Влюблённые - Лина Вальх

Работа или обязанность?

Или глупое подростковое желание отомстить мнимому обидчику?

— Да брось, Александр, — отец мягко рассмеялся и махнул на него рукой. — Ты мой сын и я слишком хорошо тебя знаю, чтобы не видеть: ты что-то задумал. Ну же, расскажи своему старику, зачем тебе было связываться с Аланом Маккензи и его шайкой.

— Его шайкой? — переспросил Александр.

Диего напрягся и тут же выпрямился в кресле. На секунду в отблеске старого камина могло показаться, что его отцу не семьдесят, а всего сорок, пролёгшие на лице морщины — результат бесчисленных бизнес-схваток, и серость его облика, подсвеченная оранжевым огнём, — некачественная плёнка, что пыталась запечатлеть минуты триумфатора. Но нет, стоило Александру моргнуть, как фигура его отца сгорбилась, он обмяк в кресле, утонув в спинке, и, опершись рукой о подлокотник, закрыл ладонью лицо.

— Прости отцу это бессвязное старческое молчание. — Его приглушенный голос был тихим и пугающе холодным, а затем Диего вскинул голову и посмотрел на Александра своими выцветшими глазами. — Так что там с твоей работой. Еще не надумал ее бросить и уйти к нам? Ты же понимаешь, эти ваши фирмы… — он сделала неопределённый жест рукой, — они пустышки. Сколько таких уже вырастало и исчезало у меня на глазах! Я и сам когда-то был партнёром.

Он мягко рассмеялся. Александр засмеялся в ответ, чувствуя от этого странную неловкость, и поспешил скрыть ее в выплеснутом щедрой рукой в стакан виски.

— Дай угадаю, тебя выгнали? — он посмотрел на отца поверх края стакана, следом опрокинув в себя все содержимое.

— Нет, — Диего закинул ногу на ногу, грея подошву тапка об огонь камину, — твой дед подсуетился и выкупил фирму. Теперь она — часть нашего семейного бизнеса. Те самые юристы, которые вытаскивали твою задницу из неприятностей, когда ты об этом даже не догадывался, улаживали все конфликты и обеспечивали тебе место в правлении на случай моей внезапной, хотя как она может быть внезапной в моем возрасте, смерти. — Он смотрел на Александра, увлечённо изучающего перекатывающиеся по дну кубики льда. — А ты теперь даже не хочешь к ним присоединиться. Нехорошо это, Александр. Ой как нехорошо. Подумай. Может твоё решение немного… изменится?

— Мисс Эдельштейн, — судья негромко прокашлялся и оттянул ворот мантии, — я понимаю ваш пыл правосудия и желание выслужиться перед начальством, но умерьте несколько свои аппетиты. Мистер Куэрво… — он обернулся к Александру.

— Да.

— Не перебивайте меня. Мистер Куэрво, — губы судьи расплылись в улыбке от вспыхнувшего на щеках Александра пристыженного румянца, и он продолжил: — я склонен удовлетворить ваше ходатайство. На каком размере залога вы настаиваете?

— Пять тысяч долларов.

— Что?! — прокурор подавилась воздухом от возмущения. — Ваша честь, должна напомнить, что в штате Иллинойс размер залога определяется рыночной стоимостью хранимых наркотиков. Поэтому обвинение настаивает минимум на миллионе трёхстах тысячах.

— А может мне сразу продать все почки присутствующих в этом зале? — громко подал голос из-за стекла Алан. — Или тогда мне предъявят обвинения в незаконной торговле органами? Кстати, если есть незаконная торговля, то должна быть и… законная? Что нужно сделать, что законно торговать человеческими органами на рынке, ваша честь? Зарегистрировать фирму и платить налоги? В этой же стране больше всего боятся прихода налоговых офицеров?

— Мистер Маккензи, — резко повернувшись к Алану и сжав дрожащие кулаки, прошипел Алекс, — держите себя в руках и не мешайте мне вас защищать.

— Да? А мне показалось, Александр, что ты хочешь упечь меня за решётку. Или ты уже передумал?

Упечь Алана Маккензи за решётку? Да, у Александра были подобные мысли. И он сам был бы не прочь раскопать на Алана материалы, от которых суд несомненно пришёл бы в восторг. Но руководство фирмы было несколько иного мнение. Почему-то они цеплялись за дело Маккензи и всячески направляли Александра в русло оправдательного вердикта против его воли и воли закона.

— Ваша честь, — сделав глубокий вдох, Александра схватился за край судейской трибуны, и продолжил: — мой клиент не обязан нести ответственность за халатную работу полиции. Если бы детектив Калверт лучше выполнял свою работу…

О, если бы детектив Калверт лучше выполнял свою работу, Александру Куэрво не пришлось бы портить зрение в опустевшем юридическом офисе, разглядывая мутные фотографии экрана с камер наблюдения гаражного склада. Ему бы не пришлось потеть и спешно ехать домой, удерживая в голове одну единственную мысль: на видеозаписи были не люди Алана Маккензи, а…

…люди его отца. Александр видел их почти каждый день в родительском офисе фирмы, обедал и ужинал за одним столом на званых вечерах, а теперь смотрел на них, выкрашенных в серые цвета и тащащих несколько деревянных коробок в гараж мистера Маккензи.

— Нам нужно поговорить.

Стучаться в кабинет отца Александр не стал: влетел, распахнув дверь, и тут же рухнул на закряхтевшее под ним кресло. Диего только свёл к переносице брови, сжал длинными старческими пальцами-крюками бумажки и искоса уставился на сына.

— Если это может подождать до утра…

— Я видел запись, — перебил отца Алекс. — Гараж мистер Маккензи. Там было несколько твоих… знакомых. И те коробки. Думаю, ты и сам прекрасно помнишь, что в них обнаружили.

Диего промолчал. Он смотрел на сына не моргая, жевал нижнюю губу и растирал под пальцами зажатую в них бумагу. Возможно, Александру не стоило так резко нападать на него, но неожиданность совершенного открытия потрясла Александра Куэрво, как дубинка дикаря Колумба, как только тот высадился на берег. Неизбежно и неумолимо.

— Не понимаю, о чем ты, Александр, — наконец, спустя несколько минут напряженного молчания и переглядок, выдохнул Диего. — Советую тебе меньше работать допоздна. А то может еще что-то привидеться.

— Спасибо, но я в полном порядке. Я знаю, что я видел и чего я, — Александр осёкся и сжал пальцами подлокотники кресла, когда взгляд отца вцепился в него когтями орла, — не видел. Я не видел там мистера Маккензи. Я не видел, как он принимает заказа в обозначенное полицией время. Но я видел, — Александр подался вперёд, — твоих людей, отец. Наших людей, которые…

— Наших людей? — переспросил Диего, с особым напором выделив первое слово, чтобы даже Александру стало понятно, на что намекает отец. — И давно ли ты стал считать себя частью семьи? Помнится мне, ты только и делал, что отнекивался от всего, что мы с матерью пытались дать. То вместо изучения испанского шлялся по барам. То в гараже своём пропадаешь, ковыряясь в машине, как какой-то реднек 23 . То…

— Не думал, что моя любовь к автомобилям может заставить тебя считать, что я отрёкся от