, который захватил из Оплота; через плечо висел такой же лазерный пистолет, как у Данкана.
«Я должен положиться на Бурзмали — сказал себе Тег. — Я его подготовил, и знаю его способности. Если он говорит, что можно доверять этим новым союзниками, значит, мы им доверяем».
Бурзмали был явно вне себя от радости, найдя своего старого командира живым и невредимым.
Со времени их последней встречи выпал снег: он лежал вокруг них, чистая табличка, на которой будут четко отпечатываться все следы. Они не предполагали, что пойдет снег. Нет ли предателей среди контроля погоды?
Тег поежился. Воздух был холодным. От него тянуло зябкостью внепланетного пространства, сквозь пустоту которого звездный свет свободно проникал к склонам окружавшего их леса. Тонкий свет ясно отражался на припорошенной снегом земле и белой пыли на скалах. Темные силуэты сосен и голые ветки лиственных деревьев проступали чуть тронутыми белизной очертаний. Все остальное лежало в глубокой тени.
Луцилла подула на пальцы и, наклонившись к Тегу, прошептала:
— Разве ему не следует уже быть здесь?
Он понял, что в ее вопросе сквозит другое. «Можем ли мы доверять Бурзмали?» — таков был ее вопрос. Она задавала его тем или иным образом с тех самых пор, как восемь дней назад Тег объяснил ей весь план.
Все, что он мог ей сказать было:
«Я поставил на каргу свою жизнь».
«И наши жизни также!»
Тегу тоже не нравились накапливающиеся неясности, но все планы, в конце концов, опираются на умение тех, кто их проводит в жизнь.
— Как раз ты и настаивала, что мы должны выбраться отсюда и отправиться на Ракис, — напомнил он ей. Он думал что она заметит его улыбку, которая вынимала жало из этих слов.
Луцилла была неспокойна. Тег никогда не видел Преподобную Мать явно столь нервничавшей. Она разволновалась бы еще больше, узнай о новых союзниках!
Конечно, действовало и то, что она не смогла полностью выполнить данное ей Таразой задание. Как же это должно ее уязвлять!
— Мы принесли клятву защищать гхолу, — напомнила она ему.
— Бурзмали принес точно такую же клятву.
Тег посмотрел на Данкана, молчаливо стоявшего между ними. Данкан никак не показывал, что слышал их спор или разделяет их нервозность. Древняя уравновешенность сохраняла черты его лица неподвижными. Тег понял, что он прислушивается к ночи, делая то, что следовало бы делать сейчас им всем троим. На его юном лице было странное выражение лишенной возраста зрелости.
«Если бы мне когда и были нужны доверенные лица, то теперь», — думал Данкан.
Его ум устремился в прошлое, к Гиди Прайм, дням его истинного происхождения, к тому, что они называли «ночью Харконненов». В безопасность теплого укрытия доспехов на суспензорных буйках. Харконнены тешились в такие ночи охотой за своими подданными. Раненый беглец мог замерзнуть и умереть от холода. «Харконнены знали! Проклятие их душам!»
