Серебряная куница с крыльями филина - Ан Ци

Татьяна оглядела с удовольствием свои ухоженные клумбы и свежевыкрашенный фасад – все хозяйственные постройки располагались позади и не портили впечатления – и скрылась в дверях. Скоро за ней в дом вошел и хозяин.

У Тимура были золотые руки и хорошая сметка. Он стал и каменщиком, и плотником – всему научился, когда понадобилось. Помогал жене и с животными, а сейчас начал подумывать о нутриях.

«Вполне можно завести. Сосед предлагает на пару заняться. Места хватит, и вода есть. А потом и мастерскую открыть… Да, можно. Танька только обрадуется новому делу. Она такая. Все, вроде, в порядке,» – уговаривал себя Тимур.

Он собирался поужинать и прикинуть на бумаге, что понадобиться для крысок. И в интернете надо поискать. А Таньке дать задание найти литературу. Она все это любит.

Она – да, – вздохнул Тимур и поморщился. Он отчаянно скучал.

Котлеты вышли сочные. Тимур проголодался после работы. Он умял целую тарелку, а потом с неменьшим удовольствием принялся за пахнущие ванилью сдобные сырники. Румяные и пышные, они исчезали один за другим. Он уже приступил к четвертому, когда на кухне зазвонил телефон и Таня недовольно оглянулась. Она не любила, чтобы мужа отрывали от ужина.

– Кто бы этот мог быть? Дети сегодня уже отзвонились, а больше я никого не жду. Тима, если тебя, я скажу, чтобы попозже, ладно? Остынет все!

Но он уже шел, дожевывая на ходу, и, зажав трубку между плечом и ухом, привычно отчеканил.

– Майор Бекбаши. Слушаю Вас! Однако спустя минуту его лицо смягчилось, осветилось улыбкой, и сдержанный Тимур неожиданно радостно заорал. – Герка! Герка Куприянов, ах ты, старый каракурт! Живой! До чего же я рад, ты откуда? Из какой такой… Да быть не может, в Москве? Ох, и он еще спрашивает! Встретиться? А то, как же! Попробуй только со мной не встретиться, я тебя изрежу на мелкие фрагменты и съем без соли. Когда-когда! Сейчас! Что? А если и деловое предложение, то еще лучше! Тут Тимур, слегка притормозив, покосился на жену.

Но она, услышав эту взволнованную тираду, только вздохнула. Таня Семина, она же майорша Бекбаши, хорошо знала своего мужа.

30. Куприянов впервые видит сына

Георгий Куприянов добирался в Швейцарии до города Базеля вместе с Тимуром через Женеву. Так получилось. Потом им надо было минут десять ехать по железной дороге. Базелей оказалось два!

– Тимка, как бы я без тебя тут, старичина? Базель-Бад какой-то. Поди пойми. Но самое смешное другое. Это уже вовсе не Швейцария. Это Германия, шайтан ее побери! А ты лопочешь по- всякому. Раньше в Афгане по-сарацински и здесь по-фрицефски. Черт тебе не брат! Нет, вот чего не могу, того не могу. Для наших фельдшерских дел я с английским, правда, справлялся. Экзамены сдавал. Статьи читал нужные, пока учился и хотел знатным эскулапом сделаться. Но когда не получилось… Э, да ладно. Хорошо, все-таки, что хоть виза отдельная сюда не нужна, – бурчал Куприянов.

Базель-Бад – это, действительно, была уже другая страна. Пригородный поезд, он же международный, бесшумно катился по рельсам, и колеса не стучали на стыках. Он остановился вскоре на аккуратной станции с цветочными вазонами вдоль платформы. И Георгий, со времен плена не жаловавший заграницу, но с любопытством все же поглядывавший в окно, подумал, что изменений никаких не заметил. Границы нет! Говорят и там, и здесь по-немецки. Ухоженные пригороды и городские кварталы с промышленными сооружениями около железной дороги ничем не отличались друг от друга.

Пашу перевели в специализированную клинику соседнего государства, раз она находилась поблизости и идеально подошла для его реабилитации. Страховка Европейского союза позволяет такие вещи. Он не так давно пошел на поправку. И сейчас нуждался в покое и оздоровительных процедурах. Он много спал. Гулял по парку, плавал, ходил на массаж. И потихоньку начал уже посещать тренажерный зал.

После обеда он тоже обязательно спал часа два. А когда проснулся… Около его кровати сидел красивый седой дядя и смотрел на него с напряженным интересом. Еще один мужчина – невысокого роста, жилистый, с продольными морщинами на загорелом лице в солнечных очках стоял рядом. Этот был темноволосый, коротко стриженный и почти без седины. Как только Паша открыл глаза, он молча кивнул, отвернулся и отошел к окну.

– Пашенька, – тихо сказал седой, – ты проснулся? Здравствуй. Я приехал… Меня зовут…

Он встал. Снова сел, а потом забегал по комнате, не находя слов, смешавшись совершенно и потеряв голову от волнения.

Тимур ждал и думал сначала, не следует ли ему выйти. На стене висело круглое зеркало, в котором отражались отец и сын. Он незаметно покосился направо и вдруг поймал в нем молящий Куприяновский взгляд. Тогда он обернулся, снял очки и серьезно и спокойно обратился к молодому человеку.

– Паша, это – Георгий, мой фронтовой друг. А я майор в отставке, военный переводчик Тимур Бекбаши. Гера приехал из Москвы поговорить с Вами об очень серьезных вещах. Но ему трудно. А потому, если вы оба не против, начать могу я.

Паша, удивленный и недоумевающий, приподнялся на подушках. Он посмотрел прямо в глаза говорившего. Они оказались зеленоватыми как морские камешки. Паша молчал и только переводил взгляд с одного из нежданных посетителей на другого.

Услышав Тимура, Куприянов схватил его за руку, потряс, пробормотал слова благодарности и выскочил из палаты вон. А Тимур сел, и для начала достал свой собственный паспорт. Затем он расстегнул портфель, в спешке забытый Георгием, и вытащил оттуда его документы.

– Паша, посмотрите, пожалуйста. Это мы. Парень взял картонные книжечки и, мельком взглянув на фотографию Тимура в одной из них, впился в строчки, напечатанные на гербовой бумаге, с именем и отчеством – в другой.

– Тут написано, – с трудом выговорил он, – Георгий Антонович Куприянов, и год рождения, и фотография… Но так звали… Только такого не может быть! Его давно нет в живых.

Тимур заметил, как у молодого человека задрожали губы, и кровь отлила от лица. Однако отступать было поздно.

– Постарайтесь не очень волноваться. Это же хорошая новость! Только Гера действительно Ваш отец. Он.

Досказать ему не удалось. Парень вскрикнул странным высоким голосом, не похожим на свой обычный, побелел и задрожал. У него сделались судороги.

Тимур на секунду растерялся, а потом начал нажимать на все кнопки подряд около кровати. Вскоре прибежала сестра, а за ней врач. А Бекбаши выслушал с