Секс после полудня - Джун Зингер

— Поскольку от ночи осталось так мало, а вы обе уезжаете утром, думаю, нет смысла селить вас в отдельных комнатах?

Потом быстро исчезла в собственной спальне, оставив Андрианну и Пенни наедине сплетничать уже друг с другом.

— Что ты о ней думаешь? — спросила Пенни у Андрианны. — Так хорошо отдыхали, вспоминали и вдруг, как будто какая-то муха укусила ее в жопу. Ведь все, что я сделала, это рассказала, как мы с Гаем навестили Урсулу Ван Хубер в Венеции и как старушка Урсула проводила свой медовый месяц с верзилой, который был без ума от нее настолько, что не мог от нее рук оторвать, и как Урсула стонала от удовольствия, как корова, которую трахает бык, и как они не могли дождаться нашего ухода, чтобы вернуться в отель и трахаться. Не думаешь ли ты, что я оскорбила сверхчувствительную душу Николь?

После пары минут размышления Андрианна пришла к выводу, что не Николь, а она сама не хотела… не могла выносить… слышать о страсти, о любви у других людей. Она могла это понять.

Но она сказала:

— Так действительно уже четыре часа утра. Может быть, Николь не могла больше бодрствовать ни минуты.

Потом, несмотря на позднее время, она и Пенни смеялись и шептались, поскольку Николь не могла слышать их, и прошел еще по крайней мере час, прежде чем они уснули.

Казалось, что они проспали всего несколько минут, когда Николь постучалась в дверь и потребовала, чтобы они встали, если желают успеть туда, куда собирались, поскольку уже семь утра. Она также объявила, что завтрак будет в двадцать минут восьмого во второй столовой.

— О, иди ты на… со своей второй столовой! — пробормотала Пенни и проспала еще пятнадцать минут, пока не проснулась и не потопала в одну из трех ванных комнат в гостевом отсеке и не вышла накрашенная, свежая, возбужденная. Однако единственное, что она успела перехватить — это пару глотков кофе.

Пенни покрыла лица Андрианны и Николь поцелуями. Потом облачилась в свою соболью шубку и выскочила за дверь.

Через секунду после ухода Пенни Николь, сделав несколько глотков своего чернильно-черного кофе, пожаловалась, что Пенни — эгоистка.

— Она говорит о большой любви, и действительно думает, что брак с Гаем спасет ее. Но правда в том, что он такой же эгоист, как и она, и не способен спасти никого.

Когда Андрианна попробовала протестовать, Николь пожала плечами и рассказала, что специально выбрала несколько розовых оттенков, чтобы украсить вторую столовую, чтобы они напоминали о холодном свете утра.

— Ужасное время дня для женщины, которой больше тридцати пяти, — сказала она безнадежно.

«Но эта розовость комнаты на этот раз не сработала для Николь», — подумала Андрианна. Возможно, Николь вообще не спала. Под ее зелеными глазами виднелись черные круги, а у уголков рта появились скорбные морщины, которых не было вчера вечером.

Она терялась в догадках, какие думы особенно мучили Николь. Может быть, предстоящая свадьба Пенни и Гая, брак, обещавший любовь и страсть? Может быть, вопросы Пенни о неравном браке самой Николь? А может быть, нарисованная Пенни картина того, как Урсула Ван Хубер и ее верзила-муж спешили поскорей потрахаться? Не эти ли мысли заставили Николь ворочаться всю ночь с боку на бок?

Бедная Николь… Она всегда верила в свою силу и в правильность своего жизненного пути, в его удобство и практичность. Может быть, она ворочалась всю ночь, мучимая сомнениями, задавая себе вопросы, что создание жизненного спокойствия слишком дорого ей обошлось.

И потом вдруг Андрианна увидела, что она и Николь не так уж сильно отличаются друг от дружки, как она полагала. Она жила в разных местах, занималась разными вещами, у нее было много мужчин, но она тоже не воспользовалась возможностями, которые ей предоставляла жизнь или любовь. По-своему, но она тоже боялась и тоже играла в покой и безопасность, больше полагаясь на свою шкатулку с драгоценностями, чем на людей — в смысле мужчин. Люди, даже те, что любили ее, любили недостаточно, неправильно. Вот драгоценности, пусть холодные, твердые и безразличные, сохраняют свою красоту вечно, так же, как и свою ценность. А мужчины — временные любовники, не выполняют своих обещаний, обманывают, их можно отвергать без боязни.

И еще она поняла, беседуя с Николь, на которой был превосходный черный костюм Адольфо с претенциозными золотыми пуговицами и великолепные золотые украшения, что она не хочет доживать свои дни так, как Николь, в покое и безопасности, но тем не менее в страхе и одиночестве. Подобно Пенни, она хотела играть в игры с жизнью, с любовью, и даже если ее сердцу суждено разбиться, пусть разобьется! Больше всего она поняла одно: ей нужен Джонатан Вест!

После нескольких часов изучения состояния ее здоровья, врачи подтвердили то, что ей говорили в Лондоне. У нее пока затухание болезни, и в настоящее время ее физическое состояние такое же, как у любой «нормальной» женщины ее возраста со стабильно хорошим здоровьем… Вот только они ничего не могут предсказать хорошего: если кончится затухание болезни и когда это может произойти… И хотя она спрашивала о таких же вещах много раз до этого у многих других докторов, каждый раз она спрашивала на всякий случай, чтобы услышать тот же ответ.

Ответ был тот же. Они могли лишь констатировать факт. Ее состояние прекрасно, кроме того, оно постоянно улучшается. Все «под контролем». А поскольку она хотела бы никогда не выходить из затухания, это давало ей возможность чувствовать себя, как все. Она все время надеялась, что за прошедшее время ученые узнают больше об этой болезни. Может быть, они узнают, когда и почему начинается период затишья и когда и почему он кончается. И поэтому она снова задавала эти вопросы…

Дети! Она должна была думать о детях, даже приближаясь к возрасту, когда уже невозможно иметь детей. Могла ли она себе это позволить? Какие у нее шансы на рождение здорового ребеночка? И какие шансы у ребенка не получить ту же болезнь?

Ей сказали, что она могла бы родить здорового ребенка, если в ее беременности и родах все будет правильно. Опять большое «если», риск слишком большой для человека больного ее болезнью. Ей объяснили, что риску подвергается мать, а не ребенок. Есть опасность трудной беременности из-за давления на почки, самое слабое место при ее болезни, поэтому ей придется долго пробыть в больнице. С другой стороны, роды могут укрепить затишье болезни.

— Но есть ли возможность пройти через беременность и родить здорового ребенка? — спрашивала она снова, просто для уверенности. И ей снова говорили, что да, возможно, но что это зависит от женщины, «желает ли она подвергнуть себя риску».