Чертовски богат - Джудит Гулд

Зандра повесила трубку и задумалась.

Уик-энд за городом? А что, неплохая идея. Хотя бы развеется, а то уж целых три месяца, как не выбиралась с Манхэттена. Давно пора сменить обстановку.

Плотно обвешанная полотнами Гойи, гостиная в пентхаусе Бекки Пятой напоминала шкатулку с драгоценностями, в центре которой – самое главное, самое дорогое сокровище.

Бывшая первая леди разглядывает картину в позолоченной раме. Это Коро, «Купающаяся Венера». Ее прислали из галереи на Мэдисон-авеню.

Покупать или не покупать? Вопрос, ответ на который стоит три с половиной миллиона долларов.

Впрочем, дело не в деньгах – деньги, если надо, найдутся. Проблема в том, достойна ли эта картина ее собрания?

Именно над этим размышляет сейчас Бекки Пятая.

Ее мысли прервал громкий стук в дверь.

– Войдите.

Шаркающей походкой вошел Урия, откашлялся и прокричал:

– Мадам, на проводе миссис Голдсмит.

– Спасибо, Урия. – По-прежнему разглядывая Коро, Бекки подняла отводную трубку. – Да?

– Добрый день, дорогая, это Дина.

– Да, Дина?

– Все в порядке. Приглашение получено.

– А Зандра? – Бекки все еще не отрывала глаз от картины.

– Она будет с нами.

– Отлично. Поздравляю, дорогая. Сейчас позвоню Карлу Хайнцу.

Глава 31

Вечерний Манхэттен сверкал инеем. Если посмотреть сверху, в такие дни, как сегодня, он походил на знаменитую черно-белую фотографию Беренис Эббот, авторский экземпляр которой висел у Карла Хайнца в холле.

Правда, между действительностью и ее фотографическим изображением оставалась одна существенная разница: цвет.

Миллионы светящихся окон отдавали желтизной. На улице постоянно мигали светофоры: красный, желтый, зеленый... желтый, красный, зеленый... Переливалась неоновая реклама. Ослепляя фарами, по улицам-рекам плыли корабли-автомобили.

А в остальном мало что изменилось с тех пор, как мисс Эббот, поднявшись в воздух, сделала свой знаменитый снимок. Правда, здания подросли, машин стало больше, а свет ярче. А в остальном – все как в 1932 году.

Вот почему Манхэттен, особенно если смотреть на него сверху, всегда так легко узнать.

В половине восьмого Ханнес с Кензи вошли в «Луму», рыбный ресторан на Девятой авеню, где он зарезервировал столик.

– Мяса ты здесь не найдешь, – заметил Ханнес, подвигая Кензи стул.

Она благодарно улыбнулась и бегло оглядела зал, выдержанный в умиротворяющих тонах цвета морской волны.

Упершись локтями в стол и переплетя пальцы, Кензи исподтишка бросила взгляд на Ханнеса. В который раз ее поразила его физическая красота и властная повадка. Ей вдруг подумалось, что впервые встречает такого... в полном смысле мужчину.

И похоже, не одна она так думает. Стоило им войти, как вся женская клиентура ресторана, словно по команде, повернулась к Ханнесу.

Кензи охватило странное чувство – нечто среднее между гордостью и ревностью. «Извините, подруги, – подумала она, – но этот парень уже занят».

– По слухам, кормят в этом ресторане отлично, – заметил Ханнес.

Не желая портить ему удовольствия, Кензи умолчала о том, что уже была здесь несколько раз. Вспомнив с кем, она испытала острый приступ раскаяния. «Я что, совсем совесть потеряла? Ведь раньше на его месте сидел Чарли! О Боже! – Мысли ее метались, а чувство вины становилось все невыносимее. – И что же я за человек такой? Ведь всего сутки назад была с Чарли. Пусть даже мы и не собирались заниматься любовью, пусть все получилось само собой. Но ведь получилось! А теперь? Теперь я сижу с другим, и надо же, чтобы этот другой оказался его напарником!»

Кензи встряхнулась. «Нечего распускаться! – молча прикрикнула она на себя. – Не в чем мне каяться. Чарли остался в прошлом. И нельзя, чтобы это прошлое воздействовало на будущее».

– По-моему, крепких напитков здесь не подают, – откуда-то издалека донесся до нее голос Ханнеса. – Как насчет вина?

– Извини, – встрепенулась Кензи и разгладила перед собой скатерть. – Задумалась.

– А что такое? – Он обеспокоенно посмотрел на нее.

– Да нет, все в порядке, – улыбнулась Кензи. – Вино – это прекрасно.

Заказав бутылку вина урожая 1982 года, Ханнес повернулся к ней:

– Да, кстати. От профессора Тиндеманса факс пришел?

Кензи хлопнула себя рукой по лбу.

– Совсем забыла. – Она вытащила из сумки длинный продолговатый конверт и протянула его Ханнесу. – Вот ксерокопия.

Словно раздумывая, не прочитать ли сразу, Ханнес несколько секунд смотрел на конверт, но потом все же его отложил.

– Не возражаешь, если прочитаю утром? Не хочется портить вечер.

Его низкий голос обволакивал ее, обдавал теплом, так что Кензи почувствовала, как у нее внутри все полыхает.

От ответа ее спасло появление официанта. Церемонно продемонстрировав гостям наклейку на бутылке, он ловко вытащил пробку и плеснул несколько капель в бокал Ханнеса. Тот покрутил его в пальцах, принюхался, сделал глоток и важно кивнул:

– Отлично.

Официант наполнил бокалы доверху и сразу отошел.

– Тост, – заявил Ханнес.

Кензи выжидательно посмотрела на него.

– За нас, – мягко закончил он.

Она почувствовала, что заливается краской.

– За... нас, – прошептала Кензи, чокаясь с ним.

Атмосфера была перенасыщена эротической энергией, казалось, вот-вот между ними проскочит искра и все вокруг загорится.

Кензи отставила бокал.

– Чудесное вино, – хрипло выдавила она.

– Пожалуй. – Ханнес пристально посмотрел на нее. – Но компания еще лучше. Высший класс.

– Пять против одного, – рассмеялась Кензи, – ты это всем своим знакомым говоришь?

Ханнес задумчиво поигрывал бокалом.

– Не увлекайся. Можешь проиграть.

– Следует ли понимать тебя так, – улыбнулась Кензи, – что ты пригласил меня нынче вечером, чтобы соблазнить?

– Не отрицаю, – кивнул он. – И еще, чтобы узнать получше. В прошлый раз нам так толком и не удалось поговорить.

– Что ж, начинай.

– Да? А я-то собирался больше слушать, чем говорить.

– Не пойдет, – снова засмеялась Кензи. – Выкладывай. Помнится, ты говорил, что отец у тебя дипломат?

Ханнес согласно кивнул.

– А как ты оказался в Интерполе?

– Это длинная история.

– Ну и что? Я никуда не тороплюсь.

– Ну что ж, – глубоко вздохнул Ханнес. – Только с самого начала предупреждаю: счастливого конца в этой истории не будет.

– Такие концы бывают, как правило, только в литературе да в кино. – Кензи пристально посмотрела на него.

– Пожалуй.

– Не знаю даже, с чего начать, – сказал Ханнес, продолжая поигрывать бокалом.

– С чего начать? А почему бы не с самого начала?