Не бойся глубины - Наталья Солнцева

– Вы правильно сделали, – одобрила Динара.

– Что вы мне посоветуете? Как избавить Лизу от ужасного страха? Есть какое-то средство?

Динара молчала. Что она могла сказать? Она не знала, как справиться с собственным страхом.

– Может быть, вам действительно продать квартиру Альшванга и переехать в другое место? – наконец предложила она. – В нашем районе жилье дорогое, тем более четырехкомнатная квартира. На эти деньги вы сможете купить что-то вполне приличное.

– Господи! Я только что закончила волокиту с продажей нашей старой квартиры. Теперь опять начинать все сначала? У меня нет сил! Нужно же хоть год… ну, полгода отдохнуть. Вы не представляете, сколько я побегала, пока нашла покупателя, пока мы все оформили!

– Понимаю вас, – посочувствовала Динара. – Но выход всегда можно найти.

– Да-да, конечно, – кивала, соглашаясь, Анна Григорьевна. – Если уж никак не получится Лизоньку успокоить, то будем продавать… Здоровье дочери для меня важнее всего. Вы хотя бы попробуйте, Динара! Может, удастся что-то сделать? Заговор какой-нибудь или талисман оберегающий дайте… Я заплачу!

– Нет у меня ни заговоров, ни талисманов от такой напасти, как с Лизой приключилась, – с сожалением ответила Динара. – Думаю, время сделает свое дело и ей станет легче. Только вы пока что глаз с нее не спускайте! Вы меня поняли?

– Поняла…

– И если произойдет что-то еще, обязательно приходите!

– Хорошо, – кивнула Анна Григорьевна. – Обязательно. Ладно, я пойду. А то Лиза там одна осталась…

Уже в прихожей она спросила:

– Вы в этом доме давно живете?

– Давно.

– И… Герман Борисович никогда не жаловался?

– На что?

– Будто у него в квартире… нечистая сила… – Выговаривая последние два слова, Анна Григорьевна так смутилась, что у нее на глазах выступили слезы.

– Герман Борисович никогда ничего такого не говорил, – ответила Динара. – Вы можете других соседей расспросить. Я уверена, что все подтвердят: Альшванг не жаловался. К нему домработница ходила… и ничего подобного не замечала. Мы бы знали. У нас здесь все как на ладони.

Анна Григорьевна, расстроенная, ушла. Динара смотрела, как та тяжело поднималась по лестнице на второй этаж, и вдруг из своей квартиры выпорхнула Изабелла в невообразимо яркой, канареечного цвета, пижаме.

– Диночка, я к тебе, – пропела она, кокетливо покачивая белокурой головкой. – Можно?

– Конечно! – обрадовалась Динара.

Анна Григорьевна испортила ей настроение мрачным рассказом, и она надеялась развлечься, болтая с подругой.

– Ой! – завопила блондинка, бросаясь мимо Динары к двери парадного. – Егор! Где вы были? Я вас целый день ищу!

– Зачем меня искать? – недовольно отозвался Фаворин. Он только что вошел с улицы, весь в снегу, уставший и сердитый. – Вы бы лучше своего Яшку поискали! А то я кошечку третий день не могу выпустить.

– Да где ж я его найду, окаянного? – всплеснула руками Изабелла. – Он у меня загулял! Уж я его звала, звала…

– Сколько вас можно просить, чтобы вы держали взаперти своего бандита полосатого?! – с отчаянием в голосе воскликнул музыкант.

– Егор… вы просто не знаете, как нужно просить женщину, – проворковала она, жеманно поводя плечами. – Зашли бы на чашечку чая, а?

Фаворин, приготовившись к скандальным воплям блондинки, опешил.

– Некогда мне, Изабелла Юрьевна, чаи гонять, – осторожно отказался он. – Я работаю с утра до ночи. Не то что вы.

– А что я? Что я? – заворковала Изабелла. – Я ведь женщина… Бальзак знаете что говорил? «Женщина, чтобы оставаться красивой, должна быть праздной!»

– Я Бальзака не читаю! – отрезал Фаворин, норовя прошмыгнуть мимо блондинки к дверям своей квартиры.

Но она, загородив проход своей пышной грудью и покраснев от удовольствия, любовалась растерянностью музыканта.

– Не смущайтесь же так, Егор! Какой вы, право… стеснительный. Вам нужно раскрепоститься, избавиться от своих комплексов!

Это окончательно взорвало Фаворина.

– На какие комплексы вы намекаете, Изабелла Юрьевна? – завопил он вне себя от злости. – С чего вы взяли, будто у меня какие-то комплексы? Вам не надоело везде и всюду совать свой длинный нос?!

Блондинку настолько удивил его приступ бешенства, что она застыла с открытым ртом. Воспользовавшись ее замешательством, музыкант скрылся в своей квартире. Он так громко хлопнул дверью, что Изабелла вздрогнула.

– Диночка! – пропищала она, шмыгая носом. – Он не хочет даже разговаривать со мной! Ты мне погадаешь?..

После одиннадцати повалил густой снег, на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Несколько крупных хлопьев упали Артему за воротник.

За сегодняшний вечер он не заметил у театрального дома ничего подозрительного или настораживающего. Студенты-арабы вернулись с занятий, нагруженные продуктами и выпивкой и, судя по раздающейся из открытой форточки музыке, затеяли гулянку.

Берта Михайловна выходила кормить котов. Через четверть часа пришел с работы ее сын Николай, вынес мусорное ведро и больше не показывался. В гостиной Эдеров погас свет, и только слабое голубоватое мерцание, пробивающееся сквозь шторы, позволяло предположить, что обитатели уселись смотреть телевизор.

Почти сразу после этого подъехала темно-зеленая иномарка, из которой выскользнула Авдеева и, не оглядываясь по сторонам, поспешила в подъезд.

Два раза из дома выходила и возвращалась Анна Григорьевна. Отсутствовала она недолго – наверное, бегала в гастроном или аптеку. Чуть позже вернулся из театра Фаворин, неся спортивную сумку и футляр с тромбоном.

Динара сидела на кухне и болтала с Изабеллой. Сквозь прозрачную занавеску Артему было видно, как женщины пили чай за столом.

Инженер Авдеев явился в начале десятого, усталый и злой. Он нес через плечо свернутый резиновый шланг. В кухонное окно Авдеевых, выходящее, как и окна Динары, во двор, Артем видел, что супруги сели ужинать.

На этом все затихло. Никто больше не входил и не выходил, окна квартир гасли одно за другим, и наконец свет остался только у Динары и на втором этаже, в бывшей квартире Альшванга, где теперь поселились Анна Григорьевна с Лизой.

Со слов Динары он знал, что у девушки нервное расстройство и она выходит из дому очень редко.

Касимов после разговора с Артемом сдержал слово и больше не появлялся. Господин Вольф тоже занимался своими делами – во всяком случае, поблизости его не было. Никто, кроме самого Пономарева, не вел за домом наблюдения.

Сыщик засунул руки в карманы и переминался с ноги на ногу – он сильно замерз и проголодался. Пожалуй, можно идти домой с чувством выполненного долга. Изабелла и Лиза живы, все остальное тоже спокойно… Нет нужды стоять здесь и синеть от холода! Приняв решение, Артем все же продолжал топтаться на месте. Что-то поневоле влекло его к театральному дому, что-то непонятное и тревожное витало в атмосфере старого двора…