Шаг в палеолит - Сергей Николаевич Быков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 9
Помоги кому сможешь
Вначале июля Мадам ощенилась. Пять маленьких комочков, и, увы, только двое живых. Не знаю, может, так на неё стресс повлиял, может, потому, что щенилась первый раз, говорят, такое бывает, но факт остаётся фактом, только два щенка копошились у неё под брюхом. У нас уже давно установились ровные отношения, я мог подходить вплотную, разговаривать, никаких зубов, никакого мало-мальского рычания. Она брала еду с рук, когда я сидел с ней, она могла лежать рядом, буквально в полуметре, внимательно слушая мои монологи. Но я так и не рискнул её погладить. Не знаю, может, стоило.
Каждый в племени воспринял это событие по-разному. Хатак и Хват спокойно, эка невидаль, кутята у суки появились! Не понимают первобытные, что, если всё будет хорошо, вырастут из них великие помощники. И для них, охотников, в первую очередь.
Яр, або и Крук – с большим ожиданием и интересом, что же хочет неугомонный шаман! Соле была просто рада. Ну а я – счастлив. Молодая мамаша благоденствовала на чистом мясе да сахарных костях, комочки быстро превращались в меховые колобки, и я радостно потирал руки.
По вечерам, сидя у костра или за столом с кружкой взвара, я часто пел песни, и последнее время всё чаще меня поддерживали брат с сестрой. Пели они чистыми звонкими голосами, и весьма неплохими.
Хват очень редко, и только подпевал – стеснялся.
Я всё-таки занялся музыкальными инструментами. С помощью Крука выбрал сосновую деревяшку, которая лучше всего будет гнуться и не сломается, выстругал ровную досточку, а потом парил её и гнул, гнул и парил, пока не согнул в кольцо. Концы склеил и закрепил саморезами, не пожалел для такого дела. Барабана пока не будет, обойдёмся бубном. Нашли самый тонкий и прочный кусок кожи, опять же с помощью Крука, и я посадил доводить его до ума Яра. Пусть полирует с песочком, потом натрём мастикой и натянем.
Вот, я вам скажу, красота – работать с сенсом! Сенс – от экстрасенс, это я так сокращённо або с её учеником обозвал. А что, коротко и со вкусом, а главное, верно по сути. Так вот, работать с сенсом – одно удовольствие. Объясняешь, что хочешь получить на выходе, берёшь заготовку и спрашиваешь: это подойдёт, а эта, а вот эта? Очень, знаете ли, экономит время и силы. А то и ещё проще бывает: Крук идёт и сам находит нужное.
Або и Крук в последнее время плотно подсели на кипячение, возгонку, выпарку различных отваров из трав, мхов, грибов. Они настоящие алхимики палеолита. Под моим руководством Хват сделал примитивный самогонный аппарат, трубку для охлаждения пришлось использовать (прощай, мой старый друг) от велосипеда. Вполне рабочий аппарат получился. Всё, что знаю о мазях, экстрактах, настойках, я им постоянно рассказываю. Оказалось, не так мало и знаю. Пусть по вершкам, но всё же. С моей «скромной» помощью они быстро прогрессируют и уже прилично разбираются в сути многих процессов. Несомненно, мне ещё много чего будет им рассказать в фундаментальном, так сказать, плане, но в практическом применении я уже и сейчас радом с ними не стоял…
Говорят, все, кого принято называть «дети природы», обладают врождённой способностью к музыке. По крайней мере, слухом и чувством ритма. Я сам, причём многократно, в этом убедился. А вот моим современникам из десятерых пятерым медведь на ухо наступил, а из пятерых оставшихся у троих на нём потоптался. Интересно, за какие такие ценные приобретения мы расплатились этими способностями по пути к торжеству цивилизации? Лично я не нашёл ответа.
Сделав бубен, я соорудил и пару простеньких погремушек, жалейку – она же сопелка, гудок, рожок, принцип один – дуй да дырочки пальцами зажимай. И ещё кастаньеты. Из бивня мамонта. Резкие, громкие, звонкие! Сначала хотел всё это только продемонстрировать, а потом подумал-подумал и решил, а почему бы… И стали мы, я и брат с сестрой, каждый день уединяться на часок, подальше ото всех. Я не старался разучить что-то особо сложное. Простенький повторяющийся ритм, повороты, вращения, несложные переборы ногами, положение рук, отбивающие ритм кастаньеты. Моя основная идея заключалась в том, чтобы показать силу воздействия звука и пластики движения.
И вот сегодня вечером премьера. В поздних сумерках, запалив костёр побольше, расселись: музыканты с одной стороны, почтенная публика – с другой, оставив достаточно места для Соле. Выйдя в круг, она надела кастаньеты и скинула с себя одежду, оставшись только в набедренной повязке. Вот так девочка как-то сразу превратилась в девушку. Очень молоденькую, да, но с девочкой её уже никак не спутаешь. Стройное гибкое тело, отсвечивающее бронзовым загаром, длинные ноги, изящно очерченные небольшие груди, юна, свежа, прекрасна! Ух, хороша зеленоглазка! А впрочем, пора…
Неспешно начинаю постукивать в бубен, пробуждая первые признаки его настоящего голоса. Яр подхватывает ритм погремушками. Соле стоит неподвижно, прикрыв глаза, публика замерла в напряжении. Вот девушка делает неспешное плавное движение, одно, другое, третье – и резкий щелчок кастаньетами: клац! Бубен звучит громче, погремушки наращивают ритм, движения Соле усложняются, становятся быстрее: клац-клац, клац-клац – бьют кастаньеты. Бубен гремит, погремушек практически не слышно: клац-клац, клац-клац-клац. Бубен – быстрее, Соле – быстрее. Яр бросает погремушки, хватает жалейку и пронзительными резкими звуками подхватывает бешеный ритм. Соле уже не просто движется, она летит. Ноги, руки, волосы мечутся, словно пламя на ветру, и вдруг – стоп! Только глубоко вздымается молодая грудь и лишь блестят капли пота в свете костра. Глубокая тишина… пару секунд, не больше.
Шум, крики, вопли! Старый охотник хлопает себя по ляжкам, Хват топочет и свистит, Крук того и гляди ладони отобьёт.
– Великие духи… – шепчет, прикрыв глаза, Великая видящая. – Потрясающе…
Теперь каждую тренировку у нас по полчаса пляски в стиле а-ля капоэйра. Я показал пяток-другой-третий базовых движений. Молодёжь отплясывает с фанатизмом, постоянно придумывая новые связки и движения. Мне за ними не угнаться. Ничего, какие мои годы! А! Чувствуете цимус этой фразы? Какие мои годы… ух! Вот погодите, я ещё чуток помолодею, и такое из нижнего брейка выдам – умрут от зависти!
Но всё-таки, в конце концов, я был вынужден отделить мух от котлет. Слишком много стало намешано в одной тренировке. Пришлось разъединить. Два дня рукопашка, три дня упражнения с оружием, стрельба, метание. День пляшем и день делаем что хотим. Хошь пляши, хошь дерись, а хошь в носу
