Каста мимов - Саманта Шеннон

– Шикарно.

– Рад, что понравилось. Наша Элиза заткнет за пояс лучших лондонских портних. – Его глаза вспыхнули в звездном свете. – Ты в курсе, что у нас сегодня знаменательная дата? В этот самый день ты стала подельницей.

Точно. Сегодня же 31 октября. Совсем из головы вылетело.

– В этот день ты получила первое серьезное задание, хотя раньше была обычной девочкой на побегушках. Готов поспорить, тебе до зубовного скрежета надоело таскать подносы и разливать чай. Так?

– Так. – Я не сдержала улыбки. – Особенно при твоей привычке пить чай литрами.

– Я специально испытывал твое терпение! Как сейчас помню, в Четвертом секторе Первой когорты тогда разбуянились два полтергейста, Сара Метьярд с дочкой[12], модистки-убийцы. Вы с доктором Найгардом поработали на славу. Помнишь, что случилось после, когда ты явилась ко мне с добычей? Я повернул тебя к колонне и показал на солнечные часы, обращенные в сторону Монмаут-стрит, и сказал…

– «Смотри, лапушка! Это все твое. Улица, дорога – все для тебя», – подхватила я.

Это был самый счастливый день в моей жизни. Мне удалось заработать похвалу Джексона, стать его протеже – о большем и мечтать нельзя.

– Верно, лапушка. Совершенно верно. – Он немного помолчал. – Никогда не был игроком по натуре. Никогда не верил в удачу. При всех различиях, мы – «Семь печатей». Эфир соединил нас через моря и океаны, вопреки всяким законам логики. И это не случайность. Это судьба. Для Лондона близится Судный день.

Джексон зажмурился в предвкушении. Задрав голову, я смотрела на звезды и жадно вдыхала ароматы ночного города. Пахло жареными каштанами, кофейными зернами и костром. Это был запах огня, жизни и новых свершений. Запах пепла, смерти и неминуемого конца.

– Да, – кивнула я.

Судный день.

Или день больших перемен.

24

«Арена розы»

1 ноября 2059 года

Часы в Лондоне пробили одиннадцать. В здании перевалочного пункта погасили свет, но глубоко под землей, в лабиринте катакомб Камдена, все было готово к четвертой в истории Синдиката битве за власть.

Мы с Джексоном приехали на частнике и высадились во дворе. Для битвы главари и королевы мимов обычно наряжались в цвета своей ауры и подельников одевали под стать, но Джексон наперекор всем предпочел черно-белую гамму. («Лапушка, я скорее станцую вальс с Дидьеном, чем напялю оранжевые тряпки!»)

Мою прическу поддерживала замысловатая заколка, сплетенная из лебединых перьев и лент. На губах черная помада, веки подведены сурьмой (спасибо Элизе!). Волосы Джекса лоснились от масла, в глазах – белые контактные линзы, как, впрочем, и у меня. На голове цилиндр с полоской белого шелка на тулье. Единый тон в одежде означал, что мы в любой момент можем выйти на ринг вместе – как главарь мимов и подельница.

– Времени еще целый час, – заметил Джекс, одернув лацканы.

Остальные «Печати», тоже в черно-белом, прибыли на другой машине. Еще двадцать ясновидцев из нашего сектора, горячо болеющих за Джексона, ждали во дворе. Группа поддержки стояла чуть поодаль, занятая болтовней.

– Мы с тобой, Джекс, – торжественно объявила Надин.

– Точно. – На лбу у Зика выступил пот, но он улыбался. – С тобой до победного конца.

– Спасибо, друзья мои. – Джексон хлопнул в ладоши. – Мы вдоволь наговорились ночью, теперь за дело. Пусть эфир улыбнется Четвертому Первой.

Мы спустились по лестнице к двери катакомб. Пес куда-то делся, но нечитаемая охранница во всем черном была на посту.

– Шоу выйдет знатное, – шепнул Джекс мне на ухо. – Цитадель его долго не забудет, помяни мое слово.

От страха кожа у меня покрылась мурашками.

Пристально оглядев нас, охранница кивнула. Парами мы переступили порог.

С каждым шагом дышать становилось все труднее. Меня так и подмывало обернуться, но вход в подземелье уже скрылся из виду. Вот куда никак не хотелось возвращаться, так это в логово Старьевщика, где со стен свисают цепи и кандалы, где люди пропадают без вести. Если он добьется своего, мне не выбраться отсюда живой. Я жадно ловила ртом воздух, но он застревал внутри, не попадая в легкие. Джексон успокаивающе сжал мне руку:

– Не переживай, Пейдж. У нас все шансы победить.

– Знаю.

Катакомбы значительно облагородили: весь хлам исчез, битые лампочки сменились фонарями цвета аур.

Главное подземелье тоже преобразилось. С потолка ниспадали алые драпировки, просторное помещение напоминало театр военных действий. С картины на нас взирал Эдуард VII со скипетром в руках. Шеренга заклинателей исполняла затейливую похоронную мелодию, наводившую хаос в эфире. У входа стояли две сотни кресел и круглые столы с номерами секторов.

Тускло блестели золотые чаши с красным вином. На бордовых скатертях дымились горячие блюда. Мясная запеканка под соусом, бутерброды с дефицитным сыром и кедровыми орешками, вареная говядина с луком и специями, нежнейшие бисквитные пирожные со взбитыми сливками и клубничным джемом, – глаза разбегались от такого изобилия. Кто-то явно дружил с хозяином закусочной. Публика уже занимала места. Народ уплетал за обе щеки сливовые пироги и рассыпчатые трубочки с кремом.

– Пир во время чумы, – скривился Ник. – Балаганщики голодают, а Синдикат выбрасывает такие деньги на банкет.

– Спасибо, Ник, – от души поблагодарила его Даника.

– За что?

– Давно искала зануду почище себя, а тут ты.

Вся компания замерла у стола с напитками. Пока остальные наслаждались вином, я зачерпнула бокал «Кровавого мекса». Настоящий алкоголь меня прикончит. Потягивая пряный фруктовый напиток, я внимательно разглядывала подземелье.

Широкая меловая черта отделяла партер от поля боя, от знаменитой «Арены розы» – древнейшего символа всего сверхъестественного. Круг диаметром в тридцать футов был выложен темно-бордовыми розами, по одному бутону на каждого участника. Полы предусмотрительно засыпали золой, чтобы впитывала кровь. В определенный момент битва выйдет за пределы круга, но сначала придется сражаться в замкнутом кольце – так больше шансов нанести первый сокрушительный удар сопернику.

Справа от меня встала Элиза с бокалом в руках:

– Готова?

– Нет.

– Что будешь делать, если…

– Давай решать проблемы по мере поступления, – перебила я.

Вокруг толпились ясновидцы – главенствующие банды в полном составе, и не только. Кое-кто притащил с собой ангелов-хранителей и блуждающих огоньков; в дальнем углу тосковал одинокий психопомп.

– Видишь? – шепнул Джекс, ткнув в угол тростью. – Очень редкий дух, психопомп. Специально является на каждую битву.

– Откуда он взялся?

– Без понятия. В конце он отведет душу поверженного соперника к последнему свету. Так сказать, прощальный подарок от Синдиката. Разве не прелесть?

Я искоса глянула на психопомпа. Возможно, и он когда-то служил под началом рефаитов, но после по непонятным причинам вдруг переметнулся к Синдикату.

– А вот и Дидьен. – Джексон весь подобрался, как тигр, учуявший добычу. – Прошу извинить. – Он галантно поцеловал мне руку и скрылся в толпе.

Шестое чувство лихорадило от переизбытка людей и фантомов. Золотая пуповина мерно вибрировала – значит, у Стража все в порядке. Едва я уселась за столик, Даника придвинулась ко мне вплотную и ткнула локтем в бок.

– Маска готова. – Она вытащила из кармана невесомый мешочек с тонюсенькой, скрученной в узелок трубкой. Расправив трубку большим пальцем, Даника завязала ее узлом на моем запястье. – Резервуар тут, рядом с датчиком пульса. Трубку протянешь через рукав, за ухо и ко рту. Как только вылетишь из тела, система включится.

– Даника, ты гений!

– А то я не знаю. – Она откинулась на спинку кресла. – Учти, кислорода мало, поэтому без фанатизма.

Я выполнила все манипуляции и одернула манжеты. Если кто и заметит трубку за ухом, спишут на слуховой аппарат.

Публика все прибывала: главари мимов, подельники – весь цвет преступного мира Лондона. Лишь единицы удосужились соблюсти регламент.

После томительного ожидания зал наполнился гостями, контрабандный алкоголь лился рекой.

На арену шагнула миниатюрная психографистка. Белый воротничок резко контрастировал с ее смуглой кожей. Вьющиеся смоляные кудри заколоты чернильной ручкой.

– Добрый вечер, уважаемые главари и королевы мимов, подельники и бандиты, – громко начала она, силясь перекричать нарастающий гул. – Меня зовут Минти Вулфсон, я распорядительница сегодняшнего мероприятия. – Она приложила три пальца ко лбу. – Добро пожаловать в катакомбы Камдена. Отдельное спасибо Старьевщику, любезно предоставившему нам помещение на вечер. – Она указала в угол, на закутанную в шинель фигуру.

Собравшиеся сдержанными аплодисментами поприветствовали главаря мимов II-4. На нем была желтая полотняная маска с прорезями для глаз и коричневая кепка. Аббатиса демонстративно отвернулась, словно ее раздражал один вид Старьевщика.