Ночной администратор - Джон Ле Карре

– И ты вычислил стукача?

У Пэлфрея был очень гордый вид, как у человека, набравшегося мужества и выполнившего свою задачу на этот день.

– И ты сказал Даркеру, кого вычислил, – продолжил Гудхью.

– Грека. С картелями запанибрата, но стоит им отвернуться, он тут же выдает их американской полиции. Апостол. Адвокат – ну прямо как я.

Узнав в ту же ночь от Гудхью о допущенной Пэлфреем неосторожности, Берр оказался перед дилеммой, которой больше всего боится всякий, на ком лежит ответственность за агента.

Первые его действия были, как всегда, импульсивны. Он составил срочное персональное донесение Стрельски в Майами, в котором сообщил: у него есть все основания полагать, что «враждебные силы в «чистой разведке» знают теперь о твоем брате Майкле». Из уважения к лексикону американских собратьев он заменил «знают» на «осведомлены» и послал донесение.

Берр не написал, что утечка идет от англичан: Стрельски мог догадаться об этом сам.

Выполнив долг перед Стрельски, потомок йоркширских ткачей уселся в своей мансарде и сквозь застекленную крышу принялся созерцать оранжевое небо над Уайтхоллом. Миновали времена, когда Берр изводился в ожидании известия, любого известия от своего агента. Теперь он должен был решить, вытаскивать агента или, наплевав на риск, продолжать операцию. В глубокой задумчивости он прошел через длинный коридор и сел, держа руки в карманах, на батарею отопления в комнате Гудхью под воркотню голубей на парапете.

– Предположим наихудшее? – предложил Гудхью.

– Самое худшее – они просветят Апо, и тот расскажет, что мы велели ему дискредитировать Коркорана как подписчика документов, – сказал Берр. – Тогда они будут метить в моего мальчика, который подписывает теперь.

– По этому сценарию кто такие «они», Леонард?

Берр пожал плечами.

– Клиенты Апо. Или ребята из «чистой разведки».

– Но, Господи Боже, Леонард, «чистая разведка» на нашей стороне. Между нами есть разногласия, но они не будут подвергать опасности нашего информатора только из-за торфяной войны между…

– Будут, Рекс, – мягко сказал Берр. – Видишь ли, они такие. Именно этим они и занимаются.

Берр опять сидел в одиночестве в своей комнате, обдумывая собственное решение. У настольной зеленой лампы картежника. Под застекленной крышей йоркширского ткача с обзором звездного неба.

«Роупер, еще недели две, и я достану тебя. Я буду знать, какой корабль, я буду знать имена, и числа, и маршруты. У меня будут такие компроматы, что никакие твои привилегии, ни твои умные друзья, ни хитрая юридическая запутанность дела – ничто тебя уже не спасет.

Джонатан. Мой лучший «солдатик». Единственный, кого я так и не сумел понять до конца. Я видел твое бесстрастное лицо, теперь слышу твой бесстрастный голос: «Да, большое спасибо, Леонард, – да, Коркоран подозревает меня, но, бедняга, не может определить, в чем именно… Джед? Ну она все еще в фаворе, насколько можно судить со стороны, но вообще они с Роупером такие бихевиористы, что очень трудно сказать, что там происходит внутри…»

«Бихевиористы, – мрачно подумал Берр. – Господи. Сам ты бихевиорист. Вспомни свое поведение у Мама Лоу, например».

«Братишки ничего делать не будут, – решил он в приливе оптимизма. – Опознанный агент – приобретенный агент. Даже если им удастся выйти на Джонатана, они будут сидеть и выжидать, что он предпримет».

«Братишки непременно начнут действовать, – подумал он, когда маятник качнулся в другую сторону. – Апостол – их жертвенный агнец. Если братишки захотят подлизаться к картелям, они подарят им Апостола. Если забеспокоятся, что мы подобрались слишком близко, то уберут Апостола и лишат нас осведомителя…»

Сжимая подбородок, Берр глазел на стеклянную крышу, на осенний рассвет, розовеющий между рваными облаками.

«Прекратить, – решил он. – Обеспечить безопасность Джонатану, изменить внешность, дать другое имя, закрыть лавочку и идти домой. И всю жизнь потом мучиться вопросом, какой же из шести кораблей, зафрахтованных компанией «Айронбрэнд», перевозил оружие? И где происходит обмен товаром? И каким образом сотни, может быть, тысячи миллионов фунтов стерлингов бесследно исчезли в идеально отутюженных карманах анонимных владельцев? И как десятки тонн очищенного кокаина высшего качества, приобретенных оптом по бросовой цене, затерялись где-то между западным побережьем Колумбии и свободной зоной Колон, чтобы появляться в разумно определенных количествах на печальных улицах Центральной Европы?

А Джо Стрельски, а Пэт Флинн, а Амато и их команда? А все эти мили в седле? Все зря? Отдать на блюдечке «чистой разведке»? Даже не всей разведке, а какому-нибудь зловещему братству внутри нее?»

Зазвонил телефон, и Берр благодарно схватил трубку.

Рук докладывал прямо из Кюрасао.

– Самолет этого человека приземлился здесь час назад, – объявил он, следуя укоренившейся привычке не называть имен. – Среди прочих там был и наш друг.

– Как он выглядит? – взволнованно спросил Берр.

– Нормально. Шрамов не заметил. Хороший костюм. Модные ботинки. Возле него топтуны, но его стиль от этого не изменился. Я бы сказал, в прекрасном состоянии. Ты просил позвонить, Леонард…

Берр обвел взглядом карты и схемы морских путей. Аэрофотографии дорог в джунглях с красными кружочками. Стопки папок на старом столе. Вспомнил долгие месяцы работы, повисшей теперь на волоске.

– Продолжаем операцию, – сказал он в трубку.

На следующий день Берр вылетел в Майами.

21

Дружба между Джонатаном и Роупером, которая, как теперь понял Джонатан, несколько недель пускала ростки на Кристалле, расцвела пышным цветом, едва самолет Роупера оставил за собой международный аэропорт Нассау. Можно было подумать, что они только и ждали этого момента совместного освобождения, чтобы излить друг другу теплые чувства.

– Господи! – закричал Роупер, радостно отстегивая ремень. – Женщины! Бесконечные вопросы! Дети! Томас, как хорошо, что ты здесь! Мэгс, дорогая, принеси нам по чашечке кофе. Для шампанского слишком рано. Кофе, Томас?

– Неплохо бы, – вежливо отозвался бывший гостиничный служащий. И с обаятельной улыбкой добавил: – После вчерашнего представления Корки я могу выпить много.

– Что за чушь он нес, якобы у тебя есть «роллер»?

– Понятия не имею. Может быть, решил, что я собираюсь украсть твой.

– Какой осел! Садись сюда. Не болтайся в проходе. Рогалики, Мэгс? Красное желе?

Мэг – стюардесса из Теннесси.

– Мистер Роупер, когда это я забывала рогалики?

– Кофе, горячие рогалики, булочки, желе, все что можно. Бывает у тебя иногда такое чувство, Томас? Свободы? Нет ни детей, ни животных, ни слуг, ни инвесторов, ни гостей, ни любопытных женщин. Возвращение в свой мир. Свобода передвижения. Женщины, если им позволить, это ярмо у тебя на шее. Ты счастлива, Мэгс, зайчик?

– Конечно, мистер Роупер.

– Где сок? Ты забыла сок. Как обычно. Отставка, Мэгс. Ты уволена. Уходи прямо сейчас. Прыгай.

Мэг невозмутимо протянула два подноса с завтраком, потом принесла свежий апельсиновый сок, и кофе, и горячие рогалики, и красное желе. Мэг – сорокалетняя женщина с волосками над губой, несколько потрепанная, но и сейчас привлекательная.

– Знаете что, Томас, – сказала она, – он всегда так себя ведет со мной. Как будто ему сперва надо распсиховаться, прежде чем заработать очередной миллион. А я должна готовить красное желе. Я сижу дома и делаю ему желе. Это все, чем я занимаюсь, покуда мы никуда не летим. Мистер Роупер не признает никакого другого желе, только моего приготовления.

Роупер расхохотался.

– Очередной миллион? Что ты мелешь, женщина? Миллиона не хватит на смазку этого самолета. Лучшее в мире красное желе! Единственная причина, почему ты еще здесь. – Он смял булочку в кулаке. – Красиво жить – наша обязанность. Главная. Красивая жизнь – лучший реванш. Кто это сказал?

– Кто бы ни сказал, сказал удивительно верно, – мягко заметил Джонатан.

– Подними планку, пусть каждый старается перепрыгнуть. Только так. Оберни деньги – перевернешь мир. Ты работал в хороших отелях, Томас, и знаешь что к чему. Желе перестояло, Мэгс. Уже бродит. Правда, Томас?

– Напротив, за такое желе можно и умереть, – твердо ответил Джонатан, подмигнув Мэг.

Все засмеялись. Шеф в хорошем настроении. Джонатан тоже.

Вдруг оказалось, что у них все было общее, включая Джед.

Громады облаков обведены золотой каймой, солнечный свет течет в самолет. Они могли бы вместе лететь в рай.

Тэбби сидит в хвосте. Фриски расположился впереди, у кабины пилотов. Двое Макдэнби в середине салона постукивают по клавишам компьютеров.

– Женщины задают слишком много вопросов, правда, Мэгс?

– Только не я, мистер Роупер. Никогда!

– Помнишь, какая у меня была наставница? Мне шестнадцать, а этой шлюхе тридцать, помнишь?