Опасная игра - Анита Миллз

Возясь с ее корсетом, он готов был проклясть все эти пластинки из китового уса, в которые заключали себя женщины. Наконец, поддавшись его усилиям, корсет упал к мантилье у его ног. Она осталась обнаженной по пояс, и он чувствовал руками лихорадочный жар ее тела.

— Я хочу раздеть тебя, Рена, — пробормотал он, стаскивая платье с ее бедер. — Я хочу видеть всю тебя, совершенно всю.

Она медлила, охваченная внезапно нахлынувшим страхом, и, удерживая его руки, остановила его:

— Нет, не надо… пожалуйста.

— Ты хочешь, чтобы я ушел? — мягко спросил он.

— Нет, что ты!

— Тебе будет хорошо, вот увидишь, но ты должна доверять мне.

Снова поцеловав ее в шею, он продолжал ее раздевать. Наконец платье и нижняя юбка с шелестом соскользнули, а затем упали к ногам. Закрыв в смущении глаза, чтобы не встретиться с ним взглядом, она почувствовала, как его руки проскользнули под эластичный пояс ее панталон.

— Ты прекрасна, Рена, — прошептал он. — Ты даже не знаешь, до чего прекрасна.

Она не в силах была сказать хоть слово в ответ. От каждого прикосновения его рук, гладивших ее кожу, касавшихся ее талии и бедер, проводивших по ее плоскому животу, у нее перехватывало дыхание. Ее тело казалось ей натянутой и готовой лопнуть тетивой лука, и все же ей не хотелось, чтобы он останавливался. И в тот момент, когда она почувствовала, что больше не выдержит ни секунды, он отступил от нее и сбросил с себя пиджак и ботинки. Затем, опустившись перед ней на колени, расшнуровал и снял с нее туфли. Выпрямившись, он прошептал:

— Расстегни мне рубашку.

Ее пальцы коснулись его груди, нащупывая петли и высвобождая из них пуговицы. Его грудь порывисто вздымалась и опускалась с каждым прикосновением ее пальцев. Она положила руки ему на грудь и почувствовала его мощное твердое тело, его теплоту.

Теперь ее наготу прикрывали лишь панталоны, а он остался в одних только брюках. Снова повернув ее к себе спиной, он коснулся губами ее шеи, шелковистого плеча, отчего по всему ее телу разлились сладкие волны возбуждения. Его руки обхватили полушария ее грудей, а кончики пальцев вновь теребили упругие соски.

Когда его рука снова проскользнула под пояс ее панталон и опустилась ниже, к мягким завиткам волос, и стала ее там ласкать, из груди Верены вырвался низкий, протяжный стон. А когда он почувствовал, что там, под его рукой, стало влажно, его пальцы скользнули еще дальше, и она запрокинула голову, выгнула спину и откинулась всем телом назад, к нему на грудь, полностью вверяя ему всю себя.

Чувствуя, что она более чем готова, он приподнял ее и отнес к кровати. Положив ее на покрывало, он быстро сбросил с себя брюки и тоже лег. Когда его мужское естество коснулось ее живота, у нее широко раскрылись глаза, выдавая охватившее ее смятение.

Проклиная себя за нетерпение и излишний пыл, он коснулся руками волос на ее висках и, склонившись к ней, нежно поцеловал в губы.

— Успокойся, Рена, все хорошо, — прошептал он. — Впереди у нас целая ночь.

Губы ее приоткрылись, готовые принять его дразнящий язык, и ее ответный поцелуй зажег в Мэтте огонь желания с новой силой, заставляя забыть обо всем, кроме лежащей рядом женщины. Он отвел губы от ее рта, чтобы на сей раз покрыть поцелуями ложбинку на шее, округлые холмы грудей, набухшие соски. Когда его рука вновь отыскала заветное влажное место, ноги ее расслабились и слегка раздвинулись.

Она лежала, закрыв глаза, и ее веки казались в полумраке темно-фиолетовыми. Дышала она часто, порывисто и, извиваясь под ним всем своим телом, требовала новых и новых ласк, а ее пальцы, судорожно сжимаясь и разжимаясь, гладили его густые волосы.

Когда он стал входить в ее влекущую, влажную глубь, она протестующе застонала, но в следующий момент девственная преграда, стоявшая на пути их страсти, была сметена, заставив все ее тело напряженно застыть на мгновение. Затем ее плоть вобрала в себя всего его, и он, шепча бессвязные слова любви, стал двигаться, сначала медленно, а потом все быстрее. Ее ноги взметнулись вверх, руки порывисто обхватили его спину и крепко прижали к себе, ногти впились в его тело, в то время как он, забыв обо всем, полностью отдался кипевшей в нем всепоглощающей страсти.

То, что он делал, отзывалось в ней острым взрывом наслаждения, и она, следуя за ним, вздымалась и извивалась в такт его движениям. Для нее не существовало ни вчера, ни завтра — ничего, кроме того, что происходило сейчас. И в тот момент, когда она, как ей казалось, готова была достигнуть последнего предела, он, судорожно подхватив ее снизу и крепко сжав ей бедра, двигаясь еще быстрее, еще неукротимее, громко вскрикнул, и все вдруг закончилось.

Утолив свое неудержимое желание, он положил ей голову на грудь и в изнеможении замер, все еще не в силах отдышаться. Ему подумалось, что если и есть рай на земле, то он только что побывал в нем. А затем, спустя некоторое время, он вдруг заметил, что она лежит как-то слишком тихо, хотя ее сердце под его ухом бьется часто и гулко. И внезапно, словно его окатили холодной водой, к нему пришло осознание того, что он сейчас содеял, и ему страшно было встретиться с ней взглядом. Он лишил ее невинности, он совершил непоправимое.

А она смотрела на его темные, взъерошенные волосы, на его обнаженное тело, кажущееся почти белым в тусклом свете луны, и думала, что он теперь считает ее ничем не лучше какой-нибудь девушки из салуна. Если даже и так, она все равно больше никогда его не увидит. И от одной только. мысли об этом у нее потекли по щекам слезы.

Между тем, набравшись храбрости, он оперся на локти и посмотрел ей в глаза. Они влажно блестели в полумраке, и он почувствовал себя последним негодяем на свете.

— Рена, прости меня — я совсем потерял голову…

Слышать это было невыносимо больно, и она, чувствуя острый стыд, сдавленным голосом пробормотала:

— Нет, я сама бросилась тебе в объятия.

— Ты даже не успела все испытать до конца, ведь так?

— Может быть. — Она попыталась улыбнуться и, решившись встретиться с ним взглядом, продолжала: — Пусть это звучит нескромно, но я не жалею ни о чем. Ты позволил мне почувствовать себя любимой женщиной, а это так много значит.

— Боже мой, Рена, да если бы ты захотела, любой, на ком ты ни остановила бы взгляд, рад был бы броситься к твоим ногам.

— В том-то и дело, что я никогда этого не хотела, — прямодушно ответила она. — Не знаю почему, но ты единственный, на ком я действительно остановила взгляд. А сейчас мне хотелось, чтобы наша близость длилась как можно дольше, но…

— Я знаю, мне следовало бы сдержаться, но я полностью потерял над собой контроль, — признался он.

— Ты хочешь сказать, что мог бы сдержаться?