Игра на понижение - Михаил Луговой

– Дурачье! – раздался во взводной сети голос старшины Балашова. – Какого хрена вы стоите уши развесив, как тот осел, на котором Господь въезжал в Иерусалим? Двигайтесь!

– Продолжить движение! – скомандовал командир взвода, ощущая, как кровь бросилась в лицо, и радуясь, что никто этого не видит. – Второе отделение, вперед, увеличить дистанцию!

До отмеченного на карте края минного пола оставалось уже совсем немного. За ним воронки от разрывов артснарядов становились все реже и, наконец, с приближением к проходящему по насыпи шоссе, совсем сходили на нет. Взвод по команде перестроился в линию отделений, собираясь, как это предписывалось до этого, оседлать трассу и закрепиться, когда в наушнике его командира коротко пискнуло, извещая о получении нового приказа.

Олег не мог знать, что спустя всего несколько минут после того, как подразделения Устюртской группировки армии Российского союза пришли в движение и перешли линию разграничения, в ее штаб поступили новые указания, и заранее подготовленный и до мелочей расписанный план действий пришлось корректировать на ходу. Приказ обнаружить и взять под охрану место катастрофы лунного парома (которое к тому же было известно весьма приблизительно) и сделать это по возможности быстро запустил целую лавину изменений. Перераспределение усилий разведки вынуждало изменять план действий частей радиоэлектронной борьбы. Последнее тянуло за собой изменение режима боевой работы систем ПВО, ракетных и артиллерийских подразделений. С учетом ограниченного радиуса действия последних требований разведки и инженерного обеспечения пришлось вносить изменения в маршруты выдвижения. Это, в свою очередь, меняло логистические схемы их снабжения, что опять же вынуждало корректировать такие же схемы у общевойсковых подразделений. Сами эти подразделения получали новые задачи, скорректированные с учетом того, что с выделением части сил на захват района, в котором упал паром, на остальные части придется повышенная нагрузка, что опять же влекло за собой изменение их снабжения и обеспечения, включая разведку и огневое прикрытие.

Задача чересчур напоминала замкнутый круг, но тем не менее в течение часа была в основном решена. Для бронепехотного взвода, которым командовал младший лейтенант Олег Родионов, это повлекло за собой новую боевую задачу. Взвод должен был атаковать и зачистить полевой лагерь, в котором располагались два пода корпоративной группировки.

К военному конфликту в Каракумах, едва по мировым информационным сетям прошло сообщение о его начале, мгновенно было приковано повышенное внимание. Дело в том, что в бою сошлись не просто две армии, но две принципиально различающиеся военные структуры и два принципиально разных подхода к ведению боевых действий.

Вооруженные силы Российского союза строились по традиционному, известному веками принципу иерархии подчиненности. Отделения объединялись во взводы, те – в роты и батальоны. Но структура корпоративной группировки была принципиально иной. Специалисты GSS в рамках многолетних усилий по увеличению ситуационной осведомленности как подразделений, так и отдельных военнослужащих пришли к выводу, что будущая война станет «войной боевых стай», и смело пошли на изменение организационной структуры своих войск, превратив ее в кластерную.

Низшим ее звеном стали поды[30], которые могли быть однородными или комбинированными, ударными или прикрывающими. В общем случае под был примерно равен современному взводу и включал в себя около сорока пяти человек и до десяти боевых машин. Три пода составляли кластер[31], который, как задумывалось, мог вести успешные боевые действия против батальона регулярных сил противника по принципу стаи, а пять кластеров так же успешно могли бы померяться силами с полноценной бригадой. Более высокие организационные структуры, от батальона до корпуса, в этой системе оказывались просто ненужными. Было, однако, одно «но». Успешно действовать подобная система могла только тогда, когда все ее компоненты находились в едином информационном поле и свободно обменивались данными о своем положении и о противнике.

Ситуационная осведомленность не являлась чем-то новым в военной практике. Ее ценность с начала века не оспаривалась никем. Звучали даже мысли, что отстающая в этом отношении армия обречена на поражение при столкновении с любым противником, благодаря чему традиционная для человечества гонка вооружений как-то незаметно превратилась в гонку систем управления этими вооружениями. Кто-то должен был сказать новое слово в военной науке, и это слово было сказано в Российском союзе.

«Сильна Красная Армия, но плохая связь ее губит», – произнес когда-то Буденный, чем и обозначил армейские проблемы на десятилетия вперед. Без надежной связи невозможно ни устойчивое управление войсками, ни сосредоточение сил на решающем направлении. В результате преодоления этих трудностей родились две черты, решительно отличающие русскую армию от ее противников. Во-первых, насыщение тяжелым оружием, вплоть до низших звеньев иерархии, а во-вторых, высочайшая штабная культура.

В то время как большинство подразделений ведущих армий мира было вооружено лишь легким стрелковым оружием, а самым тяжелым, из того, что имелось у них под руками, являлись крупнокалиберные пулемет и автоматический гранатомет, русские мотострелки вовсю использовали бронемашины, вооруженные стомиллиметровыми артиллерийскими орудиями. Пока действует связь и легковооруженное подразделение может вызвать в своих интересах артиллерийскую или авиационную поддержку, можно спорить, какой подход лучше. Но когда связь пропадает, наличие в каждом отделении мощной пушки и, следовательно, возможности решать большинство поставленных задач своими силами являются слишком важным аргументам, чтобы его игнорировать.

То же самое относится и к планированию. Можно сколько угодно рассуждать о том, что любой план живет до первого соприкосновения с противником, но армия, действующая по тщательно разработанному плану, как правило, выполняет боевую задачу, даже целиком лишившись связи и управления. А раз так, всегда есть соблазн нанести по системам связи противника настолько сильный удар, чтобы разом вывести их из строя. Своя связь при этом, скорее всего, тоже не уцелеет, но это не важно – противостояние сразу же перейдет из плоскости «кто лучше управляется и быстрее реагирует» в плоскость «кто раньше и тщательнее все продумал».

Осознание этого факта привело к двум последствиям, очевидному и неочевидному. Очевидным последствием стало то, что все армии мира озаботились, с одной стороны, повышением устойчивости собственных систем связи и боевого управления, а с другой – применением систем, способных разрушить эту устойчивость у противника. Благодаря этому радиоэлектронная борьба из вида боевого обеспечения стала самостоятельным видом военных действий с полным набором соответствующей техники, тактики и методик применения.

Неочевидное последствие произошло в Российском союзе и первоначально не было замечено специалистами. В гонке систем управления вооружениями любое лыко было в строку, и когда из лабораторий начали выходить первые элементы искусственного интеллекта, их тоже попытались использовать в военном деле. Это привело к появлению по-настоящему роботизированных систем оружия. Роботы перестали нуждаться в управлении со стороны оператора, научившись самостоятельно реагировать на любые изменения обстановки, которые могли бы помешать им выполнить задание. Но в Российском союзе с созданием подобных систем не заладилось. Зато элементы искусственного интеллекта внезапно оказались востребованными в штабной работе. Так появились экстраполяторы.

Первые экстраполяторы были внедрены в системах материального обеспечения. Они представляли собой компьютеры, обрабатывающие огромные массивы информации и на основе результатов обработки выстраивающие оптимальные схемы снабжения группировок войск. Быстро выяснилось, что их применение не просто позволяет расшивать имеющиеся «узкие места», но и прогнозировать и заранее реагировать на появление новых.

Совершенствование алгоритмов превратило экстраполяторы в стратегические. Теперь они справлялись с военным планированием, давая рекомендации по оптимальным действиям войск в зависимости от поставленной задачи и вполне удовлетворительно предсказывая действия противника на основе имеющихся данных. В дальнейшем экстраполяторы нашли применение и на оперативном, и на тактическом уровнях, вплоть до взводного. Конечно, и алгоритмы, и вычислительные мощности тут были уже совсем другими, но удовлетворительной точности удалось достичь путем обмена данными с машинами более высокого уровня. Разумеется, в тех случаях, когда такой обмен удавалось осуществить…