Случайностей на свете не бывает - Елизавета Пузырева

моя госпожа, но и оставить здесь не могу. Оставлю – Лилиан найдет другого и убьет тебя все равно. А я этого уж поверь, не хочу. Тебе придется начать новую жизнь в другом, далеком миру. Ты выживешь, Яннин. В тебе течет кровь Императоров. Это все, что я могу сделать для тебя, малышка. Прости меня, если сможешь, принцесса».

Вот оно как… И враг – не враг, и похищение – не похищение, а попытка спасти. Как же так… Как же так… Я столько лет боялась приблизиться к тем, кто отчаянно пытался помочь мне, встать на мою защиту, как же им было горько. А госпожа, приказавшая меня убить? Я похоже уже знаю кто мой враг. Вот и стянули маску. Теперь понятно, почему Лилиан никогда не нравилось быть её сиятельством, когда цель быть величеством. Погладив еще раз розы, на этот раз нежно, с благодарностью, я судорожно соображала, что же сейчас делать.

«Принцесса, мы можем помочь, мы знаем кто есть, кто. В этом зале много врагов. И они все вооружены. Их очень много. Раздайте нас, и мы откроем правду. И мы можем сражаться!».

Вооружены? Здесь много вооруженных? На бал приходят с оружием только в том случае, если хотят им воспользоваться по назначению. Значит сегодня и сейчас.

Я открыла глаза, встретившись взглядом с Николасом, с отцом, мамой, той, что называла, когда –то себя моей тётей. Зачем же это ей? Уничтожать свою же семью, брата?! Хотя, что это я, причина была за спиной моих родителей – трон. Трон Империи Геспервайда – вот, что толкало её на предательство, ненависть, убийство.

– Вы и впрямь хотите знать, что говорят эти цветы, ваше сиятельство?

Я смотрела в ее глаза прямо, но не видела ни сожаления, ни раскаяния. Нет, ненависть прочно осела в ее душе, поглотила, сделав чернильной, мертвой. Да и я уже четко видела откуда, пульсируя разливается чернильным пятном ненависть. Что ж, не я начала эту войну, тётушка.

– Жан, будьте добры, – обернувшись, я обратилась к слуге Лилиан, что когда – то спас меня от смерти, – раздайте всем цветы, мы поговорим на языке роз.

Неуверенность скользнула во взгляде слуги, оно и понятно, порезы то еще свежи на его руках, а ему уже снова предлагают брать в руки тех, кто ненавидит его всей своей хрупкой, нежной душой.

Подойдя ближе, я оставила себе лишь несколько роз, отдавая остальные Жану, и тихо, одними губами произнесла:

– Не бойтесь их, розы больше вас не тронут. И я прощаю вас, Жан.

Как напряглась Лилиан, когда увидела склонившегося предо мною в глубоком поклоне Жана. Я же медленно отхожу к Нику и к моим родителям, заслоняя их собою. Жан еще не раздал и всех цветов, как двери, ведущие в наш зал кто – то из слуг прикрыл, смолкли голоса, музыка и в полной тишине мы услышали звук поворачивающихся дверных ключей. Двери в бальный зал запирали с двух сторон, отсекая от танцующих в других залах пар. Официанты, оставшиеся в зале, спешно ставили свои подносы и разворачивались в нашу сторону.

– Что случилось?

Мой отец смотрел удивленно всего несколько мгновений, пока в его руке не соткался призывной кинжал. Николас встал рядом, заслоняя собой мою мать.

Я же встала рядом, держа в руке Жало, что не заставил себя ждать.

– Да полноте, братец. Не тот случай. Даже девчонка призывник не сможет помочь – посмотри сколько нас здесь собралось и все единодушны в мнении, что ты задержался на моём троне. Для других же озвучим, что вас отравили прямо здесь, на балу, и следы смерти найдут на осколках бокала, которые так некстати разбились. Залы же закрыли, чтобы никто не мешал приводить вас в чувство, мы же не знали, что вы умираете. Не знали? Нет! Мы оказывали вам помощь. А толпа в таких случаях только мешает. Так что твоё время истекло, братец. Всё, на этом конец. Мне невмоготу больше ждать, когда я займу то, ради чего была рождена. И тебе лучше уйти из этой жизни добровольно. Тогда обещаю, что, когда я найду сою племянницу, а я найду её, я буду милосердна и не заставлю её долго мучиться. Ну же, не будь глупцом. Убирай свой кинжал. И ты, девонька, убирай свой меч. Да, и подумай не лучше ли тебе перейти на сторону сильного? Только думай быстро. Мне будут нужны и призывники, и стихийники в моей Империи. Что до тебя, Трейд, то таких предложений, сам понимаешь, делать не буду. Слишком уж ты предан, но, к сожалению, не мне.

– Лили, за что? Я же всегда любил тебя? Ты же моя семья!

– Да, оставь, к чему мне твоя любовь, когда я всегда хотела власти. Ведь она моя по праву. А я была всегда в тени твоего величия! Я – Лилиан Лион Геспервайдская. Я!

– Одумайся, Лили, ты предаешь не меня, а кровь! Имперскую кровь! Проклятие поглотит тебя! Очнись!

– Да, брось! Империя – это я! И какая кровь?! Считай, что я отрекаюсь о неё! Так что ты решила призывник? Хватило времени подумать? И учти – власть имеет такую особенность – переходить из одних рук в другие.

– Подумала, – мой голос эхом отозвался в тишине бального зала. – Меня всегда отличал ум и сообразительность, даже тогда, когда все было против меня.

Я посмотрела в глаза отцу, матери, Нику.

– Николас, дери Жало!

С этими словами я послала свое призывное оружие Нику, сама же потянулась к розам, что еще держали в руках предатели, которым Жан – таки вручил цветы. Вмиг выросшие розовые плети, с заостренными, непомерно выросшими шипами послушно легли в мои руки, рвя с треском одежду на тех, кому их раздали, доставая до плоти, оставляя глубокие царапины и даже раны. Это я еще ими сражаться не начала, любезнейшие… Крик, ругань, металлический блеск коротких мечей, которыми заговорщики пытались обрубить плети. Надо же, они ведь все оружие смогли пронести на бал, умельцы, однако. А Николас тем временем переводил взгляд с меня на льдистую лунную сталь, в его взгляде было столько решительности, он сделает невозможное, защищая меня и моих родных. И тут лицо Лилиан вытянулось от удивления – Жан, её верный слуга, сделав несколько шагов в нашу сторону, встал рядом с нами, обнажив клинок.

– Жан? Что за глупость? Что ты себе позволяешь? Ты хочешь умереть? Встань рядом со мной!

– Нет, что вы, ваше сиятельство, я хочу жить. И стоять я буду здесь,