Доктор гад - Евгения Дербоглав

Место и впрямь было неприятным и диким. Лектории Акка, где читали всемирные нотации по нравственности, мало чем отличались от кампусных, где людям было удобно внимать и осмысливать. Здесь же намеренно жгли свечи, а земляной пол изувечили так, что Шорл, проникший в молельню следом за ними, чуть не переломал себе ноги. На полу мелкими камнями выложили круги, а вне их линий лежали крупные, выкрашенные голубой краской булыжники. Чистая Коммуна поклоняется звёздам, вспомнил Шорл. В самом центре круга по-собачьи стоял горластый, а глашатай нависала над ним словно хищная птица.

– Вам не следовало идти сюда с одной лишь служанкой, омма, – укорял даму блондин. – Они опасны даже для людей с крепким рассудком.

– Это не служанка, а стальная камеристка, – возразила белозубая дама. – При надобности она бы смогла меня быстро увести, правда, Ринелла?

Ринелла, высокая плечистая бабень с короткими волосами, в штанах и высоких сапогах на плоском ходу, и впрямь мало походила на девиц, которые держат зеркальце, пока госпожа прихорашивается. В камеристки и в гвардию Гралеи шли выпускницы одного и того же заведения. – Самая настоящая стальная камеристка? Знаете, я жил в плену у вашего знатного соплеменника, он нанял своей дочке стальную гувернантку, – сказал блондин и тут же обратился к Ринелле, и от его слов она расцвела. «Наверное, сделал комплимент её кобыльим плечищам», – подумал Шорл и был почти прав. Блондин заприметил себе в отряд новую пару кулаков, но знатная дама пока что не замечала кадровой угрозы и любезно спрашивала, зачем здесь они. – Ах, мы? Мы по приказу генерала. Генерала Эрля, – уточнил он, отчего у дамы поползли вверх брови. – Того самого, да. Вообще-то, по законам нашей родины, это я его начальник, а не наоборот, но чего не сделаешь ради этой самой родины. Он окружил себя пустынными шаманами, а они рассудили, что для нашего дела надо искать «выше-человека». Поиски «выше-человека» привели нас далеко на юг, это почти квинер езды от пустыни. Я сам не до конца понимаю, что шаманы имели в виду, у них очень странная речь – примитивный язык, очень мало слов. Я так понял, в этом сообществе занимались созданием сверхчеловека, некоего мифического агента их высшей сущности в мире телесном, я не ошибаюсь, господин Торел?

– Да, – гордо надулся Торел, о котором наконец-то вспомнили. – Звёздного Помазанника. По сути – лишь всемирно сильного человека. Они и без сект порой рождаются, но этим надо было изувечить кучу людей, чтобы его произвести.

– И как, удачно? – не удержался Шорл.

– А это мы сейчас и спросим.

Мракобес не желал отвечать, лишь твердил о какой-то каре, что обрушится на них огненным взглядом падающих светил, и тогда блондин свистнул какого-то сутулого из толпы своих бойцов. У человечка был скошенный подбородок, а кожа была подёрнута следами блудной болезни. Пробираясь бочком, человечек трогательно тряс в руке ножичком и нежно улыбался грядущей жертве, и Шорл вдруг понял, что ни за что не хочет смотреть на пытки.

Ему было всё равно, о чём сейчас начнут выведывать блондин и гралейка, он ринулся наружу, надеясь, что улица заглушит вопли истязаемого. Не заглушила.

Шорл, отрекшись от ушей своих, шуровал пинцетом, вытаскивая пули из всех трупов подряд.

– … вы оказали всемирную услугу мне, нуэр Сипел, – говорила гралейка, выходя из молельни. «Странное обращение к палачу – как к солдату», – с отвращением подумал хирург. Сипел, любовно вытирая ножик о специальный платочек, молча шёл рядом, пожирая её глазами. – Ничего о происхождении моего кровного не должно просочиться наружу, ведь Принцип весьма… щепетилен. Мне попросту жаль этого человека, если б узнали о его происхождении.

– Всех убивать, омма, – пообещал палач. – Верр дать волю убивать.

Шорл отвлёкся на них и не заметил, как к нему снова подкрался командир песочных. Он сжимал револьвер промеж двух ладоней, словно то был трупик птицы.

– И всё же, откуда у вас это, доктор? – спросил беглый доминионский офицер, многозначительно обернувшись на Сипела. Шорл сглотнул и снова начал мямлить про покупку оружия. – Не лгите, пожалуйста. Это свадебный подарок, тут была гравировка. Вы украли револьвер у владельца?

– Купил без его ведома, я заплатил за него десять тысяч союзных, – буркнул Шорл. – Ну а что? Ему он всяко без надобности. А то, что он подарен на свадьбу – так бывший хозяин уже развёлся.

– Жаль, – заключил блондин, и Шорл понял, что ему почему-то и впрямь очень жаль. – Тогда оставьте себе, раз он на благо вашей страны. Вы не хотите уехать с нами? Никто не хочет с нами? – он повысил голос, чтобы все услышали. – Нуэра Ринелла…

– Вэр, – с готовностью ответила камеристка, к которой раньше никогда не обращались как к воительнице. Её хозяйка вскрикнула и злобно посмотрела на блондина. Упрашивать её было против гордости, но ехать через границу одной даме не хотелось.

– Я проведу вас через границу, омма, – пообещал лейтенант пограничников.

– Господин Зиэ… – продолжал блондин, но тот лишь покачал головой:

– Я полезен своей стране здесь, господин. У нас ещё много уборки впереди.

– Зря. Но как знаете. Господин Торел?

– Да, – Торел вдруг сплюнул на землю. – Страна меня вышвырнула, лишила работы. Придётся вернуться к ней под другими флагами.

Отряд доминионцев пополнился тремя отборными кадрами – солдатом-пограничником, бывшей камеристкой, которая ни разу не жалела о смене работы, и мрачно-решительным Торелом. Блондин любезно распрощался со всеми, и отряд, покачивая лошадиными крупами, двинулся на север. Проскакав у них за спинами, командир отсалютовал оставшимся, а глашатай, идущая впереди, крикнула:

– За генерала Эрля, да одушевит его правда!

– Да одушевит его правда! – рявкнули голоса следом за ней.

Гралейка кивнула им на прощание и унеслась прочь в обществе пограничников, а Шорл с другом остались одни.

Кругом вздыхала негасимая весна, жизнь щебетала угрожающе и торопливо, словно готовясь к чему-то. В следующий раз Зиэ наберёт побольше людей для ликвидации Земли Начальной, теперь они знают, чего можно ожидать от сектантов.

Офицер ободряюще хлопнул доктора по спине и шуткой скомандовал: «Марш!».

– Куда марш? – недовольно бурчал Шорл, легонько подстёгивая Солдата. – Вокруг всё растворяется. А марш тут – только в пустоту.