Секс после полудня - Джун Зингер

Никто не ответил ей, не успокоил словами. Хотя Андрианна считала, что ответ она знает. Елена играла в азартную игру, и у нее был шанс на жизнь и на любовь. Единственная проблема заключалась в том, что она выбрала не того мужчину. А в такой игре — всегда риск.

«А отчего ты умерла, мама? Я должна это знать. Была ли это волчанка? Или это была несчастная любовь?» Но и на этот раз ответа не было: надгробье было не Еленой, а всего лишь мрамором. И все же Андрианна поцеловала этот прямоугольник на северной калифорнийской земле. Все эти годы он был ее по праву ее рождения. Здесь ее единственным правом на землю, где она родилась и где все мечты должны были сбыться. Может быть, сейчас это и была ее очередь на мечту?..

Завтра она переговорит с доктором Джерри Херном и, может быть, больше узнает о своих шансах, о том, имела ли она право ставить на Джонатана Веста.

— Как оно прошло? — спросила Петти, закрывая в кабинете Джонатана шторы от полуденного солнца. — Хорошее было интервью?

— Надеюсь, что да, хотя ничего нового он не спрашивал — то же, что десятки других репортеров уже спрашивали… И я не уверен, сообщил ли я что-то новое.

— О, я уверена, что интервью будет отличным. Помните то, которое появилось в «Лос-Анджелесе» несколько месяцев назад? Вы выглядели в нем настоящим убийцей.

Он засмеялся.

— В самом деле? Думаю, это то, что они любят читать…

— Конечно. Это вызывает у людей зависть или уважение к вам — или и то и другое. Это то, что важно, не так ли?

— Не знаю, Петти. Я не уверен, знаю ли то, что действительно важно.

— О, мистер Вест. Если вы можете говорить такое, тогда вы в самом деле еще не оправились от перелета. Но держу пари, что завтра с вами все будет в порядке. А сейчас мне соединить вас с Бобом Халперном? Или вы хотите сначала взглянуть на список тех, кто вам звонил? Хаг Лансинг сказал, что ему срочно нужно переговорить с вами о районировании в Океанском проекте, а Джейн Паркинс из бухгалтерии сказала, что…

— Сколько сейчас времени?

— Почти час.

— Послушайте, мне нужно многое успеть сделать и я хочу, чтобы какое-то время меня не беспокоили, пока я не просмотрю эту кипу бумаг, которую вы оставили на моем столе. Все остальное мы отложим на после обеда.

— Хорошо. Но я все же хочу напомнить вам о том юбилейном матче по поло, который состоится сегодня вечером в Экидоме. Вы принимаете в нем участие. Помните?

— Боже мой, неужели сегодня?

Петти вздохнула.

— Боюсь, что да. Вы готовы к нему?

— Разумеется, готов. Почему вы спрашиваете?

— Прошу извинить меня за мои слова, мистер Вест, но вы сейчас выглядите не очень хорошо. Может быть, вы сможете договориться, чтобы кто-то заменил вас? В конце концов, у вас не было возможности потренироваться…

— Все будет отлично. Что самое худшее может произойти? Я сломаю ногу или несколько ребер, или нос.

— Мистер Вест, нельзя так шутить.

— А кто шутит? По крайней мере, есть одно, что нельзя сломать, играя в поло.

— И что это такое?

— Свое сердце. И сейчас это — не шутка.

23. Пятница

— Доброе утро, мистер Вест, — радостно прощебетала Петти, когда Джонатан прибыл в свой офис чуть позже обычного. — Как прошла игра вчера вечером?

— Мы проиграли, если вы это имеете в виду.

— Стыдно. Но по крайней мере, я не вижу ничего сломанного, — весело заметила она.

— Не все видно…

— Ну, хорошо, — сказала она со вздохом, взяла пачку бумаг и пошла за ним в его кабинет. — В приемной вас ожидает Джейсон Уотс, а вот почта…

— Что ему нужно?

— Мистеру Уотсу? У него назначена встреча на девять часов, а сейчас — десять минут десятого. — И с чуть возмущенным взглядом добавила: — Все отмечено на вашем календаре. Вы всегда просматриваете его перед тем, как вечером уходите из офиса.

— Но почему вы не напомнили мне об этом вчера? — упрекнул он ее.

— Раньше в этом не было необходимости, мистер Вест, — сказала Петти, обидевшись. — В будущем я буду обязательно это делать, если вы желаете…

— А, черт… Извините. Мне кажется, что я еще не отошел от этого перелета… Больше у вас нет сюрпризов на сегодня?

— Сегодня вечером в Хилтоне благотворительный вечер для бездомных…

— Я купил билеты?

— Да, сэр.

— Отлично. Тогда я выполнил свою часть. Мне же не обязательно там лично присутствовать?

— Боюсь, что вы должны. Я полагаю, что вы сказали Мерву Гриффину, который является одним из хозяев, что вы будете там. И вы заказали столик на десять человек и пригласили людей в качестве своих гостей. И если вы забыли, что очевидно, то вы берете с собой Стэйси Уитли.

Он взглянул на нее недоуменно.

— Стэйси Уитли. Кто такая?

— Ну, мистер Вест. Она же играет в комедии «Это действительно мои дети?». Там у нее роль дочери, у которой всегда приятелями были эти умники нерды. Во всяком случае вы обещали своему другу Питеру Дарвину, который является ее рекламным агентом, что возьмете ее с собой. — Она начала терять терпение. — Вы не хотите, чтобы я связалась с мистером Дарвином и вы могли бы ему объяснить, что не сможете или не возьмете ее?

— Нет, — Джонатан вздохнул и смирился. — Обещание есть обещание. Договоритесь, пожалуйста, чтобы заехали за мисс Уитли. Я встречу ее здесь. Во сколько там начинается?

— Приглашение на вашем столе, мистер Вест, со всей необходимой информацией. Я пойду свяжусь с мистером Уоттсом. Вы знаете, говорят, что последствия перелета могут сохраняться несколько дней.

— В самом деле?

Андрианна позвонила день назад, чтобы быть уверенной, что у доктора Херна найдется время принять ее и что ее появление в его офисе не будет неожиданностью.

Но сюрпризом оказался он. Джерри Херн вполне мог бы сниматься в роли доктора в фильмах тридцатых годов, а его симпатичный образ на киноэкране наверняка заставил бы молодых женщин переживать и страстно желать его. Настолько романтичными были черты лица доктора Херна и настолько классическим был его профиль, что он мог быть Тайроном Пауэром, Лоуренсом Оливье или даже Валентино. Он был не только привлекателен, но и сексуален — с высокими скулами, сильным волевым подбородком, точеным носом, полными чувственными губами.

А потом были глаза Джерри Херна — горящие, полные страсти глаза, о которых говорила Глэдис Гарсиа. Кто мог устоять против них? Не удивительно, что его жена, бесстрастная блондинка Мелисса, влюбилась в него, хотела его так сильно, что отбросила всякую осторожность, может быть, даже не обращая внимания на возражения своей семьи.