Чертовски богат - Джудит Гулд

У Бэмби голова шла кругом. Дело в том, что она оказалась на совершенно неизведанной территории. Раньше именно она всегда была в центре внимания, именно под ее дудку плясали сначала молодые парни, а потом и зрелые мужи.

Но Роберт – иное дело.

Он не похож на других и, если оставить в стороне секс, представляет собой совершенную загадку, которую Бэмби никак не могла разгадать.

Несколько раз она ловила себя на том, что тянется к трубке, и лишь в самый последний момент отдергивала руку.

О Господи, хоть бы поговорить с кем, поплакаться в жилетку! Но с кем?

Уж точно не с приятельницами из других отделов. Стоит разоткровенничаться с одной, как все мигом станет известно всем, а там – как лесной пожар... Складывать два и два все умеют.

В конце концов Бэмби решила: она будет ждать звонка Роберта.

А если не позвонит?

Тогда пусть катится куда подальше.

Девизом Роберта было: «Не хочешь? Тебе же хуже».

Именно к такому заключению он пришел, думая о Бэмби. Но это было утром. А к полудню выяснилось, что он никак не может сосредоточиться: перед глазами то и дело вставала Бэмби в самых соблазнительных позах.

И вот он уже стал задумываться, а не стоит ли... просто так... в порядке исключения... может, он все же немного поторопился?

К половине второго у него уже буквально дым из ушей валил. А около двух он набрал ее номер в «Бергли».

Бэмби мгновенно схватила трубку.

– Роберт?

Черт, до чего же сексуальный у нее голосок.

Здравый смысл подсказывал Голдсмиту, что надо бросить трубку – немедленно! Пока еще не поздно.

Но вместо этого он услышал собственный голос:

– А почему ты решила, что это я?

– Потому что только ты знаешь этот номер.

– Ладно, – довольно пробурчал Роберт. – Знаешь, я тут подумал... Словом, почему бы не заглянуть к тебе сегодня на новоселье?

– Да, но грузчики появятся только завтра. Пока здесь совершенно пусто...

– Ну и что? Кому нужна мебель? Ключ-то у тебя есть?

Последовало короткое молчание.

– Когда бы ты хотел зайти? – спросила наконец Бэмби.

– Почему бы не прямо сейчас?

– Жду.

Здорово!

Пять минут спустя Голдсмит уже сидел в автомобиле, направляясь туда, где его запросто могли застукать.

Глава 33

Торги по продаже картин старых мастеров всегда устраиваются на протяжении одной недели. В «Сотби» они происходят во вторник, и к этому времени у всех – а в «Кристи» и «Бергли» особенно – перехватывает дыхание.

Зандра и Кензи отправились на аукцион вместе.

– Сейчас разнюхаем, разберемся, что к чему, тогда станет ясно, как у нас все пройдет в четверг, – зашептала Кензи, усаживаясь на свое место.

Зандра скептически огляделась.

– Что-то народу немного. И куда это все подевались?

– Остается надеяться, что у тех, кто здесь, настроение боевое, – буркнула Кензи.

Но ее надеждам не суждено было сбыться. Почти половина из ста восьмидесяти четырех картин остались не проданными.

В «Кристи» аукцион был на следующий день. И вновь Зандра с Кензи отправились на разведку. И опять было продано лишь чуть больше половины из двухсот полотен.

Дождавшись конца торгов, Зандра с Кензи поплелись на работу. На душе у них было так же тускло и слякотно, как на улице.

– Все из-за этого чертова кризиса, – пробормотала Кензи, потуже затягивая шарф на шее. – На продажу – все, что угодно, да только никто не покупает.

– И не говори, – вздохнула Зандра. – Да, Гольбейн нам бы сейчас не помешал.

– Это уж точно, – вздохнула Кензи. – Да что толку об этом говорить? Остается только попробовать половить рыбку в мутной воде. Никто не хочет раскошеливаться.

На перекрестке Шестидесятой и Мэдисон-авеню они остановились в ожидании зеленого света.

– Ничего хорошего я завтра не жду, – рассеянно заметила Кензи.

Зандра состроила гримасу.

– Представляешь, каково сидеть на этом проклятом подиуме, объявлять цены, делать вид, будто ты ужасно занята, а никто ничего не покупает и все просто пялятся на тебя, словно на какую-то диковину в зоопарке!

– Эй! – Кензи дернула ее за рукав. – Пока мы тут с тобой болтаем, зеленый давно горит. Пошли!

Они поспешно двинулись через улицу.

– Черт! – Кензи внезапно остановилась и подняла голову.

– Что такое?

– Снег идет. Вот ужас! Если повалит, то нам завтра вообще ничего не светит. – Она умоляюще посмотрела на Зандру. – О Господи, ну почему нельзя... хоть заболеть, что ли?

– Сама знаешь почему. Мы профессионалы. У нас есть своя гордость. И еще надо спасать отдел от нашего Возлюбленного Великого Вождя.

Именно так прозвал Бэмби Арнольд Ли, следуя примеру северных корейцев, которые иначе и не называют покойного Ким Ир Сена.

– Ты права.

Снова зажегся красный, и стоящие на перекрестке машины нетерпеливо загудели.

– Ну ладно, чего застыла! Не ровен час, угодишь под колеса!

– А что, неплохо бы, – криво ухмыльнулась Кензи.

К тому времени, как они добрались до «Бергли», снег уже валил вовсю.

– Я слышал прогноз, – заметил Арнольд Ли. – Снега завтра выпадет на шесть—восемь дюймов.

Было почти семь вечера, но все они еще трудились, готовясь к завтрашнему аукциону.

– А теперь скажи что-нибудь хорошее, – взмолилась Кензи, – ну, пожалуйста, что тебе стоит!

– Пришло еще тридцать отказов от участия.

– Так, что еще... хорошего?

– Сняты с продажи четыре лота.

– Какие? – устало спросила Кензи.

– 4-й, 113-й, 161-й и 201-й.

Ей не надо было рыться в каталогах. Якоб Йорданс, ориентировочная цена от двухсот до трехсот тысяч долларов; Лоренцо ди Никколо, от ста до ста пятидесяти; Хендрик Тербрюгген, от трехсот до пятисот; и наконец, Веронезе, та же цена.

Четыре жемчужины всего аукциона.

Кензи закрыла глаза. Да, завтра предстоит веселый денек.

К половине седьмого утра улицы уже засыпал слой снега толщиной в пять дюймов, и белый плотный покров и не собирался таять. По радио объявили о закрытии школ и аэропортов. Временно прекратили работу и некоторые уличные автостоянки.

«Вот если бы и аукцион можно было отменить так же просто», – тоскливо подумала Кензи.

Прибавив звук, она поплелась на кухню и заварила свой любимый кофе. Через несколько минут кофейник уже вовсю пыхтел.

На пороге появилась Зандра и, протирая глаза, принюхалась.

– Кофе? Ты чудо. А то на чай я уже и смотреть не могу. Хоть взбодрюсь немного. Хорошо спала?

– Как убитая. А ты?

– Как младенец. – Зандра сладко потянулась, зевнула и, подойдя к окну, выглянула наружу.

Занимался рассвет. От снега во внутреннем дворике исходило слабое загадочное мерцание, в воздухе кружились мириады невесомых снежинок.