Тебе держать ответ - Юлия Остапенко

— Он цел? Не ранен?

— Был ранен, но не опасно. И это не самая большая из нынешних его тревог. Твой клан в беде, мальчик. В очень большой беде. Вы двое — все, кто остались.

Том смолк, будто предлагая Адриану закончить его мысль. Но Адриан молчал. Они по-прежнему стояли на расстоянии друг от друга, разделённые дюжиной шагов. Том стоял, скрестив руки на груди, и не пытался двинуться с места. Просто глядел на Адриана, без упрёка, без вызова… почти так же, как Алекзайн.

И совсем не так, как она.

— Чего ты от меня хочешь… Том? — проговорил Адриан наконец, понимая, что от него ждут хоть какой-то реакции.

— Разве не понятно? Я хочу проводить тебя к твоему брату. Если ты согласишься.

Последнее замечание вырвало у Адриана нервный смешок.

— Вот как! Если я соглашусь? Что, ты решился сменить тактику?

— Похоже на то, — кивнул Том спокойно. — Большой искус, конечно, просто натянуть тебе мешок на голову, но, боюсь, это не принесёт должного результата. Ты упрям, как бес, и всё равно сбежишь.

— Конечно, сбегу, — с вызовом сказал Адриан.

Том слегка улыбнулся.

— Но дело даже не в этом. Я… был не прав.

— Да неужто?! И пришёл за моим прощением? Сколь благородно с твоей стороны!

— О прощении я ничего не говорил. Я был не прав в том, что разлучил тебя с Анастасом. Ты нужен ему… и он ещё больше нужен тебе.

— Снова ты будешь решать, что мне нужно? — ощерился Адриан.

— А что, в данном случае ты со мной не согласен?

Адриан открыл рот и закрыл. Лишний раз он убеждался, что спорить с этим человеком невозможно. От него можно только удирать сломя голову…

Или делать так, как он говорит.

— Адриан, — сказал Том тихо, — я же не ставлю тебе ультиматум. Я просто предлагаю тебе пойти со мной. Решить. Сделать выбор. И держать ответ за него.

Он никогда прежде с ним так не говорил. Адриан заколебался на мгновение — а потом вспомнил, кто он, где он, кому он уже отдал своё слово. И когда он ответил, в его голосе больше не было злости и вызова — лишь неуверенность и смятение.

— Я… не могу. Я… уже обещал… сделать кое-что.

Том смотрел на него.

— Я не могу сейчас уйти, — после долгого молчания сказал Адриан.

И поднял голову, глядя на человека, который — если, конечно, верить ему — пришёл с тем, о чём до недавнего времени Адриан мечтал больше всего на свете. Вернуться домой… снова увидеть Анастаса, кинуться к нему, попросить прощения за то, что запер тогда калитку. И быть рядом с ним. И не бояться, не терзаться мучительными раздумьям о том, что делать дальше — просто поступать, как велит тот, кого любишь и кому веришь…

А что же Алекзайн? Разве он не любил её, не верил ей?

…стон Вилмы, кровь — не та, неправильная кровь на простыне, — блеск воды на белой коже, чёрные и красные пряди, сплетающиеся на ветру…

Он любил её и верил ей, но что-то тут было не так.

Молог подери, что? Что тут могло быть не так, если самое дивное существо в мире, богиня, ангелица просила его спасти мир ради неё? Что тут, к мологовым пащенкам, могло быть не так?!

— Вижу, она уже как следует тебя обработала.

Адриан вскинулся, с изумлением поняв, что забыл, где и с кем находится. Том глядел на него в упор, сведя брови к переносице, и даже тень насмешки исчезла из его глаз.

— Что? Обработала?.. Кто? О чём ты говоришь?

— Думается мне, ты прекрасно знаешь, о чём я говорю, — мрачно сказал Том и коротко кивнул на красный дом, видневшийся выше по тропе за его спиной. Адриан снова сжал кулаки. Да как он смеет так о ней…

…кровь Вилмы. Его первой женщины. У которой он был далеко не первым, но всё равно ему пришлось сегодня смывать со своей одежды её кровь. Потому что она…

— Адриан, я сказал, что тебе надо выбрать. И я не шутил. Не давил на тебя. Я сказал то, что ты сам знаешь. Потому что, — на долю мгновения Том почти улыбнулся, — ты вроде бы действительно не дурак… не полный дурак, хочется верить. Ты просто сам не знаешь, чего хочешь. И я больше не могу тебя силовать. И помочь тоже не могу, пусть бы и хотел. Просто знай, что твой клан, твоя семья, твой брат нуждаются в тебе. И, хотя тебя наверняка не особо интересует моё мнение, ты должен сам понимать, что вряд ли человек, способный забыть и предать своих близких, может спасти мир.

Адриан выпрямился, собираясь обрушить на этого наглого типа отповедь, достойную высказанной им тирады… и понял, что не хочет этого делать. Может быть, должен — точно должен, ради леди Алекзайн, ради всего, в чём поклялся ей, — разве не велела она ему забыть Тома и все его лживые речи?!

Но только речи Тома совсем не казались лживыми. Нет… не ври себе, Адриан… Не просто не казались. Не были. Он говорил правду. То, что сказал бы Адриану на его месте Анастас. А может, и сказал — ведь разве не был Том его гонцом?..

Адриан подумал о Вилме и крепко зажмурился. Сердце гулко и тяжело билось в его горле. Мокрая рубаха на плече была леденяще холодной.

— Я… должен… — он сглотнул и продолжил, не открывая глаз: — Я должен хотя бы предупредить её… миледи… что не могу сейчас…

— Нет! — голос Тома был, словно удар бича. — Нет. Если ты увидишь её сейчас, то не сможешь уйти. Если ты решился, Адриан, уходить надо немедленно. Тебе надо сделать выбор. И… скажу тебе откровенно, я не знаю, что от него зависит.

Адриан помотал головой, по-прежнему не открывая глаз. Уйти сейчас… не попрощавшись с ней, не обняв в последний раз её колени, не попытавшись объяснить…

Не увидеть Вилму. Может быть, никогда больше не увидеть.

Он понял, что сейчас закричит. Во весь голос, до хрипоты, так, что содрогнутся скалы.

Адриан распахнул глаза и, покачнувшись, шагнул в сторону. Носок его сапога зацепил одно из вёдер, оно опрокинулось, холодная вода хлестнула на него, залив обе штанины до колен.

Том и Адриан смотрели на ведро, медленно катившееся к ручью.

— Мокрый, — сказал Адриан. — Мокрый пойду с ног до головы. Будто шут гороховый.

Он не глядел на Тома, но вновь почувствовал непривычную мягкость в его голосе, когда тот ответил:

— Ты к себе слишком несправедлив.

Часть 4

Любовь Магдалены

1

Ничего не случилось бы, если бы он не запер дверь. Если бы просто оставил её открытой. Ничего бы не было.

Ничего, ровным счётом ничего хорошего.

Впрочем, дверь тут ни при чём. Всё дело было в Оливии. В желтогривой шлюхе из борделя «Алая подвязка», которую Эдвард Фосиган имел, перегнув через подоконник. Впрочем, если рассуждать и далее тем же образом, вину за случившееся можно приписать тому, кто побывал сегодня в гнёздышке Оливии до Эда, невыносимо навоняв нездоровыми ветрами, или трактирщику, который накормил бедолагу несвежим гороховым пирогом и стал причиной проблем с кишечником, или жене трактирщика, которая в забывчивости не уследила и не выбросила вовремя этот проклятый пирог…