Скриптер - Сергей Соболев

Трое мужчин в полной тишине прошли по этому тоннелю шагов сто или около того. Пространство перехода заполняет серовато-зеленая полумгла, скрадывающая детали и искажающая пропорции предметов. Каких либо табличек или иных указателей не видно. Щербаков, судя по его уверенной поступи, прекрасно ориентируется в этом сумрачном бесцветном мире…

Помощник Авакумова остановился у одной из дверей. Сам крутанул «штурвал». Через образовавшийся проем можно разглядеть короткий — всего шагов десять в длину — и узкий, не шире метра, проход, упирающийся в такую же перегородку с механическим запорным устройством.

— Николай, вам в эту дверь! — распорядился Щербаков. — Вторую — «внешнюю» — дверь шлюза откроете сами! Выход — в подвальном помещении Пятой редакции, — уточнил помощник Авакумова. — Проверьте там на месте, все ли готово к работе… Удачи!

Когда сотрудник исчез в проеме, Щербаков, орудуя запорным устройством, закрыл эту дверь. Они — уже вдвоем — прошли еще шагов двадцать, не более, когда помощник Авакумова вновь остановился и принялся крутить «штурвал». На этот раз, когда открылась дверь переходного шлюза, редактор Третьего увидел в проеме не ставшую уже привычной серовато-зеленую мглу, а некое сияние, некую игру световых бликов в диапазоне от светло-желтого, почти белого, до темно-красного, багрового…

— Павел Алексеевич, это переход в Пятую зону, — сказал Щербаков. — Оцепление вокруг реального объекта выставлено, ваши коллеги из редакции Второго канала будут вас страховать. Часовщик уже выехал на место. Желаю удачи!

Павел Алексеевич пожал протянутую руку. Не проронив ни слова, — он был весь сконцентрирован на предстоящем ему уже в ближайшие часы, а то и минуты — сделал несколько шагов по переходу. На глазах Щербакова человеческий силуэт истончился, стал прозрачным; затем исчез, растворился в переливчатой волне магнетизирующего, диковинного, манящего света. Помощник Авакумова закрыл шлюзовую дверь и направился на выход из тоннеля. Ночь обещает быть длинной, полной событий; но по-другому здесь не бывало ни при прежнем Хозяине, ни при нынешнем Хранителе.

Павел Алексеевич обнаружил Даниила там, где и предполагал найти — у одной из могил на этом странном кладбищенском погосте.

— А-а… это опять вы, — не оборачиваясь, сухо сказал Логинов. — И опять один, без вашей второй тени, без этого вашего «Коли».

— Я уже говорил, что кроме нас с вами сюда, в эту «монастырскую зону», мало кто может проникнуть.

Редактор встал рядом с молодым человеком, взгляд которого в данную минуту был направлен в одну точку — на помещенную на временном кресте фотографию похороненной несколько дней назад девушки.

— Более того… возможно, это под силу лишь нам с вами.

— А некий «Гера», который объявлялся здесь намедни? И предлагал мне свое посредничество в обмен на некоторое количество дензнаков?.. А нищенка, которую я видел здесь не далее, как вчера? — Помолчав немного, Логинов добавил. — Конечно, это местечко не выглядит таким уж многолюдным и оживленным. Но те двое, о которых я сказал… как минимум двое!.. они все ж как-то смогли сюда проникнуть, хотя вы и говорите, что это «под силу лишь нам двоим»…

— Речь, уточню, идет о простых смертных, Даниил. Или называть вас, исходя из вашей прежней биографии? То есть, так, как вас звали до начала метаморфозы — Денисом?

— А вот это не суть важно… Мне решительно все равно, Павел Алексеевич, как вы будете ко мне обращаться. Спасибо, кстати, за то, что причислили и меня к «простым смертным», — глухо произнес Логинов. — А то я уже и не знаю, что мне думать о самом себе. С некоторых пор мне кажется, что я не такой, как все окружающие… Что-то со мной не так. А вот что именно со мной не так, понять пока не могу.

— Вы и в самом деле не такой, как подавляющее большинство окружающих, — мягко сказал Редактор. — У вас исключительные способности… Которые, впрочем, еще нужно подтвердить на практике.

— Она погибла из-за меня, — Логинов по-прежнему глядел перед собой, стоя в паре метров от изножия свежей могилы, убранной на удивление живыми, нисколечко не завядшими за прошедшее со дня похорон время цветами и венками. — И ее знакомый — тоже.

— А вот и нет, — сказал Редактор. — Все намного сложнее, чем вам сейчас представляется… Вашей вины в случившемся с этими двумя молодыми людьми точно нет.

— Думаете?

— Уверен! Более того, если бы не вмешалась некая внешняя сила, то жертвами того драматического происшествия стали бы не двое, а трое.

— То есть?..

— Вы тоже могли погибнуть, Дэн. И если этого не случилось, если я имею возможность с вами общаться, то лишь по одной причине: драматическое событие, имевшее место тридцатого апреля, было отредактировано таким образом, чтобы вы — лично вы! — остались живы и невредимы. Иначе говоря — вам была сохранена жизнь.

— Для чего? Каким способом мне сохранена жизнь, если я тоже должен был погибнуть в тот злополучный день тридцатого апреля? Кто за всем этим стоит? Почему выбор пал именно на меня?

— Хорошо, что вы задали эти вопросы. Вам же — кстати — самому предстоит найти на них ответы. Если и не на все, потому что некоторые ответы могут оказаться за пределами понимания даже такого одаренного человека, как вы, то хотя бы на часть из них.

— Я обыкновенный парень, — сказал Логинов. — Таких, как я — тысячи!

— Нет, это не так…. Далеко не так! И вы сами понимаете, что прав в данном случае именно я. Кстати… Вы не забыли, о чем я вас просил во время прошлого нашего разговора?

— Это когда вам позвонили? После чего вы куда-то унеслись, оставив меня здесь одного? Гм. Кажется, вы советовали мне хорошенько напрячь память…

— По крайне мере, в данном случае память вас не подвела. Ну, так что? Появились ли — или же проявились — какие-нибудь воспоминания об интересующих нас обоих периоде времени? Вспомнили, где вы были и чем занимались начиная с момента вашего исчезновения из кафе «Энигма» и вплоть до вашего появления в офисе фирмы на улице Орджоникидзе?

Логинов бросил на него задумчивый взгляд.

— Знаете, вы оказались правы, Павел Алексеевич. Действительно, за время вашего отсутствия кое-что мне удалось вспомнить.

— Не откажетесь поделиться со мной этими вашими впечатлениями?

— Весьма отрывочными, — уточнил Логинов. — Впрочем, не откажусь, Павел Алексеевич. Кроме вас, мне ведь не с кем поделиться… Да и совета не у кого больше спросить.

— Что произошло, когда вы устремились на выход из кафе? Вы ведь побежали к двери сразу после того, как увидели в окно, что ваших друзей сбил огромный джип?!

— Да, да… так и было! Запомнилось… сам не знаю, почему, что дверь в том кафе выкрашена в черный цвет…

— И где вы оказались, когда выскочили в эту дверь?

— Не на улице… — глухо сказал Логинов. — Не на московской улице, вернее… Местность, которую я увидел, представляет из себя нечто вроде речной долины, лежащей между двумя горными грядами.

— Так, так. Уже интересно.

— По обеим сторонам русла реки тянутся альпийские луга. В центральной части долины почва ровная, как стол… — Логинов, подумав немного, уточнил. — Как бильярдный стол. Даже цвет совпадает, он ярко-зеленый… И вот что еще скажу. Ничего красивее этой долины с альпийскими лугами, я в своей жизни не видел.

— А запах? Вы ощутили какие-нибудь запахи?

— Помню, что ощутимо пахло мятой и полевыми цветами. Вполне естественные запахи для местности подобной той, в которой я оказался.

— Продолжайте.

— Знаете, я ведь не успел там даже толком осмотреться! Не говоря уже о том, чтобы понять, где именно я оказался и что со мной происходит… Помню, что ощутил сильный толчок; меня опрокинуло на землю!

— Опрокинуло на землю?

— Не совсем так, — Дэн с усилием потер переносицу. — Я потерял равновесие; упал на спину… Но контакта с землей не было. Это я хорошо помню, потому что происходящее меня сильно удивило. Я оказался… как бы это поточнее описать…

— Между небом и землей?

— Точно! Я как бы завис над этим ровным, как стол, альпийским лугом — лицом к небу и совсем близко к поверхности, так что лопатками ощущал близость травы-муравы, да и самой разогретой под солнцем земли.

— Как долго вы оставались на одном месте в таком вот «подвешенном» состоянии?

— Совсем недолго… В какой-то момент я ощутил, что перемещаюсь вдоль берега, параллельно ему… Знаете, я даже увидел самого себя — со стороны! — Логинов невесело рассмеялся. — Сначала мне показалось, что я сошел с ума. Ну а потом мне пришла в голову иная мысль…

— Какая?

— Я подумал, что — умер. Да, вот такая мысль пришла мне в голову, Павел Алексеевич!.. Иного объяснения тому, что я видел, ощущал, чувствовал, переживал, у меня тогда не было.