Неповторимая - Шеннон Дрейк

Она очутилась в комнатушке, которую снимала в таверне эпохи Тюдоров в Глазго. Она покинула Крэг-Рок, чтобы остаться наедине с собой, решить, как жить дальше, когда появится ребенок. Первую схватку она почувствовала на рассвете, но решила, что ошиблась — ребенок должен был появиться на свет только через месяц. Несколько часов подряд она мучилась в одиночестве. Затем, неизвестно откуда, в комнате оказалась повитуха.

Схватки продолжались много времени подряд. Боль была невыносимой, она молилась только, чтобы ребенок выжил. Отвлекая себя от боли, она продолжала вести мысленные битвы. Что теперь делать? Ей не хотелось возвращаться домой, потому что Дэвид сгорел в конюшне.

Шона производила на свет наследника Дагласов, готового войти в мир, но Дэвид Даглас никогда не был ее мужем, и за все время, прошедшее с тех пор как погиб Дэвид, она так и не решилась сказать его отцу о ребенке. Ей не хотелось, чтобы отец Дэвида подумал, будто ей что-то надо от Дагласов, но вместе с тем не желала лишать его внука.

День сменился ночью. В конце концов все это не имело значения — роды начались преждевременно. Боль нарастала, а ребенок так и не появлялся. Повитуха заставила ее выпить снадобье, смягчающее боль, и Шона согласилась. Больше она ничего не помнила… Очнувшись от глубокого сна, она увидела за окном свет. Повитуха сказала, что ребенок родился мертвым. Пожилая женщина»принялась мягко утешать Шону:

— Детка, тут уж ничем не поможешь: дети должны рождаться тогда, когда им положено, иначе их ничто не спасет.

Ее бедный малыш погиб. Шона боролась с изнеможением и болью, охватившими ее. Повитуха положила ей на руки бесформенный сверток, и Шона зарыдала. Она попыталась взглянуть на ребенка, но повитуха отняла сверток, объяснив, что малыш весь в крови, к тому же не успел развиться. Она лишилась всего, что осталось ей от Дэвида, не сумев отдать ему даже последний долг — не спасла его ребенка. Она была безутешна, ей не хотелось жить. Но она выжила, и вскоре ее родные узнают…

Ребенок не умер! Он здесь! Дэнни — вылитый Мак-Гиннис, ибо он и есть Мак-Гиннис, ее сын. Кто-то сыграл с ней ужасную, жестокую шутку! Этот кто-то пытался убить Дэвида и ее.

Но теперь… Дэвид убьет ее своими руками.

Она открыла глаза и растерянно огляделась, не понимая, где находится. Потрескивал огонь, она ощущала прохладу и мягкость простыней. Во рту пересохло. Она попыталась сосредоточиться, но сумела не сразу. Она лежала в постели, ее лиловая амазонка была расстегнута на груди. Наконец-то Шона поняла, что лежит в постели Сабрины Конор, а Сабрина, с беспокойством глядя на нее, сидит сбоку. У Шоны по-прежнему кружилась голова. Комнату заполняли тени; очевидно, они остались вдвоем. Шона порадовалась тому, что с ней рядом именно Сабрина.

— Сабрина, этого не может быть…

— Тсс! Все хорошо…

— Господи…

— Тише, тише! Я здесь. С тобой ничего не случится.

— О Боже! — воскликнула Шона, хватая Сабрину за рукав. Ей следовало сдержаться, обуздать свои чувства, но она не могла. В ней закипала паника. — Этого не может быть, не может! О Сабрина, не допусти, чтобы этот ужас повторился с тобой, расскажи всем о своем ребенке! Его отец — индеец? Кажется, на это намекала Эдвина? О Сабрина, неужели это ребенок Ястреба?

— Что?! — послышался возглас из угла. Голос Скайлар.

Шона с запозданием поняла, что в комнате они с Сабриной не одни. Сабрина ошеломленно смотрела на сестру, Ястреб и Слоан подошли поближе и встали у кровати.

— Боже милостивый, Ястреб! — выдохнула Скайлар. Взгляд Ястреба, обращенный на жену, был полон ярости.

— Скайлар, что с тобой? Уверяю, ребенок твоей сестры не от меня! — с оскорбленным видом заявил Ястреб.

— Разумеется! — подтвердила Сабрина, переведя взгляд на Шону.

— Сабрина, ты не сказала мне ни слова, — уже мягче упрекнула Скайлар. — Неужели ты ждешь ребенка?

Сабрина смутилась, глядя на Шону.

— Я думала, мы одни, — пробормотала Шона. — Мне так жаль…

— Знаю, — ответила Сабрина, — но это не имеет значения. Дэвид был в таверне в тот день, когда Эдвина заговорила со мной о ребенке. Все они здесь заодно, — горько добавила она. — Ему все равно пришлось бы рассказать о ребенке моему зятю. — Сабрина, не понимаю, почему ты не призналась мне, — снова упрекнула Скайлар. — Если отец ребенка — индеец, но не Ястреб, тогда…

Сабрина напряглась, не поворачиваясь и опустив голову.

— Совершенно очевидно, что ребенок мой, — заявил Слоан Трелони.

— О Боже! — воскликнула Скайлар. — Слоан, тебе незачем брать на себя такую ответственность, если произошла ошибка…

— Ребенок — мой, — повторил он.

Это правда, поняла Шона. Она прочла подтверждение в глазах Сабрины, устремленных на нее.

— Сабрина, пожалуйста, прости меня… — снова заговорила Шона и осеклась, поскольку в комнате находился еще один человек, тот, о присутствии которого она чуть не забыла…

Дэвид.

Без бороды, облаченный в черные бриджи и черную рубашку с длинными рукавами, Дэвид подошел и встал с ней рядом. Помедлив, он склонился и подхватил ее на руки, не обращая внимания на то, что Шона, обезумевшая от ужаса, уперлась ладонью ему в грудь.

— Похоже, пришло время поговорить наедине, — заявил он. — Правда, поздновато — мы уже ухитрились выдать все чужие секреты и чуть не разрушить брак моего брата.

— Я не хотела… — начала Шона.

— Мне требовалось присутствие брата и Слоана — ибо, если не считать полумесяца на затылке, этот мальчик — вылитый Мак-Гиннис, а я должен был заставить тебя понять: нельзя отрицать того, что он — Даглас. Но теперь… продолжать битву можно наедине. Слоан, Сабрина, Ястреб, Скайлар, прошу нас простить.

Она вырвалась из рук Дэвида, как только они покинули комнату, и направились по коридору и лестнице к башне.

— Лорд Даглас, я рада, что ваш разумный и рассудительный брат встретил добрую и любящую девушку, но в особенности тому, что между ними установились нежные отношения, на которые вы, по-видимому, неспособны.

— Каждому свое.

— Я не пыталась разрушить его брак, не хотела причинить вреда и Сабрине…

— Ты только готова была уничтожить собственного ребенка, чтобы сохранить честь рода Мак-Гиннисов?

— Нет! — вскричала она. — Я ничего не знала! Клянусь тебе, не знала!

— Так ты отрицаешь, что это наш сын?

— Нет… не знаю. Не может быть… правда, мальчик… Господи, где он? — вдруг опомнилась Шона.

— Я позабочусь о нем.

— Ты? Но заботиться о нем должна я! Дэвид, ты утверждаешь, что это мой ребенок, и запрещаешь мне видеться с ним? Дэвид, скажи, где Дэнни? — отчаянно прошептала она.

Лицо Дэвида стало непроницаемым.