Алмазный меч, деревянный меч (Том 1) - Ник Перумов

Неожиданно обернулся шедший впереди гном. Обернулся, хмыкнул снисходительно и зашагал дальше. Тави невольно осеклась. Неужели он слышал? Нет, нет, не может такого быть! Хотя кто знает, на что способны не лишенные дара ворожбы гномы в своих родных подземельях, тем более — подземельях Царь-Горы?..

Сидри все время держался впереди. Шагал уверенно, словно хаживал этой дорогой каждые утро и вечер. Едва сомкнулись каменные челюсти и вспыхнули факелы, он спрятал в ладанку на грудь свой заветный кристалл. Неяркий свет магии умер — и Тави показалось, что, несмотря на жаркое пламя запасенных факелов, подземная тьма алчно надвинулась, уже скрежеща в вожделении незримыми клыками мрака.

Пока что дорога оказалась не из трудных. Ровный пол тоннеля шел вниз под небольшим уклоном. Успокоившись, поцокивали копытами кони. Припасов для них не взяли, но Тави это не заботило — заклятье глубокого сна, мало отличающегося от смерти, и лошадки преспокойно дождутся их возвращения. Если, конечно, дождутся.

Пока все хорошо. Об оставшихся перед каменными вратами следах забудем — пока ничего сделать нельзя, и нечего забивать этим голову. Когда они выберутся наружу, она подумает, как исправить содеянное. А пока… пока все слишком уж хорошо. Покинутые твердыни старой магии — она знала — очень быстро заполняются крайне малосимпатичными созданиями, теми, что кормятся остатками и отбросами. Здесь, под землей, давно уже следовало обвалиться сводам, истрескаться плитам пола, заклинить в потайных петлях дверям. Сила Гномов ушла из этих мест — однако вокруг все выглядело так, словно хозяева только что закончили генеральную уборку перед праздником. Гномий Yyraz Madhy, Праздник Обретенных Камней — в его преддверии обитатели Царь-Горы только что языками не вылизывали все до единой залы, перехода и галереи. Не все владения гномов были высечены в плоти скал — под Царь-Горой вились русла нескольких подземных рек, за долгие тысячелетия пробивших громадные пещеры в мягких породах, и гномы возвели там целую паутину высоких арчатых галерей, протянувшихся над бурными потоками.

Путь отчаянной троицы лежал много глубже — в сердце самых старых выработок, пробитых в дни, когда никто еще и помыслить не мог о грядущей славе Царь-Горы и ее владений. И уж, конечно, даже самые искушенные маги Подгорного Племени не могли предвидеть ужасный конец гордого царства…

И все-таки они шли слишком уж хорошо. Долго так продолжаться не могло. Законы не обойти.

Впервые Сидри остановился в небольшом круглом зале, откуда брало начало полдюжины коридоров и лестниц.

— Все, клади лошадок спать, Тави, — гном суетливо рылся в своем заплечнике. — Дальше им хода нет, да и нам гладкая дорожка заказана. Пойдем старыми путями.

— Это какими же? — полюбопытствовал Кан-Торог, пристроив факел в железное кольцо на стене.

— Старыми — значит «старыми», воин… Когда-то гномы тратили силы на добычу руд и самоцветов, а не на прогрызание дырок в граните. И наверх вел один-единственный тракт, по которому вывозили добытое. А пути прокладывались не в монолитной толще, а по трещинам, по слабинам, по тянущимся вверх бедным жилам — после низовых богатств все казалось бедным — то есть там, где уже прошли горные духи. Идти за ними проще и легче. Но путь получается неудобным, извилистым, изломанным. Гномы не любят лестниц, а тут приходилось вырубать мириады ступеней. Потом эти пути оказались забыты. А те, кто… кто заменил нас здесь, — гном невольно понизил голос, — кто заменил нас здесь, они держались широких трактов и высоких галерей. Винтовые лестницы им ни к чему. И я считаю — лучше перетрудить ноги, чем оказаться с выеденными внутренностями. Правильно я говорю, а?

— Вольный предпочтет перетрудить руку, сжимающую меч, — презрительно фыркнул Кан-Торог. Сидри пожал плечами, — Когда воля Каменного Престола будет исполнена, не возбранится тебе, доблестный, в одиночку спуститься сюда и перебить всех тварей, здесь скопившихся. Но пока…

— Никакой Каменный Престол не заставит Вольного забыть о чести, — немедленно обиделся Кан.

— А что требует твоя честь, чтобы отдавшиеся под защиту Вольного разделили его участь, отвернись удача в сражении? — спокойно возразил Сидри. — Без твоей помощи, Кан, я не могу дойти до цели. Проводи меня до оговоренного места, и — клянусь Престолом! — я дам тебе заклятье, открывающее вход. Сможешь вернуться сюда и следовать путем своей чести. Я серьезно.

Кан обиженно сопел и хмурил брови.

— Хватит вам, — вступила Тави. Побледневшая и серьезная, она ходила вокруг коней, последний раз проверяя каждую связочку настороженного заклятья. — И ты, Сидри, прав, и ты, Кан, тоже. Вольные не бегут от опасности, они встречают ее грудью, и оттого опасность сама страшится их. Но Вольные и не подвергают излишнему риску доверившихся их силе. А потому надо как можно скорее справиться с делом, после чего заняться теми, кто заставил нас свернуть с торного пути!

— Слова истинной Вольной! — одобрил воин.

— Вот и хорошо, а теперь не дуйтесь друг на друга, а оттащите-ка на всякий случай подальше вещи…

…Как всегда, это походило на внезапный удар невидимого хлыста. Тави скрипнула зубами — не показывать же свою слабость перед гномом!..

Смертный Ливень накрыл Хребет Скелетов.

Не слишком далеко и от славного Хвалина, и от взметнувшейся в хмурую высь Царь-Горы по дымящейся взрытой земле упрямым дергающимся шагом тащилось, положив на плечо древний двуручник, удивительное существо, прозванное Хозяином Ливня.

Оно сочилось злобой. Злоба была его кровью, его сердцем, мозгом, желудком и печенью. И сейчас, когда добыча исчезла, казалось мне, он должен вот-вот лопнуть от распиравшей его ненависти или, по крайней мере, начать крушить все вокруг…

Однако этого не случилось. Что-то ворча, чудовище выбралось из громадной ямы.

Все мои труды пропали даром. Более того, струи Ливня устремятся теперь к обиталищам тарлингов, те придут в бешенство… воистину, Хвалин ожидает жаркое предзимье.

Мое заклятье гасло. Я видел происходившее глазами Агаты, девочка угодила в руки Радуги, да еще и к этой полубезумной Сильвии. О, да, чертовка невероятно талантлива, но при этом — столь же своенравна и своевольна. В свое время она добралась даже до меня — в неполные-то двенадцать лет!

Все, что я мог — это уронить голову на руки, закрыть лицо и тяжко вздохнуть.

Кара еще не избыта. Моей силе положены строгие пределы. Я могу видеть, но не могу изменять. Я могу слышать, но бессилен спасти. Радуга страшится меня, но знает — в пределах своих башен она почти всесильна. Даже я не могу достать се там.