Тень рыцаря - де Кастелл Себастьян

Я заметила, что Кест и Валиана обеспокоенно смотрят на меня.

– Что такое?

– Ты говорил, а потом вроде как задумался, – ответила Валиана.

– Может, он теряет контроль не только над телом, но и над разумом? – предположила Дари, ехавшая позади.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Валиана.

– Прекратите задавать мне этот вопрос.

– Так я тебя и не спрашивала, – хмыкнула Дари. – Но у меня есть другой вопрос.

– Какой?

– Если ты так уверен, что нам нужно ехать в Рижу, то ты, должно быть, уже придумал, как мы туда попадем?

Вопрос справедливый. Рижу обнесен стенами, а ворота всегда под охраной – этот город был защищен лучше любого другого в стране. И мне следовало бы знать, как мы туда попадем.

Дариана ткнула в меня пальцем.

– Если во всех тех историях, которые рассказывают трубадуры, есть хоть частица правды, то ты публично унизил герцога Джилларда. И сдается мне, что он и до этого очень хотел убить тебя.

– Что ты пытаешься доказать?

– Если это правда, то как, черт побери, мы собираемся пройти сквозь городские ворота? А если и попадем внутрь, то как доберемся до дворца, прежде чем нас поймают и повесят без всякого суда и следствия?

Я думал над этим же вопросом с тех пор, как мы выехали из Гарниоля, – и, честно говоря, нашел способ пробраться в Рижу.

Да простят меня святые, но я собирался разбить ей сердце.

Глава двадцать седьмая

Возвращение домой

Мы подъезжали к Мерисо. До заката еще оставалось чуть больше часа. Городишко располагался на горе в нескольких милях от столицы Рижу – темной, насквозь прогнившей сердцевины Тристии, где я собирался закончить свои дни в отчаянной попытке спасти человека, который держал меня в темнице и пытал, чуть не убил Алину, а сейчас, скорее всего, планировал предать нас.

Святой Загев, Вызывающий слезы песней, если жизнь моя все равно загублена, можно было найти способ и получше…

– Кто-то впереди, – сказал Кест, указывая на ворота города примерно в трехстах ярдах от нас, и добавил: – Это городские ворота, так что, наверное, там всего лишь стража.

– Мерисо – мирный город, – заметила Валиана. – Обычно ворота не охраняются до заката.

Мы подъехали ближе, и я поднял руку, чтобы защитить глаза от лучей вечернего солнца.

– Он что, булаву держит? Странная какая-то.

– Это женщина, – сказал Кест. – У нее в руках цветы.

На краткий миг мне показалось, что я снова увидел святую Биргиду с бело-желтыми ромашками в руках, которая опять станет укорять меня, но, подъехав ближе, я разглядел темные волосы, гладкую белую кожу и голубые глаза, пристально смотревшие на меня даже на таком расстоянии. В первый раз, когда я ее увидел, на ней было белое платье из полупрозрачной ткани, переливавшейся в лунном свете. Сегодня она надела простое красное платье, а к волосам приколола желтый цветок из букета, который держала в руках.

Той ночью, когда Эталия спасла меня в Рижу, ее улыбка казалась мудрой и загадочной. А теперь она улыбалась как обычная женщина, которая рада видеть своего мужчину.

Я остановил коня, не доехав сотни ярдов, и спешился. Биргида, Наплакавшая реку, если ты и в самом деле святая милосердия, то пусть она отвернется. Пусть бежит в город и запрет дверь. Пусть ее соседи солгут и скажут мне, что она давно уехала, а еще лучше – пусть из городских ворот сейчас выйдет мужчина, высокий, крепкий, красивый, с корзиной еды и кувшином вина в руках. Пусть она повернется, заслышав его шаги, засмеется и подбросит в воздух цветы, а затем обовьет руками его шею и осыпет поцелуями. Пусть та ночь нежности, которую женщина подарила нуждавшемуся страннику, окажется лишь моей фантазией.

Эталия бросилась ко мне, и я выругался. Будь ты проклята, святая Биргида, ты и все прочие святые, да будут прокляты боги. Будь проклят и ты, король Пэлис, со своими ребяческими мечтами. Хотите, чтобы я разбил ей сердце и предал все ее надежды? В предательство можно играть вдвоем. Клянусь, если она попросит меня бросить всё и уехать с ней, если попросит хотя бы раз, я уеду, и пусть мир, потеряв всякую надежду, сгниет – этого он и заслуживает.

Эталия все еще бежала ко мне, и ее улыбка стала еще шире. Я вдруг почувствовал необычайное облегчение. Теперь я знал, что произойдет. Она подойдет ко мне, назовет по имени и скажет, что каждый день ждала меня. И я исполню свой долг, расскажу ей, почему приехал сюда: что решил потратить последние часы и минуты, которые мог бы разделить с ней, на то, чтобы попытаться спасти человека, не заслуживающего этого. Она рассердится: еще бы, какой болван поступил бы так на моем месте? И даст мне последний шанс, всего один. «Иди со мной, – скажет она. – Иди и будь счастлив, пусть и недолго».

И я пойду.

К черту твои мечты, Пэлис!

Но, приблизившись, Эталия заметила выражение моего лица, а затем увидела Кеста и остальных. Шаги ее замедлились, улыбка побледнела, и радость в глазах угасла: в них появились беспокойство и страх, сменившиеся печалью. Словно с одного взгляда она разгадала весь мой жизненный путь.

Она остановилась всего в шаге от меня, но прежде мы никогда не были так далеки друг от друга.

– Эталия, я…

Она покачала головой, приказывая мне замолчать; мы простояли так несколько мгновений, а потом она глубоко вздохнула и сказала:

– Очень хорошо. Это всё, что мне осталось. Всё, о чем я могу попросить.

Она шагнула ко мне и, подняв руки, обняла за шею. Притянула к себе мое лицо и поцеловала – я обнял ее и почувствовал, как одиночество и горе вдруг исчезли из моей жизни. Я тут же позабыл о боли, которую пережил, о смертях, которые видел, о яде, пожиравшем меня изнутри, и о насилии, разрушавшем страну. В тот момент я думал лишь о ней и ее поцелуе.

Это всё, что мне осталось.

Мы простояли так не меньше минуты, а может, даже целый год, но затем она оторвалась от меня и заговорила:

– Я – друг в часы тьмы, – сказала она. – Я – свежий ветер под палящим солнцем. Я – вода и вино, которыми щедро делятся с ближним. Я – отдых после боя и исцеление ран. Я – друг в часы тьмы, – повторила она. – Я здесь ради тебя, Фалькио валь Монд.

С такими словами к возлюбленным не обращаются – так в ее ордене приветствовали незнакомцев. Еще несколько мгновений она не отрывала от меня взгляда, но затем повернулась к моим друзьям, стоявшим неподалеку.

– Добро пожаловать в Мерисо, – сказала она. – Я – Эталия, сестра Милосердного света.

Дариана фыркнула.

– Шлюха? Твой грандиозный план привести нас в Рижу заключался в…

– Помалкивай, – яростно прошептал Кест.

– Мир тебе, мечник, – сказала Эталия. – Твой гнев ранит меня даже больше, чем ее слова.

– Простите, – сказал он и отступил.

Эталия подошла к нему и заглянула в глаза:

– Я бы помогла вам, святой клинков, ради вашей любви к Фалькио и ради вас самого, но я не могу сделать этого. Вы должны оставить это место и направиться в святилище в Араморе. Потому что сейчас вы не более чем охапка хвороста, которая может вспыхнуть от одной искры.

– Я потерплю.

– Имеющий глаза да увидит вашу силу воли. Но ее недостаточно.

– Тем не менее, сударыня, я потерплю.

Эталия улыбнулась и коснулась его щеки. Она вздрогнула, словно обожглась, и тут же убрала руку.

– Спасибо, что попытались, – поблагодарил Кест.

Эталия повернулась к Валиане и почтительно присела.

– Миледи, мы встречались прежде, но не думаю, что вы меня помните.

– Простите, – сказала Валиана. – Я… встречалась со многими, но теперь я совсем не та, кем была прежде.

– Всё к лучшему, вы согласны? Плащеносец. Первая призванная с тех пор, как погиб король.

– Ошибаешься, шлюха, – сказала Дариана, надавив голосом и поглядев на Кеста. – Их сотни.

На лице Эталии не нашлось места ни страху, ни гневу – она посмотрела на Дариану как на маленького сердитого ребенка.

– Но они не совсем такие, вы согласны?