Шаг в палеолит - Сергей Николаевич Быков

Но недолго длилось счастье. Только три года! Как-то зимой мать заболела и быстро стала угасать, сгорая на глазах. Что только не делал Угох – кормил её ещё сочащейся кровью, горячей печенью косули, обмазывал жиром собственноручно убитого Длиннолапого, сколько перетаскал мяса шаману, дабы тот дымом вонючих трав и бешеными плясками отогнал злых духов болезни, всё напрасно.

Сила любви матери не смогла перебороть силу смерти. Уже совсем угасая, она, глядя на горюющего сына, сказала:

– Глупый, это счастье, когда мать уходит в туманную долину предков раньше своих детей. Когда-нибудь ты это поймёшь. Не печалься, я и там всегда буду любить тебя и помогать. Не надо долго горевать, приведи девушку, ты уже большой мальчик, уже пора.

– Таких, как ты, больше нет.

– Именно таких тебе и не нужно. Оглянись, возможно, есть и получше.

– Такого не может быть!

– Глупый ты ещё у меня, сынок, – мать слабо улыбнулась и провела горячей ладонью по щеке, – глупый.

Вскоре Белый Цветок умерла. Белый Цветок – так звали мать Угоха.

Угох смотрел на женщин и не находил никого, похожего на свою мать. «Всё-таки она ошиблась», – думал Угох, возможно, впервые он не поверил своей матери, а зря…

Это случилось следующей зимой. Как-то раз на отошедших чуть в сторону от стойбища заигравшихся детей напали две пещерные гиены. Отвратительные, хитрые и трусливые твари. Но это суровый мир, здесь нужно всегда быть начеку. Голод может придать смелости даже таким вонючкам, как гиены, чтобы они подкрались к самому стойбищу. Что говорить о детях, если даже взрослые иногда об этом забывают.

Дети заигрались и забыли об осторожности. И Угох расслабился, забыл захватить свой могучий топор, когда пошёл по неким делам, не захватил он и своего грозного копья, у него был только нож. И Угох оказался самым близким из охотников к месту трагедии. Лишь в последний момент дети заметили смертельную угрозу и с криками побежали в стойбище. Гиены помчались за ними. Угох кинулся навстречу гиенам.

Никто в этом мире не бегает с одинаковой скоростью. Даже представители одного вида. Одна из гиен бежала быстрее другой, один из мальчиков бежал чуть медленнее остальных, в результате, когда быстрая гиена догнала медленного мальчика, она сбила его с ног и, прижав лапами, рванула спину, но вместо горячего мяса лишь вырвала кусок меха. Люди хитрые, мех, который они носят, не является частью их тела. Гиена промахнулась. Второго захода ей не дал сделать Угох. С разбегу, пытаясь оттолкнуть слюнявую пасть, нависшую над мальцом, Угох угодил одной рукой ей прямо промеж зубов, зато второй нанёс мощный удар своим ножом в шею! А ножик у Угоха был будь здоров! Гиена умерла сразу, ещё бы, с практически отрезанной головой, но челюсть захлопнуть успела. Два пальца и часть ладони отрезало, как гильотиной. Вторая тварь уже подскочила и сомкнула зубы на ноге Угоха. Недаром говорят, что удар челюстей гиены перегрызает ногу буйвола, что ей нога человека? Угох даже ещё ничего не понял, как остался без ноги. Он ударил гиену в морду и… нож скользнул по черепу, неудачно вывернулся и сломался. Верный, надёжный нож. Всё в этом мире когда-нибудь ломается, но, даже сломавшись, он оставил в руке охотника клиновидный кусок достаточного размера, чтобы следующим ударом пронзить глаз и добраться до мозга твари.

Потом к Угоху пришла боль, а за ней темнота.

В племени Большого Оленя жил шаман Перо Орла. Добрым доктором Айболитом он не был, но во врачевании кое-что понимал. Когда принесли истекающего кровью Угоха, он сразу понял: с такими ранами не живут, а если вдруг выживет, то лучше бы умер.

Надо заметить, шаман Перо Орла, как и видящая або, тоже всю жизнь был в поиске знаний. Сам искал, слушал других шаманов, наблюдал, раздумывал и не боялся экспериментировать. То на рану земли насыпет, то буйволиным помётом натрёт, то нажуёт каких-то листьев да рваную плоть залепит. Может ещё погреметь костяшками да поплясать для усиления эффекта. Такой вот креативный дядечка. Результат его лечения, сами понимаете, был… разный. В зависимости от здоровья самого пациента. И не сказать, что он был злой или глупый, просто не всем быть в этой жизни как Великая видящая или хотя бы как её ученик Крук. Увы, зачастую истинные знания добываются и таким варварским способом.

В любом случае со своим соплеменником Перо Орла возиться не стал бы, ни к чему одноногий охотник. Лишний рот для племени и обуза, да и жалко такого будет, если вдруг выживет. Своего жалко, а вот как бы не совсем своего, можно даже сказать почти чужого… Такого можно и полечить. Шаман давно хотел попробовать прижигать раны огнём.

Взял да и прижёг, а Угох взял да и не помер. Очень шаману стало интересно, что дальше будет. Положил Угоха в его собственном чуме, а чтобы пациент с голоду не помер, наказал нескольким охотникам подкидывать ему мяса от щедрот своих. Да ещё для пригляда приставил несколько незамужних девок – кормить, поить, ухаживать. Шаман-то, конечно, человек в племени авторитетный, охотники ослушаться не посмели, плохо ли, хорошо, но еду Угоху приносили, а вот девки… Это до того, как Угоху гиена ногу отгрызла, они и без шамана к такому гарному хлопцу в очередь стали бы, теперь же… смысл какой? У детей должен быть отец-добытчик, а не обуза. Их и винить-то глупо. Умная и практичная женщина и в двадцать первом веке ищет в мужике надёжу и опору, а не проблемы. Другое дело, промахиваются часто…

В общем, так или иначе, достаточно быстро и незаметно все куда-то рассосались. Кроме одной. Она кормила, она поила, она же и все остальные малоприятные вещи выполняла. Сидя рядом, она задумчиво смотрела на Угоха своими большими тёмными глазами, гладила его искалеченную руку и нежно отирала его потное лицо. Одна. Тихая, спокойная, малоразговорчивая. Это и была Ша-Ша. Она не просто приходила ухаживать, нет, она так и жила рядом с Угохом в его чуме.

Шаману что, три сидят или одна, без разницы, есть рядом кто-то – ну и прекрасно! А та ли, другая…

Угох почти две руки дней пребывал в полубредовом состоянии. Первое его чёткое ощущение – это нежная ладошка, гладившая его по лицу.

– Мама? – спросил Угох.

А потом разглядел в неровном свете маленького костра – нет, не мама… другая. Он поднёс искалеченную руку к глазам. Страшное зрелище. Откинув с себя шкуру, посмотрел на то, что когда-то было его ногой. По