Письма к Вере - Владимир Владимирович Набоков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прибавь к моему состоянию ежедневное хождение к дантистке. Well, well, this hell must end soon, I suppose. Напиши скорее, моя любовь.
В.Маму целую.
Я еще попытаюсь завтра получить в немецком консульстве продление паспорта. Если разрешение в Праге будет, то хорошо бы его выслать сюда телеграфно.
218. 13 мая 1937 г.
Париж, авеню де Версаль, 130 – Прага, улица Коулова, 8
Душенька моя, я сунулся сегодня к немцам, но единственное, что они могли предложить, это поехать в Чехию через Берлин и там продлить паспорт, – ерунда, конечно. Завтра иду во французскую инстанцию через Маклакова, для немедленной добычи фран.<цузского> нанс.<еновского> паспорта. Жду от тебя известия насчет чешской визы. (Пишу из ресторана, – меня что-то перестают понемногу приглашать, и сегодня мне это влетит франков в 10.) Кажется, никогда в жизни я не был в таком состоянии раздражения, уныния и мучительной нерешительности. Если окажется, что нельзя тотчас же получить фран.<цузский> пасп.<орт> и что, с другой стороны, из Праги мне не могут прислать визу – без этого идиотского запаса в 60 дней, – то попрошу тебя выехать сюда. Советовался с Люсей – он советует еще похлопотать. Cela devient ridicule – наша разлука. Мальчик мой меня уж не узнает, пожалуй. А тебя я только во сне ясно вижу, моя любовь.
Завтра пломбируется зуб – а если будет время, придется вырвать два корня – распухла и гниет десна. Сегодня вечером я у Калашникова, которого встретил в метро. Не могу тебе сказать, как мне страстно хочется приехать в Чехию. Послал тебе вчера 750 крон. Счастье мое…
В.Маму целую![137]
219. 14 мая 1937 г.
Париж, авеню де Версаль, 130 – Прага, улица Коулова, 8
Му darling, не надо ко мне писать этих сердитых писем. Я делаю все, что могу, чтобы выбраться отсюда, – но и ты пойми, что без разрешения из Праги никаких виз (ни курортных, ни иных) чехи мне не дают. Маклаков написал здешней чешской шишке, чтобы все-таки мне визу поставили, но до понедельника я все равно ее не получу. Je ne fais qu’ обивать пороги присутственных мест, ибо нужно: 1) либо чтобы чехи мне поставили визу, несмотря на недостаточный и все сокращающийся срок годности немецкого паспорта (ибо французское aller et retour дано мне лишь в пределах этого срока), 2) либо чтобы мне выдали франц.<узский> нанс.<еновский> паспорт – для чего буду сегодня в Sûreté. Умоляю тебя еще потерпеть несколько дней – и не делать глупостей вроде возвращения в Берлин. Если куда ехать, то, конечно, сюда. Но я уверен – по крайней мере, мне так обещали, – что в начале будущей недели я наконец приеду в Прагу. Письма твои только усиливают страданье. Меня невыносимо и так волнует твое положение – главное то, что ты, по-видимому, не едешь в Франциенбад – да и как же тебе ехать одной. Наши письма превращаются в какие-то канцелярно-волокитные отчеты, а я обожаю тебя и сам с ума схожу от этой задержки. Пожалуйста, не пиши мне так, моя любовь, мое счастие.
В.220. 15 мая 1937 г.
Париж, авеню де Версаль, 130 – Прага, улица Коулова, 8
Счастье мое бесценное – до которого теперь, кажется, дорвусь наконец. Телеграмма пришла вчера avec une allure de ласточка. Сегодня уже в десять часов (в субботу закрывается раньше) был в чешском консульстве. Оказалось, что виза еще не пришла, хоть и выслана. А отмечен ли при ее высылке недостаточный запас моего паспорта? – ведь она выслана не в ответ на специальное мое прошение по этому поводу, а по прежним хлопотам маминым? Или все-таки это указано? Я просил это особо отметить и послал номер дела. Из консульства ринулся в чешское Légation с письмом от Макл.<акова>, которое писалось четыре дня (!) к посланнику, но его не оказалось тоже, так что буду и у него, и в консульстве только во вторник утром – и если получу, то во вторник же выйду в Прагу. Видел сегодня во сне, что по тротуару ко мне идет мой маленький, почему-то с запачканными щеками, в темном пальтеце, я его спрашиваю о себе: «кто это?» – и он в ответ: Володя Набоков, с хитрой улыбочкой. С зубом покончено сегодня – временная пломба на два-три месяца, а корни изъять уже не успею. Опухоль несколько спала от полоскания ромашкой. Дорогая моя душенька, я, в общем, очень смутно знаю, как тебе живется в Праге, чувствую, что тебе страшно неудобно и неспокойно, – сообщение о клопе многое мне сказало. Бедная моя любовь… Вчера я часа четыре провозился в Sûreté, и там обещали к… четвергу устроить мне возможность франц.<узского> паспорта, но, конечно, если во вторник получу визу, ни одной секундой дольше здесь оставаться не буду – да и не верю больше этим обещаниям. Я вконец замучен всей этой бессмысленной пыткой, – а еще более мыслью о твоем волнении, о твоем ожидании. Насчет денег: у Люси имеется 3100 фр<анков> и 105 фунтов. Из них я взял 1100 фр<анков> для посылки тебе, дважды (добавил из имеющихся у меня). Кроме этого, у меня еще есть фунт серебром и двести франков. Доберу, вероятно, что нужно, на билет, не трогая фонда.
Сегодня умная рецензия Ходасевича на «Дар». Он был у меня на днях. Вечером сегодня иду в русский театр на первое представление «Азефа». Работал все эти дни над «Printemps à F.<ialta>», чтобы ее довести до совершенства, – и кажется, этого добился, но миллион поправок, и все это приходится три раза делать. Продолжаю ежедневно озаряться – и в общем, вылечился, – знаешь, могу тебе теперь прямо сказать, что из-за мучений – неописуемых, – которые я до этого лечения, т. е. в феврале, испытывал, я дошел до границы самоубийства – через которую не пропустили из-за тебя в багаже. Любовь моя, неужели я скоро тебя увижу. Четыре дня, если судьба не подведет. Моя дорогая любовь, ручаюсь тебе, что ты хорошо отдохнешь и что вообще жизнь будет легче и проще. С Ильей и В.<ладимиром> М.<ихайловичем> мы еще больше подружились – они удивительно <пропущено слово>. И не говорю, как я обязан Коган-Бернштейн, которой я был бы должен свыше 5000 фр<анков> (!), если бы она хоть копейку у меня брала. (100 фр<анков> – сеанс, обычно!) Try not to worry to<o> much, my love. We shall soon be together, any way. Скажи маме, что я ее целую и не пишу ей, потому что вся моя эпистолярная сила уходит на тебя.
221. 15 мая 1937 г.
Париж – Прага, улица Коулова, 8
nabokoff koulova 8 dejvici =
saturday not here yet till tuesday closed+++
222. 17 мая 1937 г.
Париж, авеню
