Неповторимая - Шеннон Дрейк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В безопасности, — ответил он.
— Где в безопасности?
Дэвид склонился к ней.
— Вдали от всех, кто носит имя Мак-Гиннис.
Глава 21
Они достигли комнаты в башне, Дэвид закрыл и запер на засов дверь, прежде чем усадить Шону на кровать.
Слезы затопили глаза Шоны, и она пыталась удержать их, яростно моргая. Ее ребенок жив! Все эти годы она старалась забыть о нем. С ней сыграли самую жестокую шутку всех времен, а теперь требовали расплатиться за чужую игру!
— Дэвид, как ты не понимаешь, ты не имеешь права забирать ребенка! — воскликнула она.
— Он пробыл рядом с тобой четыре года, и ты, похоже, не окружала его материнской заботой…
Шона вскочила.
— Я ничего не знала! И до сих пор не знаю, не могу поверить! Я…
— Ты не знала о том, что родила ребенка? — издевательски осведомился Дэвид.
Шона покачала головой.
— И ты хочешь, чтобы я этому поверил? — грустно спросил он.
— Черт возьми, если Дэнни — наш сын, как ты можешь отнимать его у меня? — выкрикнула Шона. Внезапно она бросилась к Дэвиду и заколотила кулаками по его груди.
Дэвид поймал ее мечущиеся руки. Шона мгновенно пожалела о своем порыве, пожалела, что прикоснулась к нему. Схватив за предплечья, Дэвид приподнял ее над полом, впиваясь глазами в глаза и отступая к постели. Он бросил Шону на постель и пригвоздил ее ладонями.
— Ты не имеешь права на этого ребенка.
— Дэвид, я же ничего не знала!
— Как такое могло случиться? Ты не могла не догадываться о том, что беременна!
— Да, я знала, что жду… да! Но я бежала в Глазго, чтобы быть подальше от родных, не понимая, что произошло той ночью. Я не знала, что буду делать потом, а просто ждала ребенка… Но он родился раньше срока. Я выбилась из сил от боли, и повитуха дала мне какое-то снадобье, чтобы боль утихла. Когда я очнулась, мне сказали, что ребенок умер. Повитуха показала мне пропитанный кровью сверток, но не велела заглядывать внутрь, и я…
Дэвид вдруг отстранился и взъерошил пальцами свои волосы. Широко шагая, он прошелся по комнате и вернулся к кровати.
— Я же просил рассказать все, что ты знаешь! В чем еще ты солгала?
— Я не лгала тебе!
— Насколько я понимаю, ты умолчала о рождении ребенка — такое молчание сродни лжи!
Шона вскочила с кровати.
— У меня не было причин признаваться тебе! Я пыталась… намекнуть, что уже пострадала от последствий той ночи, но мне казалось, бессмысленно рассказывать тебе, что у нас был ребенок, который умер, не сделав ни единого вздоха.
— И когда ты видела Дэнни, тебе никогда не приходило в голову, что он может быть твоим сыном?
— Но я же держала в руках мертвого младенца! — воскликнула Шона. — Мне показали то, что я считала Но погибшим ребенком! Обезображенного бедняжку унесли и похоронили на кладбище в Глазго. Да, я думала, что Дэнни — Мак-Гиннис, но у меня трое здоровых кузенов, которые вполне могли увлечься деревенскими девушками!
Дэвид не сводил с нее безжалостного взгляда.
— Дэвид, я ничего не знала, поверь мне! — взмолилась она.
— Кто же знал? — холодно спросил он.
— Понятия не имею!
— Кто знал, что ты ждешь ребенка?
— Все. Все мои родные.
— Кто приезжал проведать тебя в Глазго? Шона смутилась.
— Кто? — потребовал ответа Дэвид.
— Алистер бывал там чаше остальных. Это он убедил меня вернуться домой. Но так или иначе, у меня бывали все родные.
— Может, приезжал кто-нибудь еще из замка? Шона помедлила, покачала головой и потупилась.
— Нет, никто. Только мои дедушки и кузены.
Дэвид шагнул к ней, схватил за плечи и приблизил к себе.
— По меньшей мере один из них пытался убить меня, — гневно выпалил он. — И если ты говоришь правду, предпринял все возможное, чтобы похитить нашего ребенка, вырастить его как деревенского оборванца и похоронить в шахте! А ты не хочешь признать очевидное.
— Пусти меня, Дэвид! Ты забрал ребенка…
— Ты чертовски права!
— За это я тебя никогда не прощу!
— А за какое из предательств прикажешь никогда не прощать тебя? — осведомился он. Он дрожал, в его блестящих зеленых глазах светилась мука. Жар, вдруг охвативший Шону, был ужасающим. Ей хотелось бороться, но вместо того она приникла к Дэвиду.
— Дэвид, ради Бога, поверь: я никогда не позволила бы Дэнни жить у Эндерсонов, если бы только знала! — прошептала она. — Дэвид, ты представить себе не можешь, что я пережила! Ведь я считала, что наш ребенок умер! Дэвид…
Он был по-прежнему зол, и Шона знала об этом. Внезапно он провел ладонью по ее волосам.
— Шона…
Она подумала, что не выдержит этой боли, гнева, обиды. Напряжение было так велико… Она желала его. Страсть, порожденная гневом, наполняла кровь, тело, все ее существо. Она вцепилась в его руки, пытаясь встряхнуть его, заставить выслушать, поверить.
— Ты должен понять! — в отчаянии прошептала она.
— Шона! — предостерегающе произнес он, но порыв Шоны был слишком силен. Оба повалились в глубину постели, и она выпалила:
— Ты несносен!
— Да, — согласился Дэвид.
— Немедленно пусти меня!
— Конечно, — кивнул он.
Их губы слились в поцелуе. Дэвид целовал ее с безумной, неудержимой страстью. Его ладони скользили по телу Шоны. Она вонзала пальцы в его волосы и плечи, смутно слыша треск рвущейся ткани. Вскоре ее лиловая амазонка была разодрана в клочья, за ней последовала очередь нижней кофточки и корсета. Он прижался губами к ее обнаженной плоти, и почему-то вспышка пламени, охватившего ее тело, принесла облегчение душе. Ласки губ Дэвида, прильнувшего к ее груди, пронзали ее, словно вспышки молний, и она задохнулась, вдруг задрожав всем телом. Она перебирала пряди его волос, ее тело выгибалось и подавалось навстречу ему. Она слышала, как он освободился от одежды, ощутила упругость его плоти и рванулась к нему, сгорая от желания.
Эта страсть пылала, как огонь, превративший конюшню в пепел и золу, хранящие жар еще долго после того, как угасло пламя. Дикое, жадное, свирепое, оно нарастало, как буря, как гроза.
А затем его ярость достигла вершины. Тело Дэвида напряглось, словно лук, извергаясь вновь и вновь подобно вулкану, накопившему в своем чреве неукротимую лаву. Она впилась ногтями в его спину, встречая каждый сокрушительный удар, но внезапно содрогнулась от сладости утоленного желания. Обессиленный, он упал рядом с ней.
Шона лежала, опустошенная и растерянная, ненавидя саму себя. Подумать только, он отнял у нее ребенка, а она все-таки желала его, хотела быть с ним… Что же они делают друг с другом?
Ей хотелось отвернуться, выпалить, что ненавидит Дэвида всей душой. Но Шона знала, что на самом деле не испытывает ненависти к нему. Ей больно от другого — те, кого она любила и кому доверяла всю жизнь, желали ее смерти…