Утонуть в крови : вся трилогия о Батыевом нашествии - Виктор Поротников

— Угомонись, воевода, — насмешливо бросил ему Мстислав. — Неужто нравится тебе лебезить перед Романом Ингваревичем?

— Присоединишься со своим конным полком к дружине нашего брата Владимира, воевода, — властно промолвил Всеволод, перебив Еремея Глебовича на полуслове. — И хватит талдычить нам про братьев Ингваревичей! Пусть эти злыдни сидят себе за частоколом и смотрят, как мы татар вспять погоним! Может, тогда гордыни у них поубавится!

Еремей Глебович не стал спорить и молча направился к своему отряду, уже готовому выступить на врага.

Развернувшись широким фронтом, суздальские полки двинулись вперед; пехота была в центре, конница — на флангах.

С утра было морозно, из лошадиных ноздрей валил пар, который тут же оседал белой колючей изморосью на поводьях и попонах. Островерхие железные шлемы дружинников заиндевели на морозе, утратив свой блеск. Яркие солнечные лучи, проглянувшие над лесом, озарили красные щиты русичей, их багряно-черные стяги и длинные ряды поднятых кверху сверкающих копий.

В татарском стане была заметна суета многих сотен конных и пеших воинов, мелькающих среди темных юрт с закругленным верхом, оттуда доносилось блеянье овец, рев верблюдов и сипло-протяжный вой боевых татарских дудок.

— Зашевелилось поганое змеиное гнездо! — процедил сквозь зубы Глеб Ингваревич, стоя на угловой крепостной башне вместе с братом Романом. — Почто суздальцы без нас двинулись на мунгалов, брат? Склоки склоками, но против такого врага русичам нужно выступать объединенными силами.

Вчерашняя размолвка с братьями Георгиевичами ныне казалась Глебу просто досадным недоразумением, не более того. Наговорили они вчера резкостей друг другу, так ведь сказано все это было сгоряча. Об этом сегодня можно было бы забыть перед лицом общего врага, но братья Георгиевичи вчерашней склоки, как видно, не забыли.

— Братья Георгиевичи пришли сюда побеждать татар, до нас им дела нету, — после краткой паузы обронил Роман Ингваревич. И тут же негромко добавил: — Сегодня эти молодцы узнают, каково сражаться с татарами!

Мстислав Георгиевич, находившийся со своим конным полком на правом крыле, слишком резво пошел в атаку на татар и оторвался от основной массы суздальского войска. Дружинники Мстислава сшиблись с нестройными конными татарскими сотнями неподалеку от вражеского лагеря. Их яростный напор очень скоро обратил татарских всадников в бегство. Преследуя уходящих к лесу татар, воины Мстислава еще больше отдалялись от пеших суздальских полков.

У самой кромки леса конная сеча возобновилась, татары кружили вокруг дружины Мстислава, осыпая ее стрелами и делая стремительные наскоки то с одной стороны, то с другой. При этом численность врагов возрастала прямо на глазах. Из леса вылетали все новые конные отряды степняков, сжимая дружину Мстислава в плотное кольцо.

Все попытки гридней Мстислава вырваться из вражеского окружения заканчивались неудачей. Мстислав приказал знаменосцу размахивать стягом, подавая сигналы с просьбой о помощи своим братьям, полки которых тоже вступили в сражение с татарами.

На помощь к Мстиславу устремился со своей дружиной храбрый Владимир, но татары, действуя с поразительной быстротой, остановили воинов Владимира, окружив и их неподалеку от дружины Мстислава. Владимир, словно раненый лев, рубил мечом направо и налево, стремясь опрокинуть окруживших его врагов. Татары то и дело подавались назад под натиском Владимира и его дружинников, однако при этом степняки усиливали напор с других сторон. По этой причине любой успех русичей немедленно гасился непрестанными наскоками татар на окруженную русскую дружину. Воинам Владимира приходилось раз за разом отбрасывать врагов, чаще оборачиваясь назад, нежели продвигаясь вперед.

Опытный Еремей Глебович слал гонцов одного за другим ко Всеволоду Георгиевичу, торопя его пробиваться на выручку к своим окруженным врагами братьям.

Пешая суздальская рать после недолгого продвижения вперед остановилась посреди широкого заснеженного поля, увязнув в сече со многими тысячами спешенных татар, которые все прибывали и прибывали из своего стана и ближнего леса, покрыв белую равнину неким подобием черного людского муравейника.

Всеволоду с его левого крыла не было видно, в каком трудном положении оказались Мстислав и Владимир, вырвавшиеся далеко вперед. К тому же конные степняки с таким упорным остервенением наседали на дружину Всеволода, что у того, впервые оказавшегося под таким градом стрел, все мысли были только о собственном спасении. Отмахиваясь от донесений Еремея Глебовича, Всеволод в конце концов повелел ему самому выручать Мстислава и Владимира из беды.

Двинувшись со своим конным полком на прорыв, Еремей Глебович поневоле обнажил правый фланг суздальского войска. Воеводе удалось пробиться к дружине Владимира, но на выручку Мстислава и его гридней сил явно не хватало. Еремею Глебовичу пришлось принять трудное решение: пожертвовать Мстиславом, но спасти Владимира.

Отходя к своим основным силам, Еремей Глебович видел, что пешая суздальская рать все больше подается назад под натиском татар, которые давят на русичей сразу с трех сторон, имея численный перевес. Всеволод Георгиевич храбро сражался на своем фланге, но из поля его зрения совершенно выпали центр и другое крыло суздальского войска.

Вклиниваясь между владимирским пешим полком и полком из Новгорода Низовского, татары уже почти рассекли суздальскую рать надвое.

В этот критический момент битвы на татар навалились рязанские ратники во главе с братьями Ингваревичами. Пеший рязанский полк под началом Глеба Ингваревича подоспел на помощь новгородцам и владимирцам, а конная коломенская дружина, ведомая Романом Ингваревичем, ринулась на выручку к Мстиславу Георгиевичу.

Стоящий на задних лапах лев, держащий крест в передних лапах, был изображен на знамени владимирского полка. Белый голубь, взмахнувший крыльями, виднелся на красном полотнище суздальского пешего полка. Пеший воин с обнаженным мечом в руке был на знамени Глеба Ингваревича, являясь гербом Рязани. Эти три стяга, вздымаясь над звенящей железом кровавой сумятицей, показали татарам неодолимую силу объединенных русских полков. Русичи не только выстояли под вражеским напором, но и отбросили к концу дня татар к их становищу.

Казалось бы, этот успех должен был сплотить и примирить князей, но этого не произошло.

Собравшись на совет в шатре Еремея Глебовича, князья опять перессорились друг с другом. Мстислав, чудом избежавший смерти в неравном бою, с бранью высказал старшему брату все, что он думает о нем как о полководце. Досталось от Мстислава и Еремею Глебовичу, который, по его мнению, намеренно не подоспел на помощь, желая ему смерти.

— А я, как видишь, уцелел, воевода! — гневно молвил Мстислав. — Думаешь, я забыл, как ты противился тому, чтобы отец посылал меня в этот поход? Тебе хочется всю славу от победы над мунгалами себе захапать!

— До победы над мунгалами еще далеко, братья, — сказал Роман Ингваревич. — Сегодня мы столкнулись лишь с головным отрядом Батыевой орды. Вот и поразмыслите, какая силища на нас надвигается!

Владимир, получивший несколько легких ран в сражении, угрюмо отмалчивался. Он понимал, что лишь благодаря смелости Еремея Глебовича и стремительному удару рязанских полков ему удалось выйти живым из труднейшей сечи. Однако Владимиру было неловко благодарить воеводу, видя недоброжелательность к нему со стороны Мстислава. Тем более у Владимира не поворачивался язык, чтобы воздать хвалу братьям Ингваревичам, на которых у него имелся зуб после вчерашней размолвки.

Всеволод Георгиевич, обидевшись на Мстислава, заявил, что уступает главенство над суздальскими полками Еремею Глебовичу.

Это окончательно вывело Мстислава из себя. Он наговорил старшему брату немало обидных слов, поскольку с детских лет привык насмехаться над ним. Всеволод ответил Мстиславу тем же, обзывая его завистником, бабником и плутом. У братьев едва не дошло до драки, лишь вмешательство Еремея Глебовича немного утихомирило двух забияк.

— Ради пользы общего дела я передаю главенство над суздальским войском Роману Ингваревичу, — объявил Еремей Глебович, бросив на Мстислава и Всеволода сердитый взгляд, — ибо с такими заводилами, как вы, нам каши не сварить.

Дабы еще сильнее досадить Мстиславу, Всеволод одобрил решение Еремея Глебовича. Согласился с этим решением и Владимир, желая хотя бы таким способом отблагодарить воеводу за свое спасение.

Глава тринадцатая

Смерть хана Кюлькана

Задувший под вечер юго-западный ветер разносил по всему татарскому становищу тяжелый запах сгоревшей человеческой мертвечины. Это воины хана Кюлькана жгли на огромных кострах своих погибших соратников.