Святилище кровавой луны - Зиан Шафер

«Ты можешь убежать, но тебе не удастся спрятаться, Гидеон».

Вопреки здравому смыслу я пытаюсь разобраться в том, что между нами произошло. Меня должно беспокоить то, что он так болезненно воспринял мои слова. Меня должно было беспокоить то, что я не увидела ни света, ни доброты в его глазах, когда он произнес такую страшную угрозу. Меня должно беспокоить то, что он готов пролить кровь ради меня. Но я полагаю, что не все чудовища – злодеи.

Мне следовало бы его бояться. Не сейчас, когда он связан со мной, а когда освободится, став силой тьмы.

Невидимая связующая нить тянет меня, и я делаю глубокий вдох, прежде чем обернуться и увидеть его в самом конце переулка. Его руки заложены за спину, так же как и у солдат, которых я видела.

Я делаю шаг навстречу, а он отступает назад.

– Безопаснее для тебя, если я буду держаться на расстоянии, – хрипит он с тем же выражением боли на лице, что и раньше.

Я делаю еще один шаг вперед, а он делает еще один шаг назад.

– Я чувствую себя в большей безопасности, когда ты рядом.

Он сжимает кулаки, а губы кривятся в усмешке.

– Во мне царит хаос. И хаос хочет выйти поиграть.

Краем глаза я могу различить лица в темноте, которые проступают из теней, и я просто слышу, как они шепчут:

– Ты никогда не будешь достоин.

Чувствуя ком в горле, я сбрасываю сумку.

– В каждом существе есть темная сторона, – шепчу я, повторяя его слова.

– А я – сама тьма, – заявляет он, сжимая кулаки до тех пор, пока они не побелели. Он пытается заставить меня бояться его. – Как только мы получим перо, я позабочусь о том, чтобы ты держалась от меня подальше и была в безопасности.

Я не отвечаю, позволяя молчанию тянуться столько, сколько нужно, пока он наконец не поднимает на меня взгляд. Сила его взгляда почти заставляет меня пошатнуться. Его взгляд – это вихрь печали и тоски, смешанный с глубоко укоренившейся потребностью. Я моргаю, пытаясь отогнать мысль о том, что он испытывает потребность во мне.

Он неотрывно смотрит на меня, и я приближаюсь. На этот раз он не двигается. Костяшки его пальцев расслабляются. Сейчас я вижу в его глазах не боль, а что-то другое, чего я пока не могу понять. Я продолжаю идти, пока он не оказывается в двух шагах от меня.

Он очень быстро стал тем, кого я ищу в толпе. И я не хочу быть для него просто помехой или средством для достижения цели.

– Ты в курсе эмоций, в которых я даже себе не признаюсь, – шепчу я. – Поэтому скажи мне, Гидеон, что ты чувствуешь? – Он не отвечает, поэтому я делаю еще один шаг. – Ты ощутил мой страх? – Он по-прежнему не отвечает.

Я закрываю глаза и глубоко вздыхаю, вдыхая запах хрустящего снега и шалфея, пытаясь собраться с мыслями. Открыв их, я вижу мир в новом свете: мягкий изгиб его подбородка, легкие морщинки у глаз, то, как, кажется, светится его кожа, когда он окружен снегом.

– Я не боюсь тебя – ничто и никогда не могло заставить меня бояться тебя. Если ты чудовище, то ты прекраснейшее из чудовищ, что я когда-либо видела. – Я делаю еще один шаг. Каждая клеточка моего существа горит от его близости, и все же я хочу большего. – Я видела тьму раньше. Твоя тьма – это ночное небо, усыпанное звездами, которые мерцают даже в самый темный час.

Прежде чем я успеваю сказать еще хоть слово, его рука обхватывает мой затылок и притягивает к себе. Все мое существо загорается, когда он наклоняет голову, нежно касаясь губами моего уха, спускаясь к щеке.

– Как же искусно ты управляешься со словами, маленькая эльфийка. – Его рука обвивается вокруг моей талии, притягивая меня к себе. – Но знай вот что, дорогая, – рокочет он. Мое сердце бешено колотится в груди, когда его губы ласкают мою щеку, оставляя серебристый след жара, который заставляет меня забыть, как дышать. Его дыхание согревает мою кожу и волнует мою душу, когда его губы шепчут в мои. – Я мог бы показать тебе вещи, которые заставили бы краснеть ночных бабочек.

У меня плавится все внутри, и колени подгибаются от образов, бушующих в моем сознании.

Он отстраняется и идет по улице, слегка покачиваясь. Огонь, пылающий во мне на этот раз, – это тот самый огонь, который мог бы сжечь город дотла.

– А теперь пойдем, ведьма. Нам лучше поторопиться.

Я скрежещу зубами, глядя на его удаляющуюся фигуру.

Дэкс.

Глава 27

Как оказалось, Лю пыталась укусить лодаксианского мальчика семь раз, а его отца – дважды. Они прозвали ее четвероногим демоном – они решили, что только такая ведьма, как я, могла владеть таким непокорным существом. Поэтому вместо того, чтобы тратить вторую половину дня на разведку дворца, нам пришлось искать другую конюшню, где была хотя бы одна женщина-конюх.

В этот час луна покоится как раз над головой серой статуи Коллаи, отбрасывая тени, которые изгибаются на мягких чертах богини. Падающий снег забивается в складки ее платья и ложится поверх луны, которую она держит в руках.

Я вытягиваю шею, чтобы полюбоваться гордостью в глазах Мэдила – статуи, поднимающей свой меч к небу в знак победы. Я помню, что читала о том, как других богов раздражала соревновательная натура Бога Спорта.

Слева от меня ковыляют стражники, закинув руки на плечи друг друга. Я думаю, начался счастливый час. Позади меня воздух наполняется детским смехом, сопровождаемым руганью матери на языке, которого я не понимаю. Мои губы кривятся в недовольной гримасе. Боги, я ненавижу детей. Даже когда они довольны и молчаливы, мне от них не по себе.

Я затыкаю уши и поворачиваюсь к следующей статуе, которая изображает бога с распростертыми за его спиной крыльями, подобными драконьим, и злобным оскалом, выгравированным на его лице. Руки Хэйдиона вытянуты вдоль тела, пальцы скрючены таким образом, что кажется, будто они пританцовывают вместе с его силой, и он смотрит вдаль, как будто быть привязанным к такой форме – последнее, чего он хочет. Бог выглядит так, словно скульптор знал, что он исчезнет.

Рядом с ним – Сатрина, одетая в прозрачное кружево, облегающее ее изгибы, свысока смотрит на площадь. Ее заостренный хвост обвивается вокруг ноги,