Чертовски богат - Джудит Гулд

– Отец, мать и Елена столкнулись с ними совершенно неожиданно... И они расстреляли всех троих...

– И к чему их приговорили?

– Да ни к чему! Их до сих пор не нашли.

Кензи недоверчиво посмотрела на него. В ее сознании совершенно не укладывалось, как это вообще возможно – убить и скрыться как ни в чем не бывало.

«С детства, – подумала она, – нас приучают к мысли, что преступников неминуемо ловят и наказывают. Но оказывается, так бывает только в кино. В жизни все иначе. Жизнь жестока, несправедлива и уродлива».

Ханнес медленно поднял глаза. В них застыли слезы.

– Ты даже не можешь себе представить, Кензи, каково мне тогда было...

– Ну и как же... как же ты справился с этим? Что было потом?

– А что мне оставалось? – Ханнес понурился. – Я дал себе слово найти убийц. Вот и ищу до сих пор. Теперь ты все знаешь. Так я попал в полицию. Хотя, честно говоря, – криво улыбнулся он, – меньше всего я собирался заниматься поиском похищенных произведений искусства. Мне были нужны убийцы.

– А это как получилось?

– Начальство так решило. Но может, оно и к лучшему. Похоже, с этой работой я справляюсь.

Ханнес как будто немного успокоился.

– Ну все, довольно об этом, – решительно сказал он. – Не за тем я затеял этот ужин, чтобы напускать на тебя своих демонов. Что заказываем?

Кензи пробежала глазами меню, но мало что сумела разглядеть. Названия блюд расплывались у нее перед глазами. О еде она сейчас меньше всего думала – только о Ханнесе.

Да, наверное, нелегко ему было рассказывать все это. Он не из тех, кто привык откровенничать.

– Ну, выбрала? Что будешь есть?

– То же, что и ты.

Ханнес заказал рыбное ассорти и овощи.

«Смотри-ка, – радостно подумала Кензи, – не только в постели бесподобен, но и толк в еде понимает. Редкое сочетание».

У Кензи сладко заныло сердце. Теперь она точно знала, чем должен закончиться этот вечер. И хотела этого.

Судя по тому, как Ханнес внезапно расплылся в широкой улыбке, он тоже.

Ханнес остановил проезжающее такси и, не спрашивая у Кензи, дал водителю свой адрес.

Она довольно хмыкнула и уютно устроилась рядом с ним на заднем сиденье.

Скоро они будут в его постели.

Ханнес, надо отдать ему должное, умел обращаться с женщинами. Любовников (включая Чарли с Ханнесом) Кензи могла сосчитать по пальцам, но и того хватало, чтобы оценить его умение не только брать, но и давать. Обычно мужчинам надо только одно – получить удовольствие.

О Ханнесе этого не скажешь. Он понимал, что для танца нужны двое.

Сегодня он был в исключительной форме.

Улегшись на кровать, Кензи чувствовала, как он постепенно завладевает ею, как обвивают ее, подобно змеям, сильные мужские руки и ноги. Пальцы его порхали, легко прикасаясь к ее бархатистой коже, и вызывали своими прикосновениями сладостную дрожь.

Его поцелуи сводили ее с ума. Кензи откинулась на спину и закрыла глаза. Она принадлежала ему душой и телом, как и он ей, и за пределами этих четырех стен не существовало ничего.

Сон упорно не шел.

Час тянулся за часом, а Зандра все никак не могла справиться с нахлынувшими на нее мыслями.

Хоть ее комната выходила окнами во двор, городской шум доходил и сюда. Шелест автомобильных шин; пронзительные сигналы машин «скорой помощи»; звуки музыки из соседнего дома; взрывы смеха с лестничной площадки.

Но дело не в этом. Зандра отлично понимала, что именно мешает ей заснуть.

Дело в ней самой. Ее мозг сейчас подобен бесконечно разматывающейся ленте, запечатлевшей все подробности дня, начиная с обеда или, точнее, с того момента, когда в ресторан вошел Карл Хайнц и до той минуты, когда она рассталась с ним у входа в «Бергли».

Никак не могла она заставить себя забыть его, Карла Хайнца, своего кузена.

Зандра услышала, как поворачивается ключ в замке – вернулась Кензи. Она посмотрела на будильник. Половина второго.

Надо уснуть.

Да вот только никак не получается.

Карл Хайнц тоже не спал. Он беспокойно метался по комнате, время от времени подходя к окну. Некоторое время назад вид города напоминал висящую на стене фотографию Беренис Эббот. Но это было несколько часов назад.

А теперь мусорщики уже закончили свою работу в учреждениях, и свет в окнах погас. Точно так же, как и в жилых домах.

Но Карл Хайнц не замечал всего этого, городской пейзаж занимал его сейчас меньше всего.

Он думал о Зандре. В голове теснилось множество мыслей, вопросы наплывали один на другой. О чем она сейчас думает? Как она к нему относится? Есть у нее кто-нибудь или нет? Получится ли все, как задумала Бекки?

В кои-то веки его высочество принц Карл Хайнц фон унд цу Энгельвейзен пребывал в полной растерянности. Он любит Зандру, в этом нет сомнений. Он понял это еще в октябре, на дне своего рождения.

А вот Зандра – любит ли она его?

На этот счет у него не было ни малейшего представления. И не будет – по крайней мере в течение ближайших двух недель.

Карл Хайнц выглянул в окно, выходящее на север. Где-то там, за стенами одного из бесчисленных домов этого мегаполиса, пребывает сейчас Зандра. Наверняка она мирно спит.

Внезапно он почувствовал себя опустошенным и закрыл глаза.

«О Господи, помоги мне не сделать ей ничего дурного».

ЦЕЛЬ: «БЕРГЛИ»

Обратный отсчет времени

Лонг-Айленд-Сити, 14 января

– Ну и долго мы еще будем здесь торчать? Или просто сменили одну тюрьму на другую?

Этот взрыв был ничем не спровоцирован, да и вообще подобное поведение непростительно. Надо бы, подумал человек в маске и резиновом костюме водолаза, с металлическим голосом, искаженным всякими техническими приспособлениями, поставить этого зарвавшегося ливийца на место, чтобы другим неповадно было.

Но пока придется ограничиться простым предупреждением. Это настоящий мастер своего дела, без него не обойтись.

– А ты что, предпочитаешь, чтобы тебя судили за угон самолета? Смотри, я могу это устроить.

Слова произвели желаемый эффект – ливиец смущенно затоптался на месте и опустил глаза на бетонный пол, тщательно избегая грозных взглядов восьми своих подельников.

Вот так-то, удовлетворенно подумал человек в маске. Так-то лучше.

Все они находились в надежном укрытии – дом, где раньше находилась кузня, стоял в заброшенном промышленном районе на Ист-Ривер со стороны Квинса. Все оборудование было давно убрано, остались лишь голые стены.

И тьма.

Еще до своего появления человек в маске велел выключить все лампы, и теперь сюда достигали лишь рассеянный свет с улиц Манхэттена да слабый блеск луны.

Даже днем здесь было неуютно и мрачно.