Франко. Краткая биография - Габриэлла Эшфорд Ходжес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эти проявления симпатии к странам «оси» оказались крайне несвоевременными. 25 июля 1943 года Муссолини арестовали, его сменил маршал Пьетро Бадольо, что вызвало мощную антифашистскую реакцию в Италии. И хотя Франко, рыдая, сообщил эту новость правительству, втайне, по-видимому, он был чрезвычайно рад падению дуче, о котором Гитлер — в отличие от того, как отзывался о Франко — однажды сказал: «Он равен мне, а в некоторых отношениях, возможно, даже превосходит меня». Может, уж теперь-то каудильо окажется в милости у Гитлера.
Однако этим надеждам не суждено было сбыться. Вскоре нацисты вторглись в северную Италию и поставили Муссолини во главе марионеточного правительства, развязав тем самым кровопролитную гражданскую войну на Апеннинах. В тот период Франко, который явно радовался своему политическому выживанию и все еще верил в мощь Гитлера, мог себе позволить небрежно заявить в беседе с американским послом Карлтоном Хейесом, что Германия достаточно сильна, чтобы продолжать войну и без Италии. В то же время он посетовал на непослушных подчиненных, развернувших в прессе слишком явную пропаганду в пользу держав «оси», однако не смог удержаться, чтобы не добавить: «Демократическая пресса достойна порицания за критику политической системы в Испании». Затем Франко стал распространяться по поводу своей теории нескольких войн. Он пытался объяснить, каким образом Испания могла оставаться нейтральной в войне союзных держав со странами «оси», быть на стороне американцев в их войне против японцев и поддерживать Германию в войне с большевиками. Когда не веривший собственным ушам Хейес указал на дипломатические нестыковки подобной позиции, Франко замкнулся в угрюмом молчании. Не желая расставаться с избранной им ролью борца с большевизмом, но не исключая победы союзных держав, каудильо с большой неохотой дал указание, чтобы пресса, радио и выпуски киноновостей освещали события с большей беспристрастностью.
А тем временем американцы применили в Испании любопытный прием. Они разъезжали по стране в огромных лимузинах, привезенных из Соединенных Штатов. Заокеанские дипломаты рассчитывали произвести впечатление на испанское правительство, показав ему преимущества сотрудничества с богатой страной, способной поставить неограниченное количество нефти. Новенький ярко-красного цвета «бьюик», кабриолет Хейеса, привлекал всеобщее внимание в самых дальних уголках Испании. Американский дипломат Болак впоследствии доказывал, что поставка нескольких «паккардов» испанским министрам решающим образом повлияла на то, что их отношение к США изменилось. Он отмечал: «Даже закоренелому фалангисту трудно было, оставаться антиамериканцем, разъезжая по улицам Мадрида в роскошном лимузине «паккард».
В декабре 1943 года у Франко появился новый повод для беспокойства — его служба безопасности обнаружила, что наследник трона подбивал своих сторонников организовать оппозицию режиму. Чувствуя себя уязвленным и преданным, генералиссимус направил обиженное и путаное послание дону Хуану. В нем он указывает, что его право как каудильо на управление Испанией превосходит право Бурбонов, поскольку опирается на «реальные завоевания», не говоря уж о том, что он, Франко, «спаситель общества». И дабы у дона Хуана не создалось впечатления, что он шутит, генералиссимус поспешил добавить, что власть он взял, повинуясь чувству долга, а восстание 1936 года было не столько монархическим, сколько «испанским и католическим». Франко также дал понять, что попытки короля вернуться в Испанию подрывали тщательную подготовку к реставрации монархии, которую проводил каудильо. Резкая отповедь дона Хуана, заклеймившего «зловещую опасность» того, что вся полнота власти «сконцентрирована в руках одного человека, не имеющего законного статуса, утвержденного законным образом государственными институтами», пришлась не по вкусу Франко. Как, впрочем, не легло ему на душу и наивное, хотя и очень вежливое обращение генерала Оргаса и других членов верховного военного командования. Они тактично напомнили каудильо, что он находится у власти «гораздо дольше предусмотренного срока», и спрашивали, «преисполненные лояльности, уважения и доброжелательности, не настало ли время восстановить монархический режим в Испании». «Преисполненный презрения», Франко быстро и без проблем разобрался с каждым «бунтовщиком» в индивидуальном порядке, большинство из которых затем сняли свои подписи.
Всегда готовый отказаться от самых, казалось бы, твердых убеждений, если они вступали в противоречие с его желанием удержать власть, Франко на заседании кабинета 26 сентября 1943 года согласился отозвать «голубую дивизию» из России, многие члены которой влились в состав эсэсовских частей, и впервые публично объявил о «бдительном нейтралитете» Испании. Однако, опасаясь, что настроенный в пользу союзных держав монархический блок сделает из этого далеко идущие выводы, он тут же наградил медалями и повысил в звании целый ряд офицеров, сторонников «оси», в том числе и Ягуэ. Этот ловкий политический дриблинг не мог, однако, обмануть британского посла, который жаловался, что «с каждым днем становится все труднее выносить явные проявления симпатии Франко к странам «оси» и бесстрастное снисхождение, которое он выказывает по отношению к союзникам». Требования американцев более энергично проявлять свой нейтралитет, в том числе прекратить военную и экономическую помощь Германии, натыкались на глухую стену. В этом не было ничего удивительного, поскольку Франко подозревал, что победа союзных держав «означала его собственное уничтожение». А положение в Европе отнюдь не настраивало каудильо на мажорный лад. Когда антигитлеровская коалиция начала наступление одновременно на западе и востоке, поражение Германии стало выглядеть неминуемым.
Эта тревожная перспектива привела к тому, что противоречивые аспекты личности Франко начали активно работать в противоположных направлениях. С одной стороны, он старался убедить фюрера, что «нейтральная Испания, снабжающая Германию вольфрамом и другими стратегическими материалами, представляла для нее большую ценность, чем Испания, ввергнутая в войну». С другой стороны, каудильо пытался уверить союзные державы, что «Испания оказала им серьезную услугу, не вступив в войну». Это мнение отнюдь не разделяли в Вашингтоне. Государственный секретарь США счел весьма необычным, когда «страна считает, что она оказывает большую услугу соседям уже тем, что не нападает на них». Под давлением Хоура и Хейеса Франко неохотно согласился предпринять шаги, полностью отвечающие нейтралитету Испании, объявив об эмбарго на экспорт вольфрама в Германию. А когда он не выполнил этого, с 29 января 1944 года был введен запрет на поставки нефти в Испанию.
Хотя неправильно информированный Франко хвастливо заверил испанцев, что такое решение на них мало отразится, поскольку в стране скоро будет налажено производство синтетического бензина, эмбарго обернулось экономическим крахом. В результате даже парад победы 1 апреля 1944 года прошел без танков и бронемашин, и обескураженный Франко вновь пошел
