Утонуть в крови : вся трилогия о Батыевом нашествии - Виктор Поротников

В шатре Кюлькана до полуночи продолжался допрос русичей, плененных татарами в дневном сражении с русскими полками. Пленных было шестеро, всех их после допроса обезглавили тут же, у ханского шатра. Присутствовал на этом допросе и Моисей как ханский толмач.

Вернувшись в свою юрту, Моисей грубо потребовал подогреть ему ужин.

Терех мигом вскочил со своей лежанки, подбросил сухого валежника в очаг и подвесил над огнем небольшой котел с вареной бараниной.

Тем временем Моисей, снимая с себя шубу, шапку и рукавицы, делился со своими невольниками услышанным на допросе:

— Сегодня мунгалы сражались с суздальскими полками, во главе которых стоят сыновья князя Георгия. — Моисей уселся на свое ложе, жестом руки веля Саломее стащить с него сапоги. — Трудненько пришлось ныне мунгалам, не удалось им с ходу разбить суздальцев. Похоже, завтра новая битва начнется. Хан Бури и Кюлькан отругали Тангута, Батыева брата, за то, что тот был нерасторопен в сече. Вместе с суздальцами против татар стояли в битве остатки рязанских полков во главе с коломенским князем Романом Ингваревичем.

Саломея незаметно переглянулась с Терехом, прочтя в его молчаливом взгляде радостное: «Ну вот, дождались!»

Сев за низкий стол, Моисей принялся жадно поедать вареную баранину, разрывая жирное мясо руками.

Саломея и Терех прислуживали ему, поднося другие кушанья и подливая в чашу айран, овечье молоко. От кобыльего молока у Моисея начиналась изжога, поэтому он предпочитал пить овечье молоко за неимением коровьего.

— Удивительное дело! — вдруг с усмешкой воскликнул Моисей, вытирая жирные пальцы краем льняного полотенца. — Прохожу я сегодня по становищу хана Бури и вижу юную невольницу, идущую к проруби на реке с кожаным ведром в руке. Я глянул ей в лицо и просто обомлел! Это была Радослава, дочь Юрия Игоревича. Остановил я ее и расспросил, как и где она в неволю угодила, ведают ли мунгалы, что она — княжеская дочь, кто ее господин… Ну, и все такое.

Саломея и Терех вновь переглянулись.

Моисей между тем продолжал разглагольствовать с самодовольным лицом:

— Оказывается, Юрий Игоревич спровадил Радославу к ее тетке в Переяславец еще до подхода татар к Рязани. Когда тумен хана Бури взял Переяславец штурмом, Радослава переоделась в одежду служанки и была пленена мунгалами вкупе со всей княжеской челядью. При дележе невольников Радослава досталась темнику Дегаю. Я сказал Радославе, что могу выкупить ее у Дегая, при условии, что она станет моей наложницей. Радослава обрадовалась моим словам, видимо, несладко ей живется у грубоватого Дегая.

Готовясь отойти ко сну, Моисей помочился в глиняный кувшин, который услужливо держал перед ним коленопреклоненный Терех. Потом Моисей обнажился и, с блаженными вздохами, сидя наблюдал за тем, как Саломея обмывает теплой водой его ноги, руки и грудь.

— Здесь промой тщательнее, милая, — похотливо осклабился Моисей, когда покорные руки Саломеи коснулись его интимного места. — Сейчас тебе придется сосать мою толстую колбаску.

— Опять! — Саломею невольно передернуло. — Поимей совесть, брат!

— Кто бы говорил про совесть! — скривился Моисей, наградив сестру пощечиной. — Ты пыталась опутать греховной связью княжеского сына, будучи замужем за боярином Брониславом. Ты же, паскудница, отказала мне в помощи, несмотря на мои мольбы! Тебе всегда было наплевать на христианские добродетели, сестрица. Мне ли не знать, из какого теста слеплена твоя душа!

Саломея склонила голову и, стиснув зубы, принялась мыть и одновременно ласкать своими ловкими пальцами затвердевший вздыбленный жезл Моисея.

Закончив омовение, Моисей возлег на свое широкое мягкое ложе в глубине юрты. Туда же пришла Саломея, раздевшись донага, чтобы одарить ненавистного ей брата ласками, до которых он был очень охоч.

— Потерпи, сестрица, — с ухмылкой промолвил Моисей, глядя на то, как Саломея облизывает его стоящий колом красноголовый жезл. — Скоро меня ублажать на ложе будет юная княжна, тебя же, строптивицу, я отдам темнику Дегаю в обмен на Радославу.

Утолив свою похоть, Моисей укрылся с головой одеялом из овчинных шкур и захрапел.

Саломея обмылась остатками теплой воды, стоя возле очага. Затем, обтираясь длинным полотенцем, она громким шепотом окликнула Тереха. Тот спал на своей лежанке, укрывшись плащом.

Терех приподнялся на локте и взглянул на Саломею, которая приблизилась к нему, бесшумно ступая босыми ногами. Завернувшись в полотенце, Саломея присела на корточки рядом с Терехом.

— Завтра мунгалы сойдутся в сече с русскими полками, это будет удобным моментом для нашего бегства, благо лес недалеко, — прошептала Саломея, наклонившись так, что ее растрепанные вьющиеся волосы коснулись небритой щеки Тереха. — Но перед тем, как сбежать, ты зарежешь этого мерзавца!

Саломея кивком указала Тереху на спящего Моисея.

Ханы Бури, Кюлькан и Тангут знали, что от разоренного Ростиславля к Коломне движутся тумены Гуюк-хана и Урянх-Кадана, поэтому эта троица торопилась поскорее разбить русское войско под Коломной, чтобы взять себе всю военную добычу. Едва рассвело, татары вышли из своих становищ в поле, изготовившись к новой битве.

Моисей, пробудившийся от гудения боевых монгольских дудок и глухого топота многих тысяч татарских коней, спешно оделся и выбежал из юрты, чтобы услышать поручения из уст хана Кюлькана. В последнее время хан Кюлькан чаще использовал Моисея не как толмача, а как туаджи, то есть порученца.

Стражник у ханской юрты сказал Моисею, что хан Кюлькан во главе своих телохранителей уже отбыл из стана к своим конным отрядам, расположившимся на равнине.

Моисей хотел было вернуться обратно в свою юрту, но тут его увидела Тулусун-хатун, подъехавшая к ханскому шатру верхом на коне.

— А, негодник, вот ты где! — с притворным гневом воскликнула юная ханша и ловко соскочила с седла на утоптанный снег. — Мой супруг искал тебя и сильно сердился, что ты проспал утреннюю побудку. Мой повелитель велел мне передать поручение для тебя, засоня. Ступай за мной!

Тулусун-хатун направилась в ханскую юрту, переваливаясь на коротких ногах, как медвежонок. В своей длиннополой шубе и меховой шапке она выглядела довольно неповоротливой.

Слегка оробевший Моисей проследовал за ханшей.

Оказалось, что Тулусун-хатун обманула Моисея, сказав ему про ханское поручение. Она просто хотела заманить Моисея в юрту, чтобы поболтать с ним и сыграть в боа.

— С той поры, как мой муж подарил тебе грудастую рабыню с вьющимися волосами, ты стал избегать меня, Мосха, — недовольно заметила Тулусун-хатун. — Прежде ты допоздна засиживался в ханской юрте, развлекая меня, но с недавних пор, чуть стемнеет, ты уже бежишь в свою юрту. Похоже, тебя сильно тянет к этой черноокой невольнице.

Проказливая юная монголка обняла Моисея и укусила его за шею.

От неожиданности и боли Моисей невольно вскрикнул.

— Лучше не зли меня, Мосха! — пригрозила Тулусун-хатун, дернув Моисея за ухо. — Я не допущу, чтобы мною пренебрегали. Я — ханша, а не рабыня!

— Мне показалось, что хан Кюлькан подарил мне невольницу лишь для того, чтобы я не засиживался по вечерам у него в шатре, — заюлил Моисей. — Но, будь моя воля, Тулусун, я не расставался бы с тобой ни днем ни ночью.

Круглое лицо Тулусун с плоским носом расплылось в широкой улыбке, отчего ее узкие раскосые очи и вовсе превратились в щелочки. В черных зрачках юной монголки засверкали игривые искорки.

Отбросив на спину свои длинные черные косы, Тулусун властно объявила:

— Сейчас будем играть в боа, Мосха. Играть будем на желания, идет?

— Хорошо, моя повелительница. — Моисей поклонился юной ханше.

Разложив палочки на ковре и усевшись напротив друг друга, Тулусун и Моисей начали игру.

Внезапно в юрту заглянул Хоилдар, смотритель за ханским обозом.

— Чего тебе? — недовольно обернулась к нему Тулусун.

— О луноликая, ты хотела посмотреть, как батыры твоего мужа обратят в бегство дерзких урусов, — сказал Хоилдар. — Сражение уже началось.

— Я занята сейчас, посмотрю на это зрелище в другой раз, — промолвила Тулусун, жестом руки повелев Хоилдару удалиться.

— Может, прислать сюда твоих рабынь, госпожа? — проговорил Хоилдар, явно не спеша уходить. — Они приготовят для тебя сладкий напиток из сушеных персиков.

— Пусть рабыни ожидают меня в моей юрте, — с едва заметным раздражением отрезала Тулусун. — Дай им какую-нибудь работу, Хоилдар. Ступай!

Хоилдар исчез за дверным пологом юрты.

Моисей давно уже не играл в боа и утратил былую сноровку, поэтому Тулусун-хатун без особого труда обыграла его.

— А теперь, Мосха, ты должен насадить меня на свой кожаный рожок, который у тебя в штанах, — с бесстыдной улыбкой проговорила Тулусун, потянув Моисея к ложу за шелковой китайской ширмой. — Таково мое желание как победительницы!