Свет во тьме - Аманда Эшли

Она ждала, надеясь услышать, что он тоже любит ее, или, на худой конец, что она ему не безразлична, но Габриель лишь смотрел на нее своими серыми глазами, в которых читалось желание. Однако оно показалось ей лишь поверхностным фоном, в глубине его глаз она заметила нечто иное, чему не могла дать определения.

Ей не пришлось слишком долго думать об эгом, потому что он уже снова овладел ею. Его любовь поднимала ее до неизведанных высот, опускала в бездны, о которых она не подозревала, доводя до немыслимого экстаза.

И, забыв обо всем, исключая наслаждение, глядя в его глаза, Сара вдруг поняла, какая страшная пустыня одиночества притаилась в них, как нуждается он в любви и поддержке.

Слезы жгли ей глаза, душа сливалась с его душой. Рыдая, она оплела его руками и ногами, изо всех сил прижимая к себе, шепча, что любит его и всегда будет любить, что он никогда больше не останется один.

Сладкая судорога пронзила их сплетенные тела одновременно, сердца бились в едином ритме, а слезы мешались. Эти минуты острого наслаждения унесли их прочь от их печалей и тягот туда, где не было ни времени, ни пространства, ничего кроме их близости.

Для нее это были минуты полного удовлетворения и покоя.

Он ощутил себя странником, возвратившимся домой после долгого пути.

С тихим вздохом она заснула в его объятиях.

Он баюкал Сару всю ночь, согретый ее теплом, перебирая мягкие шелковые пряди ее волос, лаская изгиб плеч, шею, целуя руки.

Он знал, что она видит его во сне, и по лицу ее было видно, что это счастливый сон.

Он держал ее, пока заря не окрасила горизонт, а затем, укрыв и поцеловав в губы, собрал свою одежду и вышел из комнаты.

Никогда еще его подземелье не представлялось Габриелю таким пустым и холодным. Никогда дневной сон не казался ему таким страшным.

Последняя его мысль была о Саре. С ним оставался ее запах, вкус ее кожи на языке. Мысленным взором он видел ее, спящую в комнате наверху с губами, распухшими от его поцелуев, посреди золотого каскада волос, разметавшихся по подушке.

— Сара. — Он прошептал ее имя, и чернота сомкнулась над ним.

ГЛАВА V

Было уже позднее утро, когда Сара проснулась к потянулась с радостным чувством полноты жизни. Затем она села в постели, гадая, где Габриель.

Поднявшись, Сара быстро приняла душ и, завернувшись в мохнатое белое полотенце, спустилась вниз. — Габриель?

Она нахмурилась, смятение ее росло, пока она блуждала из комнаты в комнату. За исключением ее спальни и ближайшей ко входу гостиной, ни одна из комнат не была обставлена. В кухне не было ни стола, ни стульев, хотя в холодильнике и оказалась еда.

Но любопытство пересилило аппетит, и Сара вернулась назад, повторив свой маршрут. Она останавливалась в каждой из комнат, все больше переполняясь тревогой и недоумением. Он сказал, что живет здесь уже несколько месяцев. Но разве владелец машины в семьдесят тысяч долларов не в состоянии нормально обставить свой дом?

Она была потрясена, что единственной обжитой комнатой здесь была гостиная, и не понимала, почему Габриель не отвечает ей.

У нее было стойкое чувство, что он находится где-то в доме.

— Габриель? — снова позвала она из холла, кутаясь в полотенце. — Габриель, это уже не смешно!

Раздраженно вздыхая, Сара поднялась наверх и готовя уже была облачиться в свою вчерашнюю одежду, когда взгляд ее задержался на гардеробе.

«Ты найдешь одежду в шкафу», — говорил он.

Она нерешительно раскрыла дверцы, и глаза ее расширились от удивления. Здесь были платья, блузки и свитера, джинсы и слаксы, туфли на каблуках и босоножки. Она помотала головой, не веря своим глазам. Никогда в жизни у нее не было столько разной одежды.

Через двадцать минут она остановила свой взор на черных брюках и бледно-лило в ом свитере. Оставшись босой, Сара спустилась в кухню и подкрепила свои силы чашечкой кофе.

Но где же он?

И тут она заметила в углу едва различимую узенькую дверцу, выкрашенную в один тон с кухонной стеной.

Поставив кофейную чашку в раковину, она подошла к двери и, открыв ее, увидела уходящий вниз лестничный пролет, а на нижней площадке следующую дверь.

— Все чудесней и чудесней, — пробормотала она и, чувствуя себя Алисой в Стране Чудес, стала спускаться по ступенькам.

Сара потянула за ручку двери, но та оказалась запертой. Она огляделась в поисках ключа, пошарила за выступом дверной рамы. Ничего.

Сара тихо вздохнула. Это дверь в гараж? В подвал? В сад?

Она задержала руку на двери. Дерево — мореный дуб — было скользким и холодным под кончиками ее пальцев.

И тут же воспоминания захлестнули ее Возник образ небольшого коттеджа с разбитым окном, узкая лестница в подземелье и другая дверь из мореного дуба.

Она услышала голос Габриеля, в котором звучала угроза. «Уходи!»

Напуганная, Сара отдернула руку и отступила назад. Ей не послышалось. Это было на самом деле. Это голос Габриеля.

Она побежала вверх по ступеням и, вбежав в кухню, захлопнула за собой дверь.

Из кухни она побежала в холл, затем вниз по ступеням на первый этаж, через гостиные и холлы ко входной двери и остановилась лишь на въезде в гараж, вспомнив, что ее машина осталась дома.

Тяжело дыша, Сара помчалась по дороге к главным воротам. Слезы унижения набежали ей на глаза, когда она обнаружила, что ворота заперты и почувствовала себя как в ловушке Но тут, словно по волшебству, створки распахнулись, выпуская ее. Она слышала, как ворота захлопнулись за ней, но даже не обернулась продолжая бежать, подгоняемая страхом.

Он поднялся в сумерках и тяжело зашагал по ступеням наверх.

Она ушла, что ж, тем лучше.

Он повторял эти слова вновь и вновь, проводя ночи, уставившись в огонь камина или разъезжая на Некроманте. Иногда приходил в спальню и стоял там, вспоминая, пока это не становилось слишком болезненным. И тогда он выходил блуждать по пустынным ночным улицам. Невидимый никем, перелетал с невероятной скоростью из одного конца города в другой. Случайным прохожим казалось, что это лишь дуновение холодного ночного воздуха.

Гнев восставал в нем, подталкивая убить, но он отказывался от этого и насыщался, когда уже совсем терял силы, отбирая лишь немного крови. Он казнил себя голодом, желая заглушить невероятную тоску по Саре.

Прошла неделя, и ярость его возросла, подогреваемая мыслью, что он может заставить ее принадлежать ему в любое время.

Разве он не вампир? В его власти загипнотизировать ее, заставить примчаться к нему, где бы она ни была в этот момент. Она будет желать его, будет испытывать любовное томление постоянно, изнемогая, не в силах остыть, отключиться от него. Она не сможет противостоять его воле.