Опасная игра - Анита Миллз

Она стояла перед зеркалом и не знала, как поступить: то ли сбросить с себя этот дерзкий наряд и надеть одно из двух платьев, которые Мэтт уже видел, то ли остаться в нем и, забыв о стыде, предстать перед публикой, красуясь, словно те новоорлеанские царицы балов. Шли минуты, а она никак не могла решиться. Нет, она не посмеет в нем появиться — ведь недаром же говорят: каждый сверчок знай свой шесток. К тому же у нее нет ни ожерелья, ни чего-то другого, что сделало бы ее оголенность менее бросающейся в глаза.

Продолжая рассматривать себя в зеркале, она подобрала с шеи все еще влажные волосы и некоторое время держала их в приподнятом положении. У нее была красивая шея. И великолепные плечи. Странно, но она никогда раньше этого толком не замечала. Правда, раньше у нее не было и подобного платья. Никогда не было… Она стояла перед зеркалом и пыталась представить, что бы подумал Мэтью, если бы сейчас увидел ее.

Когда Верена вышла из комнаты, Мэтью уже ждал ее внизу, в вестибюле. На верху лестницы она остановилась, охваченная острым смущением. Она чувствовала себя почти голой. Поправив черную кружевную мантилью, наброшенную на обнаженные плечи, она глубоко вздохнула и стала спускаться вниз.

Увидев ее, он — наверное, впервые в жизни — не смог скрыть своих чувств: они ясно читались на его лице. Верена была прекрасна, и никакие накрашенные красотки, которых он знал, не могли бы сравниться с ней. При виде этих собранных в узел волос, матово-бледной кожи, стройной, точеной фигуры, облаченной в изысканное зеленое платье, у него пересохло в горле и перехватило дыхание. Каждый ее шаг сопровождался соблазнительным шуршанием тафты. И на его губах появилась непритворно восхищенная улыбка.

С последней ступеньки она сходила с особенной осторожностью, так, чтобы из-под края платья видны были только лишь самые кончики ее старых, черных, закрытых туфель. Когда она встретилась с ним глазами, у нее повлажнели ладони, и она, с трудом подавив желание вытереть их о платье, заставила себя в ответ улыбнуться.

— Ты выглядишь… — Ему трудно было подобрать нужные слова. — Ты выглядишь просто великолепно, Рена.

— А я думала, ты скажешь «выглядишь замерзшей», — смущенно пробормотала она.

— Поверь мне, такое мне и в голову не могло прийти, — поспешил он ее успокоить.

— Мне кажется, я выгляжу ужасно неприлично. — Поймав на себе взгляды нескольких мужчин, она готова была броситься к лестнице и скрыться в своей комнате. — Мэтью, знаешь…

— В этом платье твои глаза кажутся почти зелеными.

— Извини, я забыла поблагодарить тебя, — неуверенно произнесла она.

— Тебе оно не нравится?

— О нет… то есть, конечно, да, оно мне нравится, но мне трудно даже представить, где ты его мог найти.

— Ну, чтобы достать тебе новое платье вместо испорченного, я обратился за советом к регистратору, — начал объяснять Мэтью, — и тот послал меня в заведение мадам Фелиции. Там я узнал, что раньше чем через неделю они для меня ничего сделать не смогут. Поскольку у нас с этой мадам возникли небольшие проблемы с языком, она решила, что меня не устраивает качество ее работы, отчего я и ухожу, не оставив заказа, поэтому она… короче говоря, она принесла мне платье, чтобы показать, на что она способна. Я так понимаю, она сшила его для кого-то другого, но сперва я этого не сообразил и сказал ей, что беру его.

— Так, значит, ты купил мне чужое платье?

— Да. Поначалу сеньора Фелиция и слышать об этом не хотела, но я добавлял ей доллар за долларом, пока она наконец не уступила.

— И сколько же оно стоит?

— Разве твоя мама не научила тебя не спрашивать, сколько стоят подарки? — ответил он вопросом на вопрос.

— Наверняка больше тех десяти долларов, которые я у тебя просила за платье, ведь так?

— В общем, да.

— Наверно, намного больше?

— Скажем, немного больше. Ну ладно, идем, — сказал он, предлагая ей руку. — Сто лет не ел приличной пищи.

— И сколько же это — «немного больше»? — продолжала она настаивать. — Мне уже становится ужасно неловко, что я надела его.

— Мне хотелось его купить, Рена.

— Но почему?

— Даже не знаю. Может быть, потому, что вспомнил твои слова — ну, что после того, как ты продашь ферму, снова поедешь в свою Пенсильванию и станешь учительствовать. Не думаю, что у тебя будет возможность купить себе нечто подобное. Тебе придется всю жизнь быть практичной.

— Да, но все-таки…

— Женщине время от времени необходимо радовать себя чем-то приятным, — сказал он, прервав ее, а затем, когда швейцар распахнул перед ними дверь, пропустил ее вперед. — Может быть, если не возражаешь, прогуляемся по набережной?

— Мне показалось, кто-то умирает с голоду.

— Так оно и есть. Но мне хотелось сперва показать тебе город. Пока ты отдыхала, я выходил подышать свежим воздухом. Знаешь, в Сан-Антонио есть неплохие места. — Он приостановился и снова предложил ей руку. — Вечер еще только начинается, Рена. Неплохо было бы пройтись для начала, а потом мы поужинаем, и я тебя пораньше доставлю назад, чтобы ты хорошенько выспалась перед отъездом.

Рука его под ее рукой была такой сильной, такой надежной. Увы, им больше никогда не придется прогуливаться таким образом, так задушевно беседовать. Ей стало вдруг страшно от этой мысли.

— Надо полагать, в Сан-Анджело тоже есть с кем играть в карты, — сказала она, понимая, до чего нескромно и навязчиво себя ведет.

— В общем-то, да, — ответил он без особого энтузиазма.

— Скажи, а что ты, собственно, собираешься дальше делать? — напрямик спросила она.

— Трудно сказать…

Ответ был уклончивый, но иного она и не могла ожидать.

— Ах вот как.

— Я не создан, Рена, для домашнего очага, — сказал он без околичностей. — И я не тот, кто тебе нужен.

— Я имела в виду не себя, Мэтт. Я спрашивала вообще.

— А я вообще и ответил. Тебе нужно продать свою ферму и возвращаться к себе в Пенсильванию. Твой дом там.

— Я так и собираюсь сделать. Если только мне не встретятся те люди опять, я, как только будет продана ферма, вскочу в первую же почтовую карету и поеду домой.

— Знаешь, я немало об этом думал. Мне кажется, они все-таки могли тебя принять за кого-то другого. Или перепутали имя.

— А я тебе о чем все время твержу? — упрекнула она его. — Сама мысль о том, что у меня есть нечто такое, чего стоит так домогаться, кажется мне просто смехотворной.

— Кроме, конечно, очевидного.

— Вряд ли тот тип по имени Гиб стал бы меня из-за этого убивать.

— Да, не похоже на это.

С тех пор, как они приехали в Сан-Антонио, Мэтт не переставал бороться с собой, доказывая себе, что с Вереной будет все в порядке, — ему очень хотелось в это верить. Так он чувствовал себя спокойнее. Его не должно было сейчас что-то обременять. Он не мог себе этого позволить. Она, впрочем, тоже. Ей меньше всего на свете нужно было влюбляться в данный момент в такого человека, как он.