Непридуманные истории - Владимир Иванович Шлома

— А вот мы сейчас и посмотрим, что отменено, а что и нет. Я вызываю полицию, — заявила женщина.

Полиция приехала довольно быстро. Буквально через пятнадцать минут два здоровых молодых сержанта погрузили маленького и худенького деда, вместе с его санками и привязанным к ним бревном, в полицейский УАЗик, и отвезли в полицию. Там на деда составили протокол за незаконную порубку леса. Саночки и ножовку, как орудия незаконного промысла, конфисковали, и больше их деду не вернули. Посадить на три года, как обещала женщина из «Русского леса», деда Николая конечно не посадили, но пять тысяч рублей штрафа, ему пришлось заплатить. С тех пор в бору тропинки от валежника дед Николай больше не расчищает, уж больно дорогое это хобби. Знает теперь он и то, что конфискация имущества отменена только для тех, кто ворует много. Для таких как он, конфискацию имущества никто не отменял.

Рак,

или

«хождение по мукам»

О такой болезни как «рак», Иван слышал еще в детстве. Но эта болезнь была где-то очень далеко, да и болели ею очень редко. Впервые он услышал о ней в десять лет, тогда раком заболела его родственница, тетка Варя. Она плакала, говорила, что не хочет умирать такой молодой, но все равно умерла. И больше об этой болезни Иван не слышал аж до двадцати лет, пока его невеста не попросила съездить вместе с ней к ее родственнику, дяде Коле, у которого тоже был рак. Дядя уже не вставал с постели, но еще разговаривал, и был при памяти. Он лежал весь высохший, казалось, что на нем остались одни кожа и кости. Полная противоположность тетке Варе, которая за время болезни не сильно похудела. Лет через пять обнаружили рак у тети Мили, родной тетки его жены. Она тоже все время плакала и не хотела умирать. Но медицина была бессильна. После этого про рак он больше десяти лет ничего не слышал. В следующий раз он услышал про него в госпитале, где ему лечили хронический гастрит — результат длительных командировок, в которых приходилось питаться где придется, и как придется. Вместе с ним в палате лежал уже пожилой прапорщик, которого звали Михаилом. Ему сделали операцию по поводу язвы желудка. Обещали скоро выписать, так как операция прошла успешно. На обходе Михаил спросил у лечащего врача, какой режим питания ему нужно будет соблюдать после выписки, и можно ли будет пить спиртное. Врач заверил его, что ему можно кушать и пить абсолютно все уже сейчас, разумеется в разумных дозах, чем очень удивил Ивана. Михаил такому чудесному выздоровлению очень обрадовался, и попросил жену принести ему бутылку коньяка, что та и сделала. В палате тогда лежало четыре человека. Перед ужином они этот коньяк и выпили, за скорейшее выздоровление Михаила, сам Михаил при этом выпил всего одну рюмку. Он рассказывал о планах на будущее, сожалел о том, что не успел подготовить дачу к зиме, но еще надеялся все это наверстать, так как доктор обещал скоро его выписать. Иван, и все остальные, были рады за него, что он так легко отделался, хирург говорил, что совсем немного желудка вырезали. Но, при прогулках по коридору, Иван услышал разговор врачей между собой, и понял, что никакую язву желудка Михаилу не оперировали, сделали разрез, увидели, что там уже четвертая стадия рака, и разрез зашили. Вот почему Михаилу разрешили все и есть и пить. Говорили, что проживет он не больше месяца. По наивности, Иван подумал, что и жена Михаила об этом ничего не знает, и спросил ее об этом при ее очередном посещении. Но она обо всем знала, просто Михаилу решили ничего не говорить, чтобы он спокойно прожил оставшиеся дни. Михаил умер в палате через неделю. Умер легко, всем бы такую смерть. Лег спать и не проснулся. После этого случая, больше двадцати лет Иван с этой болезнью не сталкивался, и даже ничего о ней не слышал. Раком тогда болели не очень часто.

Все изменилось в начале двадцать первого века. Рак посыпался на людей как из рога изобилия, по крайней мере, так показалось Ивану, так как среди его знакомых оказалось много людей, больных раком. Первый звоночек прозвенел правда еще в середине девяностых прошлого века. Тогда друзья позвонили Ивану из Оренбурга и сообщили, что умер его знакомый, Володя Голов. Это был очень здоровый и сильный мужик, казалось, что ему износа не будет. Дочь Володи родилась с пороком сердца, и они с женой делали все от них зависящее, чтобы ее вылечить. К каким только докторам они не обращались, жена с дочерью больше лежала по больницам в Москве, чем была дома, но кардинального улучшения не было. Вся зарплата Володи уходила на то, чтобы его дочь жила, хотя бы так как есть, но жила. И вот Володя неожиданно умер от рака, сгорел буквально за три месяца. Что теперь будет с его дочерью? Даже представить страшно, она ведь теперь обречена.

Потом от рака умерли двое одноклассников Ивана: Тоня и Николай. После этого умер Николай Андреев. Вернее, не умер, а повесился. И это при том, что он был веселым и жизнерадостным человеком. После увольнения из армии, он два года проработал завхозом в местной гимназии, и все было прекрасно, пока неожиданно не начали болеть ноги. Вроде бы ничего страшного, но обследование показало, что у него четвертая стадия рака. Болезнь развивалась очень быстро, вскоре боли стали такими, что терпеть их было невозможно. И достать обезболивающие было практически невозможно. В поликлинике выписывали рецепт только на одну ампулу, но и эту ампулу купить в тот же день в аптеке не всегда удавалось. Иногда приходилось ее ждать два-три дня, и все это время Коля мучился от страшной боли. При выписке следующего рецепта, нужно было обязательно предъявить использованную ампулу, поэтому каждый день делать уколы не получалось, а боли все усиливались. И Коля не выдержал, когда дома никого не было, он повесился.

Потом умер Коля Еремин, с которым Иван и служил вместе, и потом они вместе работали после увольнения. О его смерти Иван узнал случайно, и сразу в это даже не поверил, ведь буквально месяц назад он его видел и разговаривал с ним. Коля тогда ни на что не жаловался. И вот, буквально через месяц, Коли не стало, опять рак. Какая же это страшная и коварная болезнь, которую, чаще всего, обнаруживают тогда, когда лечить ее уже невозможно. А