Надежда гардемарина - Дэвид Файнток

— В чем дело?

Она заслуживала того, чтобы быть с ней честным, и, набрав в легкие воздуха, я сказал:

— Аманда, я люблю тебя. Мы больше никогда не увидимся, и мне хотелось бы увезти с собой самые лучшие воспоминания. Прости меня, пожалуйста. Я должен был сказать тебе все. Прости!

Она вздохнула:

— Ах, Ники, Ну почему все так складывается? — Она вышла на крошечное крылечко.

— Прости, — без конца повторял я. — Мне хотелось, чтобы ты была счастлива. Мне было так хорошо с тобой. В глазах у нее блеснули слезы.

— Я буду скучать, Ник. И никогда не забуду тебя.

— Мне бы очень хотелось остаться, но я не могу. И вряд ли когда-нибудь вернусь сюда.

— Я знаю. — Она попыталась улыбнуться и нежно поцеловала меня в лоб. — Прощай, Ники. Удачи тебе во всем. Храни тебя Бог.

— Не представляю, как буду жить без тебя. — Глаза защипало. — Да не оставит тебя Господь своей милостью.

Я быстро ушел, боясь оглянуться, чтобы снова не броситься к ней.

25

Когда я вышел из Адмиралтейства, солнце уже припекало; по согретой его лучами траве я направился через дворик к стоянке для шаттлов. Голова трещала от нескольких порций спиртного, которые я влил в себя после того, как расстался с Амандой. Хорошо бы сейчас проглотить электролитический балансер, таблетку от похмелья, но я никогда не носил их с собой, а попросить в Адмиралтействе не позволила гордость.

Форби сообщил, что всего один лейтенант изъявил желание служить на «Гибернии», а еще одного они призвали с корабля, следующего на Боксит. Эту планету, третью в системе «Надежда», обслуживали межпланетные суда Военно-Космического Флота, не снабженные двигателями синтеза. Так что нам предстояло встретиться в космосе с кораблем, где был офицер, и забрать его на борт.

Таким образом, на «Гибернии» будут три лейтенанта, считая Вакса Хольцера, два гардемарина и два кадета, среди которых опытным можно считать только Алекса. И если повысить его, то старшим останется Дерек, а он еще не готов командовать в кубрике. И я приказал Форби во что бы то ни стало найти опытного гардемарина. Причем сделать это немедленно. Через три дня мы должны были отчаливать.

Я уже подходил к шаттлу, когда из тени главного здания вышел матрос с «Гибернии». Он отсалютовал мне у самого трапа шаттла, Я ответил на приветствие.

— Матрос Порфирио, сэр. Гм, могу я минутку поговорить с вами, сэр? — Он облизнул губы.

— Думаю, да. Поднимайтесь со мной.

— Есть, сэр. — Он не двинулся с места. — Пожалуйста, можно поговорить здесь, внизу? Это важно, сэр. — Пилот шаттла ждал, готовый закрыть люк.

Я вздохнул:

— Давайте. Только побыстрее, матрос.

Порфирио как-то беспомощно огляделся:

— Вы не пройдете со мной, сэр?

Не иначе, как здесь замешана девушка. Младшим офицерам полагалось вместе с матросами решать такого рода проблемы во время увольнения, но поблизости никого не было. Обратиться ко мне матрос должен был в последнюю очередь, но, как ни странно, искал именно меня. Я отошел от люка:

— Ладно, что там у вас?

Он отошел еще дальше:

— Сюда, командир. Это займет не больше минуты.

Такой же чокнутый, как командир Гроун.

— Хватит, матрос! Говорите! Нас здесь никто не слышит!

— Я хочу показать вам кое-что, сэр. — Он сделал еще несколько шагов. — Около здания терминала.

— Что за чепуха, Порфирио? — строго спросил я.

— Ш-ш-ш, — замахал он руками. — Пожалуйста, командир. Вы должны кое с кем встретиться.

Значит, все-таки девушка. Небось хочет привести ее на борт. Ну, сейчас я ему покажу, клянусь Господом Богом. До конца жизни будет помнить. Чтобы как можно быстрее покончить с этим, я последовал за ним к терминальному зданию.

К моему удивлению, Порфирио провел меня через здание на другую сторону. Еще минута, и я пропущу этот чертов шаттл, а когда будет следующий, одному Богу известно. Мы прошли подъездную дорогу, миновали вывеску с приветствием гостям Централтауна, а он и не думал останавливаться.

— И куда же вы меня ведете, матрос? — спросил я ледяным тоном.

— Мы уже почти пришли, сэр. Честно. — Он указал в сторону поросшего лесом холма за дорогой.

— Что за наглость! Вы забыли о субординации! — вышел я из себя, — она там, в лесу?

Матрос удивился:

— Вы знаете о ней, сэр?

— А ты думал, я идиот? Ничего не понимаю? Да как ты смеешь таскать меня по городу?

На его лице отразились волнение и смущение…

— Пожалуйста, командир. Не говорите так громко, а то кто-нибудь услышит!

Он чокнулся. Это здесь как эпидемия…

Вне себя от возмущения, я пошел следом за ним. Сразу за аэропортом кустарник придвинулся почти к самой дороге и за ним не стало видно леса. Порфирио нырнул на узкую тропинку между кустами.

Я колебался. Меня могли ограбить, даже убить. И никто не обнаружил бы моего тела. Я уже готов был повернуть назад, но, чертыхнувшись, нырнул вслед за матросом. Все равно шаттл уже улетел.

Через сотню футов дорога позади нас скрылась из виду. Мы шли под нависающими ветвями деревьев с густыми кронами, образующими шатер. Наконец Порфирио остановился и, приложив пальцы к губам, пронзительно свистнул. Я мгновенно принял стойку карате, уверенный, что попал в ловушку.

В кустах послышался какой-то шорох, и появился Алекс, грязный и лохматый, а за ним Паула Трэдвел и Рики Фуэнтес в испачканной, измятой форме. Я вскипел от бешенства, но почувствовал облегчение.

— Почему, во имя всего святого, вы прячетесь в лесу? — взревел я и, не дав Алексу ответить, продолжал: — Устроили тут охоту на диких гусей, а я из-за вас пропустил шаттл! Ну, мистер Тамаров, бочки вам не избежать! Десять штрафных баллов! Двенадцать!

Алекс жестом призвал меня к спокойствию:

— Мне надо было встретиться с вами наедине, сэр. Это была единственная возможность.

Я завопил:

— Наедине? Вы что, спятили?

Алекс вытащил из кармана измятую бумажку:

— Прочитайте, пожалуйста, сэр.

Я выхватил у него листок:

— Что за ерунда?

— Постановление суда, сэр. Джэред и Ирэн Трэдвел подали иск о попечении над кадетом Трэдвел и заявили, что вы зачислили Паулу на службу против ее воли. На Окраинную колонию они не поедут, останутся здесь. Суд постановил вернуть Паулу родителям до слушания дела, которое состоится через две недели, сэр.

Пока я изучал бумагу, Порфирио переминался с ноги на ногу, Рики с восхищением наблюдал за происходящим, а Паула стояла как потерянная.

— Такой документ есть у пилотов на всех шаттлах, сэр, — сказал Алекс, — а также у всех офицеров наземных служб.

— Но… Это… Я хочу сказать…

— Да, сэр. Вы приказали мне присматривать за кадетами и доставить их на борт в целости и сохранности. Хорошо еще, что мне вручили распоряжение суда, сэр. Рики и Паула, то есть кадет Фуэнтес и кадет Трэдвел, были в это время в городе на экскурсии. Я перехватил их и спрятал здесь. Нам приходилось спать под открытым небом, а за едой я тайком бегал в город.

Голова у меня шла кругом.

— А мистер Порфирио…

— Десяток моих людей дежурили по очереди, ожидая вас, сэр. Они дали клятву хранить все в тайне.

Рассудительность Алекса, его умение руководить потрясли меня. Он не сомневался в своих приказах; был уверен, что решать вопрос о том, надо ли кадету Трэдвел предстать перед судом, надлежит мне. Его же долг — лишь охранять их.

Окажись Паула под опекой родителей, нам бы ее больше не видать; ведь слушание дела начнется через десять дней после нашего отлета.

Алекс блестяще справился со своей задачей.

Я обернулся к матросу:

— Выношу вам благодарность, мистер Порфирио. Подумаю над тем, как вознаградить вас, когда мы отправимся в рейс. — Моряк расплылся в улыбке.

Непременно повышу его в чине и дам премию за проявленную храбрость. Шутка ли, заманить в лес командира.

— Мистер Тамаров, штрафные баллы отменяются. Вы хорошо поработали. Просто замечательно. Я отмечу это в журнале.

Алекс просиял.

— Что касается вас двоих… — Я строго посмотрел на кадетов, которые сразу скисли. — С вами я на корабле разберусь.

Если они настолько глупы, что приняли мою угрозу всерьез, то это уже их проблемы.

Поразмыслив с минуту, я коротко бросил:

— Ладно, я знаю, что делать. Ждите меня здесь.

Через несколько минут я уже был в Адмиралтействе, в кабинете Форби.

— Каково ваше мнение по этому поводу, мистер Форби? — спросил я, изложив ему ситуацию. Форби, казалось, был заинтригован.

— Видите ли, сэр, окружной суд Объединенных Наций представляет Правительство Объединенных Наций на Надежде. Поскольку мы далеко от дома, единственная инстанция, к которой можно апеллировать, — это губернатор и одновременно гражданский бенефициарий. Он полномочный представитель Объединенных Наций и обладает соответствующей властью. Во время рейса вы, как командир корабля, также являетесь полномочным представителем и обладаете такой же властью. Однако на земле командир подчиняется гражданскому суду.