Третья сила. Сорвать Блицкриг! - Федор Вихрев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но Тэнгу пришел один, зато принес мою винтовку.
Я был очень доволен: разгрузку с меня снимать не стали, некогда им было. Даже пистолет с флягой оставили. И ранец потрошить не стали, просто закинули в кусты, сняв с седла.
Мне же лучше. Через полчаса, окончательно придя в себя, я двинулся к лагерю, надеясь если не догнать ребят, то, по крайней мере, не сильно от них отстать.
Стрельбу и взрывы гранат я услышал издалека и кинулся на звуки, решив, что ребята из моей группы нарвались на немцев. Я ошибся. Когда я подбежал к тому месту, где шел бой, стрельбы уже не было слышно, с бега я перешел на шаг.
Это был хутор в лесу, много меньше того, где мы нарвались на засаду, и окруженцы здесь были настоящие. Были. Дюжина бойцов, старшина за командира, хозяин хутора — этим повезло, они погибли в бою. Два десятка тяжелораненых, им повезло чуть меньше, добили не сразу.
А вот единственной девушке не повезло совсем, ее даже не добили, вдосталь поизмывавшись, вспороли живот и натолкали туда земли. Так и бросили умирать. Ее нашел Тэнгу. На его скулеж я не прибежал, прилетел, думал, случилось что с песом.
А он просто сидел над этой девочкой и плакал — по-своему, по-собачьи.
Особенно мне поплохело, когда девочка открыла глаза и попросила пить. Помочь ей я ничем уже не мог, разве что воды принести.
Попив, она торопливо заговорила:
— Товарищ, там, в лесу, по тропинке дерево, молнией разбитое. Там у корней сверток, в нем знамя, я спрятала, отнесите нашим, пожалуйста. Ну пожалуйста, скорее!
Я скормил ей последние две таблетки «кетанова» из аптечки и побежал в лес искать это дерево. Тэнгу помог, знамя, оказавшееся знаменем стрелкового полка, мы нашли быстро и еще быстрее вернулись. Девочка была еще жива.
— Вот, — показал ей знамя. — Обязательно доставлю нашим.
— Хорошо, — прошептала она. Потом добавила: — Посидите со мной, пожалуйста. Мне страшно.
Я сел рядом с ней на землю, погладил ее по голове, девочка перехватила мою руку, прижалась к ней щекой и попросила:
— Спойте что-нибудь.
Я запел единственную песню, которую мог петь, почти не фальшивя:
Ночь прошла, будто прошла боль.Спит Земля, пусть отдохнет, пусть.
Она умерла на середине третьего куплета. В свертке со знаменем был и ее паспорт. Ирина Соловьева, так ее звали. Пашина дочка. Было ей семнадцать лет. Даже похоронить Иру я не сумел — немцы возвращались. Пришлось спешно уходить, хотя очень не хотелось.
До базы я добрался без проблем, отстав от Паши с Антоном на неделю.
К лагерю я вышел поутру, дозорные меня узнали и пропустили.
Первой, кого я увидел, ввалившись в расположение, была Ника, очень грустная Ника.
Я уже хотел пошутить, изобразив зомби из ужастика, но Тэнгу, добрая душа, опередил, полез утешать. То есть мусолить.
Ника«Грустная Ника… Эк он меня обозвал и еще спрашивает, почему! Разве вот, Тэнгу, мой мальчик, тебе и скажу». — Я присела на корточки, и этот олененок меня чуть вообще в землю не закатал.
— Змей, ты никогда не думал, что известия о скоропостижной смерти аж двоих «будущенцев» могут вызвать колики и несварение желудка у некоторых личностей?
— Это что, Гитлер уже с половичков на ковровые дорожки перешел?
— Нет. Это наше родное, весьма улыбчивое ГБ вкупе с таким же ласковым начальством занимается перчением и поеданием всех оставшихся…
— Оставшихся? Кто-то еще?
— Олегыч, — не стала разводить сопли я. — Глупо, млять. Командовал погрузкой и попал под грузовик. Хватит, Тэнгу!
Я легонько шлепнула собаку по морде и встала:
— Вот такие пироги с котятами, Змей!
А потом он начал медленно говорить. О себе. О знамени. О девушке, умирающей у него на руках. Тихо и спокойно. И все наши геройства рядом с этой простой девчушкой показались мне детскими забавами.
— Прости, Змей… — не зная, что сказать, извинилась я. — Идем. Другим расскажешь.
СтепанЯвившийся-незапылившийся Змей был немедленно отправлен в гостеприимные лапы особистов, потом — в наши. Вот ведь псовый сын или, скорее, крестник Тэнгу. Шутки шутками, но мы ему (собаке, разумеется, а не Змею, гаду такому) минимум двумя жизнями обязаны — после нелепейшей гибели Олегыча потерю второго современника Олег мог и не пережить.
Обнаруженный Змеем объект, а по-другому охарактеризовать этот комплекс складов было невозможно, впечатление, разумеется, производил. Кто и с какой целью его так хорошо запрятал, было неясно, но нам он определенно пригодится. С его обнаружением вопросы по снабжению боеприпасами и топливом снимались совершенно. Плюс появлялась возможность резкой активизации деятельности партизан. А вот на роль второй базы он не подходил — слишком укрыто. Найдут нас здесь немцы, разобьют переправы, выбомбят «юнкерсами», и привет — Брестская крепость, имена защитников которой «затянуло бурой тиной». Поэтому пока решили оставаться на старом месте, но иметь в виду эту базу, как источник разных полезных вещей. Обозвали ее «базой два».
СтепанНе знаю, как это называли другие, но я чувствовал «схлопывание» ситуации. Словно само время постепенно сжимается, образуя вокруг нас этакую каверну. Скоро время уплотнится настолько, что стенки не выдержат и каверна обрушится вовнутрь себя, сокрушая все живое. И исчезнет. А вместе с ней исчезнем и мы. И ребята из местных, которые нас окружают. Глупость, согласен, да. Но по-другому описать свое ощущение у меня не получается.
Время… Время утекало сквозь пальцы. Мы не успеваем, носом чую — не успеваем. Последнее совещание установило следующие этапы выхода, согласованные с Москвой:
— подготовительный,
— этап скрытого движения в тылу противника,
— этап открытого движения в тылу противника с разгромом коммуникаций по возможности,
— прорыв линии фронта.
В соответствии с планом, на первом этапе производилось накопление недостающих запасов, подготовка людей и техники, разведка маршрута и согласование действий. С помощью Москвы мы установили связь с диверсионными группами НКВД и группами фронтовой разведки. Они должны были провести разведку маршрута следования и впоследствии в меру своих возможностей помочь нам с захватом переправ через многочисленные реки-реченьки.
Вообще мосты были одним из самых уязвимых мест плана. Для нашей оравы требовались капитальные шоссейные и железнодорожные мосты. Но именно такие, по странному стечению обстоятельств, привлекали наибольшее внимание немцев. Они хорошо охранялись, поэтому без помощи извне на успешный их захват рассчитывать не стоило. В дополнение к этому установили связь с армией. Она должна была демонстративными действиями сначала сковать силы немцев, а потом — встречным ударом помочь нам прорвать фронт. Вроде пока нормально. Ах да, согласовали свои действия с сорок второй дивизией — вместе пойдем.
А вот с переброской по воздуху вооружения и боеприпасов было не все гладко. Первым рейсом нам перебросили семидесятишестимиллиметровые артвыстрелы, которых нам отчаянно не хватало. Без них даже просто переход к проверенным Змеем складам был опасен. Обратно полетели итальянский генерал, хорват-летчик и раненые. На предложение отправить этим рейсом нескольких «мелких» немцев предлагавший сие был невежливо послан — наши раненые важнее. Второй и третий содержали соответственно запас пятидесятимиллиметровых минометных выстрелов и два стадвадцатимиллиметровых миномета с боекомплектом по восемьдесят выстрелов на ствол. Обратно отправились дети из числа освобожденных Олегом. А четвертого самолета мы не дождались. Как выяснилось позже, он был сбит при перелете линии фронта. А поскольку он вез восьмидесятипятимиллиметровые бронебойные выстрелы, то наша САУ-34-85 по-прежнему оставалась только с зенитными боеприпасами, фактически — с осколочными.
Понятно, что согласование действий столь большого количества групп привело к резкому усилению радиообмена, чему были очень рады немецкие пеленгаторщики. Видимо, несмотря на принятые меры предосторожности: удаление рации на пятнадцать-тридцать километров от лагеря, использование специальных методов передачи и других, немцы нас обнаружили. А может, тут сыграли роль полеты самолетов? Или последние акции Олега и Сани? Так или иначе, но предчувствия не обманули — мы не успели.
Олег СоджетПоскольку в воздухе явно запахло жареным, все начали готовиться к прорыву. Узнав, что Т-34 идут под моим командованием, я с Аней и танкерами их разве что не по новой собрали, устраняя все недоделки, что могли, и готовя машины к дальнему переходу и боям. Отрабатывали взаимодействие машин в группе и с другими группами. Прикинув, что нам может попасться по дороге, к себе в группу я выбил один из КВ-2, чтоб иметь возможность «ахт-ахты», например, глушить с безопасного расстояния, если придется воевать самому, а учитывая прорыв, это было возможно. Док с КВ мог быть в это время занят в другом месте. Т-35 тоже забрал себе — поскольку на него никто особо не претендовал, а прикрыть им подбитую машину, обеспечив ее ремонт или эвакуацию экипажа, было вполне возможно — здоровый он. Скоростные показатели меня не очень-то и взволновали — все равно идти будем со скоростью самого медленного в колонне. А в атаку им не идти, их дело — поддержка и прикрытие. А вот в какой машине я пойду в прорыв, я еще не решил, ибо КВ — это броня, а «тридцатьчетверка» — скорость, но этот момент я отложил на потом. Но, учитывая Аню, склонялся к КВ — там безопаснее будет. Также в свою группу забрал броневик со счетверенкой. Понятно, что на марше он всю колонну совместно с прочими ЗУ будет прикрывать, а вот в бою мои танки закроет хоть немного…