Откровение - Наталья Эдуардовна Андрейченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В итоге когда я привезла больного Макса в Мюнхен, то сама оказалась просто бездомной по-настоящему. Не только бездомная, но и совсем одна. И почему-то без копейки денег. Меня бросили все – все его секретарши, продюсер его кинокомпании «Мюнхен Фильм Групп»… Мария Шелл жила далеко, а мне надо находиться рядом с больницей, и я остаюсь в районе Харлахиньг, где и больница, и офис кинокомпании. Это была большая территория, красивая, с несколькими комнатами и небольшой кухонькой. Я пришла и просто забрала офис. Это был октябрь месяц. Так как Макс находился в коме очень долго, я все это время ютилась на диване в офисе, там было безумно холодно, не топились батареи, и я чуть не сдохла.
Врачи всем сказали, что из этой комы он не выйдет никогда или выйдет овощем. Это был приговор. Поэтому к кому бы я ни побежала, никто даже пальцем не пошевелил для меня. Эрна Бамбовар, его лучшая подруга, его агент много лет, столько денег на нем сделала: «О, это так страшно, я даже говорить об этом не могу…» Хорошую помощь я получила! Или эта его отвратительная продюсер киностудии, не хочу упоминать ее имени… Я вдруг увидела, что в компании Макса ничего не происходит для его бизнеса, в офис не проходят никакие звонки, факсы не работают, а эта Марго продолжает сидеть в его офисе, платит огромные деньги за аренду из кармана Шелла, катается на роскошных мерседесах. Я поняла, что она просто сидит в его офисе и занимается своими проектами.
Каждый день я приезжала в госпиталь, каждый день. Утром меня пускали в реанимацию на 5 минут, где он лежал, подключенный к аппаратам. И вечером на 5 минут. Я с ним разговаривала. Он был в коме. Я знала, что он меня слышит. Меня вызывали к главврачу три раза и говорили: «Мы должны отключить его от аппарата. Он не выйдет из этой комы. А если выйдет, вы же не хотите урода?» Я сказала, что не могу принять такого решения, потому что это значит убить человека. А я знаю, что он меня слышит, и я его вытяну.
И опять вспоминаю закон Вселенной – закон притяжения. Я настолько в это верила, я знала, что своей любовью, своей преданностью человеческой я его подниму, знала, что я спасу его жизнь, знала, что он будет жить. Так странно все в жизни бывает. Сначала меня тиранила мама, потом Макс, но я готова была все отдать, чтобы он выжил.
И ровно через два месяца он вдруг открыл глаза. Я находилась с ним в этой реанимационной палате. Помните историю в Лос-Анджелесе, когда после двух моих «смертей» врачи сказали: «Русскую женщину убить невозможно»? А охреневшие немцы сказали: «Русскую женщину остановить невозможно».
Макса перевели в обычную палату. А дальше я открываю окно, начинаю делать ему массаж, пытаюсь снять плохую энергию, БОЛЕЗНЬ и ИНФОРМАЦИЮ… Итак, я работаю с энергией, пытаюсь ее вытащить из тела и «выгнать» из палаты. Но я не знаю, чем занимаюсь, меня этому никто не учил, я невежа – аматер… но я точно чувствую и знаю, ЧТО сейчас ему необходимо… «А может быть, это просто любовь?» Макс сказал, что такого массажа и таких прикосновений он никогда в жизни своей не ощущал, и что именно этот массаж вернул его обратно к жизни. Меня как будто вели через космос, или ангелы-хранители спустились, или Господь Бог. Я по сей день не понимаю, что это было, но вот этими руками вытягивала из него болезнь и вышвыривала в открытое окно… И вдруг именно в этот момент без стука открывается дверь, и там стоит врач. Я резко дернулась, не хотела, чтобы кто-либо это видел. И вот эта вся «чернь» энергетическая, которая находилась между моих рук, как будто ударяет мне в диафрагму. Я испугалась. И все ЭТО взяла на себя… Я же непрофессионал. Я же не знаю, как это делать. Хотела помочь… Господь вел.
И начинается что-то невероятное. У меня поднимается температура до 39,9. Сразу. И я просто начинаю погибать, просто умираю… Звоню Крис в Альпы: «Я не могу идти жить в этот офис, там очень-очень холодно. У меня 39,9. В больнице не останусь». Она испугалась, потому что она такого голоса никогда не слышала. Она сказала: «Я выезжаю». Она была в Альпах, она была в Австрии. «Я выезжаю. Через 4,5 часа буду там, дождитесь меня просто».
Макс ничего не понял. В его сознании осталось только одно: я его предала, потому что, когда он очнулся, я исчезла, вместо того чтобы быть с ним рядом. Крис меня везла в Альпы. По дороге на заднем сиденье машины с температурой 40,2 °C трясущимися руками я написала:
Дома я упала в постель и оказалась без движения на две недели. Что со мной происходило, я не помню. Я пыталась Максу потом рассказать, как я приезжала к нему в больницу, как я два раза в день около него сидела, как я с ним разговаривала, но переубедить его было невозможно. То, что случилось, то, что он увидел, для него было предательством. Вы представляете, какая судьба у меня? И доказать никому ничего было уже невозможно… С этого момента Макс изменился. Он стал другим человеком, стал по-другому ко мне относиться – как к предателю, и все хорошее, что было между нами, он зачеркнул.
9. «Я встретил женщину». Первое письмо Максу
Мы сидим на олигархической даче моей любимой подруги Оксаны, единственной женщины, которую я по-настоящему любила. Не физически, нет. Я сильно не люблю женщин, а в данном случае случился контакт. У нее было четверо детей, которых я тоже любила, и они меня любили. Мы находились в Серебряном Бору. Это была изысканная артистическая тусовка.
Я сидела со своим другом музыкантом Гермесом, очень интересным молодым человеком, который был на 10–12 лет моложе меня, с роскошными зелеными длинными волосами, которого я любила как друга, и мы разговаривали по поводу нашего проекта. В это время передо мной появляется молодой человек с длинными волосами, который говорит: «А можно я присяду
