Анклав (СИ) - Ермошин Андрей Федорович

Всё сильней Алексу делалось не по себе. Он рвался всё ниже по улице, да так, что остальным непросто было поспевать. И когда в тысячный раз бросил взгляд в даль, где шеренги домов врезались в беспросветную завесу метели, заметил нечто новое. Там, прямо по осевой линии улицы, из мглы проступала тень какого-то сооружения, но потребовалось одолеть ещё добрую сотню метров, чтобы контуры его стали разборчивее. Перспективу замыкал грандиозный, высотой в несколько этажей, цилиндр, увенчанный куполом, под сенью которого жилые дома казались совсем игрушечными.

Взирая на тёмную, мрачную махину, Алекс заключил: если вокруг осталось хотя бы одно целое здание, то это было именно оно. Та же мысль будто бы передалась и тем, кто шёл сзади; никто не окликнул его, не стал задавать вопросов. Общая цель отныне имела зримую, осязаемую форму.

Ночь наступала им на пятки, с приходом сумерек делалось всё холодней. Радовало одно: многоэтажки заслоняли от ветра, из-за чего двигаться стало легче.

Миновали перекрёсток, следом ещё один. Шквал неистовствовал пуще прежнего; по переулкам, захлёстывая и обтекая неровности, катились реки снега.

После очередного перекрёстка многоэтажки расступились, открыв запорошенную площадь; исполинское здание высилось в отдалении, на фоне смутных, едва различимых склонов отрога.

Ветер стелил по земле, норовил сбить с ног; глубина сугробов местами достигала пояса. Алекс делал несколько шагов, выглядывал из-под капюшона, чтобы оценить оставшуюся дистанцию, и опять почти наугад шёл дальше. Временами оборачивался, убеждаясь, что проторённой им колеёй следуют другие.

На подступах к зданию шумел хвойный лесок, который изначально, судя по всему, задумывался сквером; маятниками раскачивались верхушки елей. Лавируя между стволами, Алекс вдруг набрёл на внушительных размеров куб, выпирающий над сугробами до уровня головы. Толстенные стены из бетона рассекались амбразурами — по одной на каждую. Когда полоса деревьев была уже преодолена, Алексу встретились ещё два точно таких же блиндажа, оба развёрнуты бойницами на площадь, тыльной частью — к зданию.

Казавшийся ранее монолитным, цилиндр был сложен из крупных блоков тёмного, как сажа, камня; окон не просматривалось даже вблизи. Ко входу — чёрному провалу по центру — вели ступени, над которыми нависала впечатляющих размеров колоннада портика; на фронтоне бородавками топорщились сосульки.

Могучим и незыблемым представлялось это сооружение. И всё же, поднимаясь по лестнице, Алекс невольно ловил взглядом свидетельства разрухи: накренившиеся колонны, побитые плиты облицовки да карниз, о прежнем существовании которого напоминали чудом уцелевшие фрагменты.

Внутри он первым делом сбросил капюшон и прислушался. Воздух был тих, неподвижен. Из глубины здания тянуло затхлой сыростью.

— Добрались! Неужели! — выдохнул, едва забежав под навес, Филипп и принялся звучно отряхивать куртку.

— Не шуми! — шикнул на него Алекс. — Мы даже не знаем, где мы.

— Это уже не суть. Главное — под крышей!

— Сначала убедимся, что здесь безопасно. Будь начеку.

— Но мы же…

— Отдыхать потом будем.

Друг за другом люди вваливались с улицы и, боязливо взирая по сторонам, не спешили отдаляться от входа. Алекс зажёг фонарик. Перед ними предстал просторный холл с несколькими рядами колонн. Ту часть пола, докуда не долетал с улицы снег, вперемешку с грязью и мусором устилали сухие листья. Между колоннами валялись, поблёскивая мутными стеклышками, насквозь проржавевшие люстры, а вдоль стен дальней части помещения белели обломки, что остались, судя по торчащей выше арматуре, от декоративных балконов.

За холлом, в конце анфилады, маячило пятно дневного света. Плотной группой двинулись туда. Обшаривая закоулки лучами фонарей, разглядывали диковинные узоры на сохранившейся местами лепнине. Многие держали оружие наизготовку, хотя уже и сам Алекс слабо опасался встретить кого-либо в этих коридорах. Склизкая субстанция, что хлюпала под подошвами и издавала острый запах гниения, стоило на неё наступить, красноречиво свидетельствовала: в здании они были первыми гостями за годы, а скорее — многие десятки лет.

И вот взору предстал величественный зал: идеально круглой формы, окаймлённый по периметру всё теми же колоннами, по высоте он был сравним с литейными цехами металлокомбинатов, только куда шире. Но не пропорции, не форма поразили Алекса, а купол — рассечённая рёбрами полусфера, что накрывала весь зал. В самом центре зияло круглое отверстие, откуда вместе с роем снежинок пробивался тускнеющий уже свет.

Вздёрнув подбородок, Алекс обнаружил над собой карниз с фрагментами скульптур, а ещё выше, под сводом — сгустки каких-то чёрных точек. Точки шевелились. Сначала он подумал, что ему мерещится, но вот одна из них сорвалась с карниза, полетела через весь зал. От неожиданности Алекс вцепился в рукоять карабина.

Подхваченные эхом, раздались возгласы, и теперь уже все обратили внимание на то, что оказалось не более чем стаей птиц.

— Похоже, здесь занято, — Филипп похлопал Алекса по плечу. — Но с такими соседями мы уж как-нибудь поладим.

Птиц Алекс видел и раньше, правда всего пару раз настолько близко: пернатые избегали залетать в долину, как считалось, из-за выбросов. А может и потому, что поживиться на крохотном клочке ровной земли им было нечем.

Быстро забыв о птицах, которые никаких хлопот не доставляли, люди разбрелись по залу. Уровень его ступенчатыми кольцами понижался к центральной части, где нанесло целую гору снега; в противоположной входу стороне зала располагалась плоская платформа — нечто вроде сцены или трибуны. Было довольно сухо и, как ощущалось до костей продрогшему Алексу, даже тепло. Когда все те, кто вызвался обследовать здание, закончили свой осмотр, вердикт оказался единодушным: лучшего места для ночлегане найти.

Взялись за необходимые приготовления. На платформе в конце зала решили развести костёр: топливо вместе с парой десятков помощников отправился добывать Филипп. Еще одна группа собирала сухие листья для лежанок. Алекс и все, кто не стоял на часах у входов в здание, расчищали ступени пола от наслоений бетонной крошки, птичьего помёта и трухи, оставшейся от мебели. Все предвкушали долгожданный отдых, работали активно, и даже когда стемнело окончательно, продолжали при свете фонарей скоблить плиты раздобытыми в холле металлическими пластинами.

Вскоре дело было сделано. Костёр вовсю полыхал, а подле него отогревались только что вернувшиеся с улицы. Глядя на пламя, на краю одной из ступенек сидел Пётр — Алекс подошёл и примостился рядом. Они не виделись с тех самых пор, как вступили в тоннель.

— По-твоему, что это за место? — спросил Алекс; положив на колени карабин, он отсоединил обойму, снял кожух ствольной коробки.

— Похоже на правительственное здание. Местная управа, наверное, — ответил тот, не поворачиваясь.

— Нет, я не про здание. Про весь город. Про эти руины.

— А… Без понятия, если честно. Даже и гадать не стану. Когда-то здесь жило много людей. Столько домов, улиц — в голове не укладывается. А заводы — сплошные заводы, ты видел? Только когда всё это было?

— Давно.

Алекс продолжал разбирать оружие, выкладывая на ступеньку деталь за деталью.

— Да, — кивнул Пётр, — давно. Очень.

— Вот я ума не приложу: что могло заставить всех этих людей уйти?

— Война, — в голосе Петра звучала уверенность. — Однозначно, война.

— Это логичней всего. Но вот что меня смущает: война оставляет следы, а мы их не видели. Ни малейших. Так ведь?

— Как насчёт блиндажей на площади? Едва ли они задумывались там изначально. Их построили для того, чтобы это здание оборонять.

— Блиндажи совершенно целые, хотя были бы уничтожены захватчиками в первую же очередь, — возразил Алекс. Заглянув в глушитель карабина, он потянулся за шомполом. — Больше того, если здание штурмовали, то разве оно само не стало бы мишенью? А оно-то стоит целёхонькое. Ни воронок, ни следов от пуль. Но куда больше меня смущает другое. Верный спутник войны — будь то бомбёжки, обстрелы или тот же штурм — это пожар. А ты видел хоть один сгоревший дом?