Скриптер - Сергей Соболев

У главврача так тряслись руки, что он даже выронил ключи. Охранник поднял их, сам вставил ключ в скважину, провернул…

Главврач набрал код. Раздался тихий щелчок… Вениамин Семенович, потный, красный, как будто дело происходило в финской сауне, бормоча под нос проклятия, открыл дверцу своего потайного сейфа, оборудованного в служебном кабинете.

Охранник, заглянув в чрево этого довольно вместительного сейфа, самое большое отделение которого оказалось забитым перевязанными аптечными резинками пачками стодолларовых купюр, изумленно воскликнул:

— Ого-го!.. Да тут куча денег!!

— Ровно миллион зелененькими, — сказала «принцесса», даже не заглянув во внутрь сейфа. — Венявор украл эти деньги у государства. Вернее, у больных, за которыми они должны наблюдать, ухаживать, лечить их, ставить их на ноги… Вот что, Гена… поступим следующим образом.

— Да, принцесса? — с готовностью отозвался охранник. — Командуйте!

— Возьми-ка сумку, — она показала на платяной шкаф. — Там, внизу найдешь!

Охранник метнулся к шкафу.

— Уже нашел!

— Переложи все деньги в эту сумку!

Охранник быстро побросал пачки «зелени» в сумку.

— Готово! Что дальше, принцесса?

— Отнеси сумку с деньгами к главному входу! Там тебя будут ждать пятеро мужчин!

— Пятеро мужчин?

— Трое — старшие менеджеры московских ресторанов! Четвертый — он будет в смокинге — администратор оркестра «Виртуозы столицы». Пятый в этой ожидающей там, у «сказочных ворот» компании, отвечает за предоставление других услуг!..

— Менеджеры ресторанов? — Главврач выпучил глаза. — Почему? Зачем они здесь?

— Не просто абы каких, но лучших и самых дорогих московских ресторанов! — уточнила особа в розовой шляпке. — Они получили заказ на сервировку нашего мероприятия. Эти же избранные рестораторы доставят сюда, в Петровский парк, пищу и напитки. Все блюда и закуски приготовлены лучшими поварами столицы, будьте уверены!

— Какой ужас! — выдохнул главврач. — Кто-то за это заплатит!!

— Вы заплатите, кто же еще! Хоть в какой-то степени компенсируете нанесенный вами ущерб! Две трети средств по выставленным счетам уже оплачены — Зинаида Игоревна перевела деньги. Как вы понимаете, она это сделала прежде, чем тронулась умом.

— Нашего мероприятия? — главврач скривился, как от зубной боли. — Знаете, это уже слишком! От этого всего и правда можно сойти с ума!

— Сия чаша вас не минует, Вениамин Семенович… но потерпите еще несколько минут.

— А оркестр-то зачем?! Это же страшно дорого, наверное?

— Не дороже денег, которые ты украл у несчастных больных людей… Вот пусть для них сегодня играют лучшие музыканты этого города! — Она посмотрела на охранника. — Геннадий, выдашь каждому из этих пятерых наличными по двести тысяч! Получится… по двадцать пачек — каждому!

— Понял, принцесса. Считать до двадцати я умею. Сделаю, как сказали!

«Принцесса» остановила жестом охранника, который уже повесил набитую деньками сумку на плечо и готов был отправиться к главному входу.

— Минутку, Гена, — сказала она. — Еще одна небольшая просьба.

— Все что угодно, принцесса.

— Не в службу, а в дружбу, как говорится… Когда раздашь деньги, сам останешься у главного входа!

— Остаться у главного входа?..

— Да. Твои товарищи, твои коллеги сейчас несколько не в себе. Но кто-то же должен стоять на посту, верно?

— Обязательно! Иначе не будет никакого порядка.

— Умница. Вот ты и будешь там караулить, Гена. А когда увидишь чужих, дай мне знать!

— Чужих? — переспросил охранник. — Как я их распознаю?

— Ты, когда их увидишь, поймешь, о ком речь! — «Принцесса» извлекла из кармана смартфон. — Номер моего сотового знаешь?

— Нет… откуда?

— И то верно, — особа в шляпке вдруг хихикнула. — Он у меня только недавно завелся… мне его, Гена, один интересный парень подарил!

Она подошла к охраннику; легким, неуловимо быстрым движением коснулась его лба в районе переносицы.

— Вот, ты уже знаешь номер, — сказала она. — Запомнил?

— Точно… уже знаю, — отозвался после паузы Геннадий. — Запомнил… Так я могу идти?

— Да, конечно.

Охранник направился к двери. Затем вдруг остановился. Медленно обернулся; спросил дрогнувшим голосом:

— А что со мной будет, принцесса? Ты ведь знаешь все и про всех?!

— Нет, Гена, это уже явное преувеличение. Я знаю только то, что мне положено знать, то, что нужно знать для моего дела.

— А про мое ближайшее будущее что нибудь можешь сказать? Или ты этого не знаешь?

— Почему же… невелик секрет!

— Так скажи… пожалуйста! Что со мной будет?

«Принцесса» посмотрела своим желтовато-зеленым глазом куда-то поверх его головы.

— На рассвете тебя увезут…

— Увезут? — охнул охранник. — Кто?

— Серьезные люди… мне их не хочется называть.

— А дальше?

— Они тебя допросят… как и некоторых других участников этого действа. Но уже вечером тебя отпустят, предварительно попросив, чтобы ты обо всем виденном — забыл.

— И…

— И ты, Гена, выполнишь просьбу этих людей, — серьезным тоном сказала особа в розовой шляпке. — Ты забудешь обо всем, что видел и слышал с момента нашего с тобой знакомства. Ты забудешь обо мне, забудешь и этот наш разговор. Ты будешь жить своей жизнью, работая охранником, но уже не здесь, в больнице, а в другом месте.

Она показала на дверь.

— Твое счастье, что лично ты не обижал местных больных и их родственников, что ты не предлагал утихомиривать взбунтовавшихся «овощей» собаками и травить их перцовым газом! Иди, Гена, и сделай то, о чем я тебя попросила.

«Принцесса» еще ненадолго задержалась в кабинете главврача. Нужно было докончить начатое, перекинуться напоследок словцом с этими двумя.

— Кислов, ты где?

— П-под столом.

— Ну-ка, покажись!

Дежурный врач, передвигаясь весьма странным для человека образом, — на четвереньках, перебирая по полу руками — с опаской выбрался из-под стола, за которым главный врач больницы обычно проводил совещания, сопровождаемые разносами, или же, если присутствовал узкий круг «своих», занимались обсуждением вопросов меркантильного свойства.

Сев на корточки, держа руки на животе полусогнутыми, дежурный врач уставился мутным взглядом на эту странную особу, числящуюся, как она же сама недавно сказала, в списке здешних душевнобольных.

— Кислов, это ты предлагал охране натравить на больных людей, устроивших протестное мероприятие во Втором корпусе, служебных собак?

— Я… я… я не б-буду больше обижать б-больных!!!

— Конечно. Потому что ближайших… — она поскребла где-то под шляпкой, — два месяца ты будешь ощущать себя собакой. Твое прозвище отныне и до завершения курса твоего излечения устанавливается такое — Тузик. Думала дать тебе имя, как у той кавказской овчарки, с которой недавно повздорила моя Лиза… но ты не заслушиваешь клички Рамзес. Тузик — самое то.

Кислов, сидя на корточках, склонив голову вбок, слушал ее с необыкновенно внимательным выражением; его взгляд был безумным и собачьим — одновременно.

— Ну так как тебя зовут, больной?

— Тузи-ик…

— А ты кто по жизни будешь?

— С-собака…

— А может, ты врач Кислов?

— Не-ет… я с-собака… тяв-тяуув!!

«Принцесса» открыла дверь; громко позвала:

— Эй… санитары?!

Из коридора, сопровождаемые шипением и воем некоего существа, прибежали двое дюжих мужчин. Они смотрели на «принцессу» с опаской, если не сказать — с ужасом. Судя по их бледным потным лицам и трясущимся рукам, эти двое напуганы чем-то до полусмерти. Вместе с тем, они все же были в данную минуту почти вменяемы и относительно адекватны; особенно, в сравнении с хорошо знакомым им врачом Кисловым, который бегал на четвереньках по кабинету главврача и жалобно тявкал.

— Забирайте одного… это ваш клиент!

— К-куда его? — заикаясь, спросил санитар. — В карцер?

— Тяф!! — подал голос «Тузик». — Тяуу-тяяуууввв!..

— Он просится в собачий вольер… Но мы ведь не садисты, не так ли? — Особа подмигнула единственным глазом перепуганным санитарам. — Ведите туда, где собираются пациенты и персонал… Да, на площадку около Второго корпуса! Как врач, он заслуживает всяческого порицания. Но, как больной, имеет полное право присутствовать на сегодняшнем мероприятии…

Дождавшись, пока санитары уведут спятившего врача Кислова, «принцесса» выключила верхний свет в кабинете главврача, оставила кое-что на столе, и тоже направилась к выходу. Что касается самого Вениамина Семеновича, то он пока остался сидеть в своем начальственном кресле. Взгляд у главного врача Областной психиатрической больницы № 1 был стеклянный; губы его — против воли — выговаривали одно и то же слово: