Поэты 1820–1830-х годов. Том 1 - Дмитрий Дашков

261. H. Т. А<КСАКОВ>У

Я видел Кур; он катит водыПод тенью виноградных лоз;Я был в стране, отчизне роз,Обильной прелестьми природы.Там чист и ясен небосклон;Там рдеет пышный анемон,Чинар гордится красотою;И путника во время зноюДушистый персик и лимонМанят к забвенью и покою.

Я дев прелестных видел там:Их бег был легкий бег джейрана;Как пар весеннего тумана,Спускалась дымка по грудямС лица до стройного их стана.Они пышней гиланских роз,Приятней сладкого шербета!Не так любезен в полдень летаДля нимф прохладный ток Гаета,И страстных гурий нежный взор,Всегда приветный, вечно юный,Небесных пери звучный хорИ Сади ропщущие струны.И я не раз с невинных девСрывал рукой нетерпеливойПокров досадный и ревнивыйИ взоров их притворный гневТушил под пальмой молчаливой!

Но где ж отчизны край родной?Где хата дымная под снегом?Когда ж помчусь я быстрым бегомК твоей груди, товарищ мой,И, дружнюю сжимая руку,Когда ж я позабуду скукуС тобой за чашей круговой?

262. ОСМАН

Осман! почто один, безмолвный и угрюмый,Твой скорби полный взгляд с холма вперяешь в даль?Почто орлиный взгляд подернут тяжкой думой,И празден твой колчан, и пыль покрыла сталь?

Осман! ты страшен был врагам в пылу сражений,Когда твой острый меч, предвестник лютых бед,Как язва лютая, как разрушитель-гений,По трупам пролагал победы славный след!Ты грозен был, Осман, когда, на холм высокийС дружиной устремись, симун в полете злом,В крови твоих врагов багрил кинжал широкий;Но сброся острый меч и тяжкий сняв шелом,Ты был краса пиров, Осман голубоокий!Я помню юных дев, — их неподвижный взорВ пирах к тебе, Осман, невольно устремлялся,В движеньях, в их очах огнь страсти прорывался,Желанья тайного понятный разговор.

Почто ж, Осман, один, безмолвный и угрюмый,Твой скорби полный взгляд с холма вперяешь в даль?Почто орлиный взгляд подернут тяжкой думой,И празден твой колчан, и пыль покрыла сталь?

Что вижу? твой гарем вокруг объемлет пламя,Твердыни погребли позор любимых жен;О ужас! над луной взвевает вражье знамя,Народ погиб мечом, вожди познали плен.

Рогдай! к победам вновь твоей дружины смелой,Предтечей гибели, не поведет Осман;Погибнет в праздности твой конь осиротелый,Источит ржавчина звенящий твой колчан;И дева роскоши, с приветливой улыбкой,Твой стан, твой легкий стан обняв рукою гибкой,Не поднесет к устам дымящийся кальян.

263. К МЕТЕЛЛИЮ

Нет! лучше соглашусь, судьбой, людьми забвенный,В песчаной Ливии влачить мой век презренный;Иль с бедным рыбарем, спуская утлый челн,Трапе́зу скудную испрашивать у волн,Чем каждый день встречать злодеев сонм веселый!

Метеллий! помоги узнать римля́н и Рим!Твой Муций в рубище, оставлен и гоним;Он презрен, осужден, — тогда как Флакк дебелый,При плесках почестей, с красивого коняВзор покровительства бросает на меня!Погибни навсегда воспоминанье дня,Когда в крови, в пыли, весь язвами покрытый,Твой Муций проложил путь чести знаменитый!Метеллий! помнишь ли день римского стыда,Когда покрыли Тибр враждебные суда,Когда патрициев кровавая изменаПриближила к стенам злодейские знамена?

Где был тогда сей Флакк? среди трусливых жен,Не он ли звал к себе постыдный рабства плен?И, с воплем охвати домашнего пената,Не он ли обнимал, рыдая, слитки злата?О, римлян доблестных бесчестье и позор!Я помню вид его и униже́нный взор!Еще вдали от стен кипела сеча брани,А он вздевал к богам трепещущие длани,И жен, и робких жен усугубляя страх,Язык коснеющий мертвел в его устах!

Где ж правда? где ж трудов стяжанье и награда?Отчаянье в полях, коварство в недрах града,И веси отцвели, как в осень злак полей.Едва, в поту лица, в кругу своих детей,Полвека протрудясь над непокорной нивой,Осмотрит свой запас старик трудолюбивыйИ, в скирды уложив стараний тяжких плод,Довольный, оботрет с чела кровавый пот, —Как алчность вечная несытого владельцаПожрет надежду, труд и счастье земледельца.Закона глас молчит! под сень его злодейСпокойно кроется от дремлющих судей.

О! скоро ль гром небес, сей мститель справедливый,Злодейства сильного раздастся над главой,Исчезнет власть твоя, диктатор горделивый,И в Риме процветет свобода и покой?Метеллий! доживу ль минуты толь счастливой?Иль кончу скорбный век среди римля́н рабов?Нет, нет! настанет день. Свободный от оков,Как аравийский конь при звуках близкой брани,Воспрянет римлянин, мечом в кровавой дланиОмоет свой позор и стыд своих отцов!И скоро! Но дотоль, спокойный и безвестный,Наследья скромного сокроюсь в угол тесный,И там, вдали сует, вблизи домашних лар,Свободой и собой твой Муций насладится,Доколь настанет день, доколь не разразитсяОтмщенья грозного решительный удар.

264. ДРУГУ-УТЕШИТЕЛЮ

Элегия

Тебе ль понять мое мученьеИ иссушить источник слез?К чему мне дружбы утешенье?Оно вечерний луч небес,И благотворный и отрадный,Когда он блещет, серебритУвековеченный гранит,Но не согреет камень хладный.

Привыкши быть с моей тоской,Я раздружился с упованьем;Издавна цепью роковойЕе жестокий жребий мойСвязал с моим существованьем;Исчезну я, как призрак сна,Как искра яркая на снеге,Как в шуме бранном тишина,Как одинокая волна,Забыта бурею на бреге.

265. Щ<ЕРБИНСКОМ>У («Дай руку мне, товарищ мой!..»)

Дай руку мне, товарищ мой!Пойдем, пойдем навстречу рока!Поставим твердою душойПротив завистника порокаДела, блестящие собой.И верь мне, зависть оробеетПред добродетелью прямой,Как ночь осенняя бледнеетПеред румяною зарей.

266. УКРАИНА

Я всё люблю в тебе: и злак твоих полей,И полдень пламенный, и в роскоши ночейПевца весеннего на яблоне ветвистой,И селы мирные в тени твоих садов,И запах лип твоих, и дев, и воздух чистый,И песни поселян на ниве золотистой,         И первую души моей любовь.

267. РОДИНА

Гонимый гневною судьбой,Давно к страданьям осужденный,Как я любил в стране чужойМечтать о родине священной!Я вспоминать о вас любил,Мои младенческие годы,И юной страсти первый пыл,И вьюга русской непогоды!

И я опять в стране отцов,И обнял я рукою жаднойДомашних пестунов-богов;Но неприветлив мрамор хладный,И не приют родимый кров!Простите ж, сладкие мечтаньяДуши обманутой моей;Как сын беды, как сын изгнанья,По зыбкой влажности морейВетрилам легких кораблейПрепоручу мои желанья.

268. РОТЧЕВУ («Велико, друг, поэта назначенье…»)

Велико, друг, поэта назначенье,Ему готов бессмертия венец,        Когда живое вдохновенье        Отчизне посвятит певец;        Когда его златые струны        О славе предков говорят;        Когда от них сердца кипят,        И битвой дышит ратник юный,И мать на бой благословляет чад.

        Души возвышенной порывы        Сильнее власти роковой.Высоких дум хранитель молчаливый,Он не поет пред мертвою толпой,Но избранным приятна песнь Баяна,Она живит любовь к стране родной,        И с ней выходит из тумана        Заря свободы золотой,        Боготворимой, величавой.        О, пой, мой бард, да с прежней славой        Нас познакомит голос твой,        Но не лелей сограждан слуха        Роскошной лютнею твоей:        Они и так рабы страстей,        Рабы вельмож, рабы царей,В них нет славян возвышенного духаИ доблести нетрепетных мужей.

        Они ползут к ступеням трона,        Им лесть ничтожная дана.        Рабов воздвигнуть ото сна        Труба Тиртеева нужна,        А не свирель Анакреона.

269. X…У («Так, друг мой, так, бессмертен тот…»)