Лаций. Мир ноэмов - Ромен Люказо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Значит, двенадцать минут. Всего лишь разведка, без рискованных действий. Над «Транзиторией» навис призрак заражения. То, что погубило Плавтину, представляло для ноэмов Корабля смертельную угрозу. Но как противиться искушению подойти поближе в поисках ответов? База людопсов представляла собой что-то вроде тамбура, ведущего во внешний мир, под охраной биологических существ, нечувствительных к вычислительному оружию, своеобразную клетку Фарадея, способную экранировать любое электрическое поле. Они защитят составное сознание – а значит, и ноэмов, и гражданских, и Фотиду.
Атмосферные реакторы судна толкали их вперед, к мембране, отделяющей их от безвоздушного пространства. На долю секунды они ощутили ее сопротивление, по их телам пробежала дрожь. Этот прием пилоты обязаны были выучить: переход из атмосферы в космос, когда реакторы сменялись химическими турбинами.
Эврибиад глядел на это в ступоре. В этот момент он не смог бы отдать приказ, даже если бы от этого зависела его жизнь. Операторы, уткнувшись носами в экраны, ничего не замечали. Никто не мог разделить с ним эту нездоровую, нерациональную мысль, поглотившую его разум. Он открыл рот, но при виде абсолютной черноты не смог вымолвить ни слова, как будто его кровь застыла в венах. Ведь они проходили через двери ада, лоскут смертельной темноты. Его сковал ужас, голова закружилась. Его воли хватало, чтобы оставаться на месте, но желание улечься на землю и поползти, скуля, как щенок, охватило его и потянуло вниз с почти непреодолимой силой. Он заставил себя глубоко дышать, пока грудь его не прекратила беспорядочно вздыматься и дыхание не обрело ритм.
Эврибиад боялся не смерти. Погибнуть от удара мечом в грудь, ощутив на губах металлический вкус крови или едкую соль изначального океана – это ничего. На Кси Боотис, когда людопес погибал, его близкие мастерили погребальную лодку – залог того, что покойный доберется до того света. Он уже не раз обтесывал такие лодки собственными руками. Но куда пойдут души храбрецов, погибших в космосе? Будут ли они бесконечно бродить по космосу, не находя покоя? Будут ли проглочены странными тенями, которые, если верить легендам, которые шепотом передавались между людопсами, таились в темноте – терпеливые, голодные, смертоносные?
Ему снова стало нехорошо. Взгляд затуманился; показалось, что он видит в лишенном света бархате космоса зловещее скопление, демоническую орду, как в детстве, когда он в отчаянии смотрел, как родители задувают лампу.
Может быть, его народ не предназначен для космоса. Может быть, им следовало вцепиться в родную водянистую планету и не оставлять ее. Может быть, те, кто вернутся, только с виду будут людопсами, а сердце их будет подчиняться другим законам, и смотреть на мир они станут по-другому. А возможно, проблема в нем, в его неприспособленности. Он выпрямился, отогнал эти мысли, сосредоточился. Оба судна сменили курс. С левой стороны появилась черная металлическая стена Корабля, такая большая, что из командного пункта был виден лишь крошечный ее отрезок. Все они летели к скале невозможных, чудовищных размеров. Она приближалась с каждой секундой: бесконечный вертикальный пейзаж с металлическими наростами тут и там, ощерившийся пучками ракет, молекулярными генераторами – все это было еле различимо. Тут и там проекторы – светлячки, заплутавшие в темноте, – свидетельствовали о работе эргатов. Эврибиад заметил ужасную прореху, которую лазерный луч проделал в эпидермисе «Транзитории», а потом резко, как камень, выпущенный из пращи, они обогнали титаническую машину. Теперь в мире осталась только пустота, за исключением ледяных звезд, мертвых, пусть и сияющих, как бриллианты, враждебных и чуждых всякой жизни. Эврибиад быстро взглянул на схему. Сигналы, которые издавало другое судно, казались нормальными. За спиной у него не произошло ничего страшного. Он сжал челюсти.
Один из эпибатов показал пальцем на что-то впереди, посреди полной пустоты. Эврибиад прищурился. Через несколько секунд, вглядевшись, он начал различать какую-то тень, еле заметный силуэт. Он рос на глазах. Огромный цилиндр, сделанный, по всей видимости, из того же металла, что и «Транзитория»; фигура, выглядящая еще более неживой, чем потрескавшаяся поверхность варварских комет, созданная скорее для маскировки, чем для атаки. Даже сейчас, на небольшой по космическим меркам дистанции, судно был практически не видно. Так что распаленному мозгу Эврибиада Плавтина могла показаться кораблем смерти, лодкой перевозчика, забирающего людопсов в последний путь.
Они уже были на полдороге. Полторы минуты истекло. Эврибиад задумался. С такой скоростью они могут достигнуть цели за три минуты, что позволит им шесть минут оставаться на борту. Они могли бы еще ускориться, но тогда их приближение будет легче заметить.
– Выключите моторы, – распорядился он. – Нам хватит силы инерции, чтобы достигнуть цели. Передайте этот приказ второму шаттлу с помощью лазерного импульса.
Вибрация моторов стихла. На командный пункт опустилась тишина, а темный силуэт Плавтины становился все ближе. Все равно, как если бы они были мертвы, подумал Эврибиад и тут же выругал себя за мрачные мысли. Они были похожи на всеми забытый осколок космического мусора, бессмысленно дрейфующий между мирами – странная летучая могила, влекомая силой инерции, которая, возможно, так и будет дрейфовать до термической гибели Вселенной, до конца времен. С самого отлета он сидел неподвижно, и все его мышцы свело. Судороги грозили стать нестерпимыми в момент, когда ему придется подняться. Эврибиад подвигал лапой, потом второй, сдерживаясь, чтобы не заскулить от боли.
– Кибернет, – сказал один из эпибатов, – пассивные датчики выявили объект больших размеров прямо перед нами, где-то в тысяче километров.
Голос у него был напряженный. Эврибиад не мог его винить.
– Феоместор подтверждает эту информацию, – добавил его сосед. – Он говорит, что это рой дронов, очень похожих на наших. Сто пятьдесят или двести, они неподвижны, так что их трудно идентифицировать с «Транзитории».
– Они нас поджидали, – пробормотал Эврибиад, не заботясь о том, что бойцы могут его услышать.
У каждого из эпибатов от напряжения внутренности скрутились узлом. Эврибиад прикрыл глаза. Способен ли он еще раздавать приказы, когда небывалый страх, словно головокружение в ночи, от которого темнеет в глазах, обжигающий, будто жидкий огонь, растекался по его венам? Может, лучше отказаться от своего поста прямо сейчас, пока он не совершил фатальную ошибку?
– Второй шаттл спрашивает, следует ли ему принять меры активной защиты, – добавил солдат.
Эврибиад поколебался, не приказать ли им возвращаться обратно, взвесил все «за» и «против» и решил, что нет. Отону жизненно нужна была информация.
– Ответ отрицательный, – выдохнул он.
Ну вот все и прошло. Он чувствовал себя лучше. Запустился хорошо отлаженный механизм командования, заставляя его отбросить страх и
