Леди Ариэлла Уоторби - Елена Звездная

Оглушительный треск за спиной!

Болезненная, стальная хватка уже знакомых мне пальцев!

Рывок!

Объятие, настолько сильное, что я невольно вскрикнула и тут же оказалась за спиной герцога, в толпе вооруженных людей, рядом с заметно взволнованным Яниром! И тишина такая, только где-то щелкнул затвор ружья, да чуть слышно гудело разорванное Грэйдом зеленое сияние.

Тишина, в которой угрожающе прозвучал голос герцога:

— Скатар.

И я вспомнила о мужчине. Осторожно выглянула из-за внушительной спины лорда, невольно вздрогнула, разглядев того, с кем вела беседу. У этого мужчины не было ног! Просто не было. От пояса, перевязанного красным кушаком, вниз вился черный дым, примерно на длину ног, если бы они были, а глаза — они действительно оказались черными. Полностью. Без белка!

— О Пресвятой! — потрясенно проговорила.

Янир, находящийся рядом, произнес что-то иное, далекое от принятой в обществе речи, и взмыл вверх. Туда, где в боевом построении застыли остальные духи ветра. Я же вновь посмотрела на заклинателя, поймала на себе его взгляд, и именно ночной собеседник спросил:

— Ты с ним заодно?

Обвинение было столь же нелепо, сколь и справедливо, ведь муж и жена всегда заодно.

— Я бы попросил обращаться к моей супруге соответственно ее положению, — холодно произнес герцог. — А могу и потребовать.

Полупризрачный мужчина заметно удивился, потом удивился еще сильнее, приглядевшись к лорду Грэйду, а после произнес странное:

— Жаль, не смогу никому рассказать.

— Мне не жаль, — с насмешкой ответил герцог.

Случившееся дальше я не увидела — внезапно тьма окутала весь корабль! Ее разорвали вспышки выстрелов, после залп из пушки, и зеленоватое свечение вспыхнуло вновь, освещая корабль, стоящего на носу лорда оттон Грэйда, нервно вытирающего ладони, и лежащий в луже алой крови труп моего недавнего собеседника. Совершенно нормального собеседника, с ногами, сбившейся повязкой и широко распахнутыми мертвыми голубыми глазами…

В ужасе прикрыв рот, я смотрела на погибшего, не веря в то, что произошло, а затем в мертвенной тишине прозвучало:

— Леди оттон Грэйд, соизвольте незамедлительно вернуться в каюту! — И герцог, полуобернувшись, вперил взбешенный взгляд в меня.

И я забыла даже о смерти заклинателя, ныне лежащего на палубе. Обо всем, кроме неистово бьющегося сердца и откровенного ужаса — мне прежде доводилось видеть его светлость в отвратительном расположении духа, но герцог никогда не позволял себе кричать на меня в присутствии посторонних. Тем более так кричать. Особенно если учесть, что лорд вдруг развернулся полностью и прошипел:

— Леди, — голос его стал угрожающим, — мои приказы не игнорируются!

Испуганно отступив, я в ужасе смотрела на герцога, чье лицо с правой стороны оказалось испачкано кровью. Лицо, шея, плечо… вся правая рука… в которой еще билось вырванное сердце заклинателя!

— И без обмороков, — добавил черный маг.

Я отшатнулась.

Кто-то придержал меня за плечи, и это позволило взять себя в руки. Сухо поблагодарив удержавшего меня офицера, я развернулась — передо мной расступились все, образуя свободную достаточно широкую полосу. Босиком, едва сдерживая слезы, я прошла, расправив плечи, вскинув голову и глядя четко перед собой, миновала всю палубу «Ревущего», ведь до кормы было не близко, взошла по лестнице и невольно глянула в сторону носа корабля — все продолжали смотреть мне вслед. Все. Офицеры, матросы, солдаты!

Но смущало меня вовсе не повышенное внимание военных «Ревущего», с невероятным ужасом я вдруг поняла, что самое страшное ожидает меня впереди и начнется оно с возвращением герцога Грэйда. Сердце сжалось, стоило закрыть за собой дверь в каюте, а после мне оставалось лишь ждать наказания. И не думать, не думать, не думать о еще бьющемся живом сердце в руках его светлости… Просто не думать, не…

Дверь распахнулась, когда я, стоя у стола, нервно сжимала пальцы, пытаясь совладать с эмоциями.

— Драгоценнейшая леди оттон Грэйд, — прозвучал полный злой иронии голос герцога, — не соблаговолите ли вы объяснить мне причину вашего сегодняшнего проступка?

Просьбой это не являлось — приказ.

— Знаете, Ариэлла, — окровавленные черные перчатки были брошены его светлостью на стол и упали рядом со мной, вынудив отшатнуться, — за сегодняшний день я дважды спас вас от смерти. И должен признать, спасение вашей персоны весьма утомительное занятие. Не говоря о том, как оно меня бесит!

Я же смотрела на перчатки, от которых по столу начало растекаться темно-красное пятно…

— Заклинателя ветра возможно убить лишь одним способом — вырвав его сердце, — отчеканил лорд оттон Грэйд, проследив за моим взглядом.

С трудом удержалась на ногах. Меня замутило… Поверить в то, что в нашем цивилизованном мире один из приближенных к королю аристократов способен вырвать сердце… Не хочу в это верить. Не хочу об этом знать. До слез жаль несчастного, который не совершил ничего плохого ни в отношении меня, ни…

— Я сказал — без обмороков! — прошипел лорд оттон Грэйд.

Не знаю, что удержало меня от падения, этот окрик или же то, что я побоялась упасть на пол, куда стекала струйка крови и сейчас падали капли… Как удивительно, что кровь все еще капает, а не свернулась… Или же герцог намочил перчатки в воде?

Лорд оттон Грэйд обошел меня, присел на край стола на расстоянии протянутой руки от кровавого ручейка и воззрился на меня с самым неодобрительным видом. Я же не смогла отвести взгляд или опустить глаза, как полагалось воспитанной леди, и посмотрела на него с нескрываемой горечью.

— Этот человек, — мой голос задрожал, — не совершил ничего плохого.

На губах герцога промелькнула странная немного печальная улыбка, и он ответил:

— Это не человек, Ариэлла, человеком он был около десяти лет назад, до того как подчинился вселившемуся в него духу ветра.

Я хотела было спросить, почему же тогда мужчина говорил со мной столь по-человечески, но герцог не позволил вымолвить и слова, продолжив:

— Так как мне понимать вашу выходку, леди оттон Грэйд?!

Выходку? Меня порой откровенно поражало то, как виртуозно его светлость играл словами, когда желал унизить собеседника.

— Мне кажется, вы слишком утрируете, называя мою вечернюю прогулку столь резким словом, как «выходка», — промямлила я.

Вероятно, следовало сказать это с вызовом и интонацией, подчеркивающей мое возмущение, но я… Голос дрожал, на ресницах заблестели слезы, и следующие слова сорвались с моих губ против воли и веления здравого смысла: