Третья жена хозяина песков - Анна Наварр

Хватка Актаура ослабла. 

– То есть никаких шансов? – он даже губу прикусил. 

Молния просверкала в третий раз, затем донесся звук грома, и на этом все. Темная тень удалилась куда-то вперед.

– Какие тут могут быть шансы? Пятнадцать жен и полсотни наложниц – вот самое настоящее варварство! Я никогда, никогда и ни за что не пойду в гарем! Пусти сейчас же! 

Но объятия снова сомкнулись плотным кольцом. 

– Откуда пятнадцать жен? И полсотни наложниц? И у кого? 

***

Актаур выглядел таким ошарашенным, что моя злость на все происходящее начала иссякать. Да и разве можно на него долго злиться? Я же плавлюсь от нескольких прикосновений, а он даже и не думает отпускать меня из объятий. 

– Так Кана же сказала… Она рассказывала мне, как у вас тут все устроено. – ответила я. – Три главные жены, двадцать младших… 

– А, это, – Актаур улыбнулся. И тут же восхитился: – Так ты и считать умеешь? Тогда давай считать. 

Он подхватил мою ладонь и начал загибать пальцы. 

– Цадик, Чени и ты – уже три, да? 

Я глядела на пальцы и сомневалась, что понимаю все правильно.

– Откуда три? Я не считаюсь, а Чени, ты сам сказал, вообще покинула этот мир. Одна.

– Умница, – как ребенка, похвалил он меня. – Но с главной женой развестись нельзя. Раз назвал – от слов не оказаться. Поэтому даже умершая, Чени все равно жена. 

И я, ушедшая в глухой отказ, получается, тоже – для него. Засада какая.

– А почему нельзя развестись?

Актаур развернул свою ладонь вверх. Над пальцами заплясал шарик магии. 

– Сила уйдет. Нарушение клятвы же. Должен заботиться, оберегать, защищать… Если ушла – значит, плохо делал. 

Нет, он определенно заметил, что его прикосновения делают со мной. И пользуется этим. 

– А может уйти?

– Может. Если дети – маги, то может выбирать, кто будет отец. Вот только…

– Что? 

– Обычно ребенок показывает способности годам к десяти. И к этому времени уже хоть как-то жизнь с мужем налажена. Зачем уходить? Но ты… Если уйдешь, за тебя будут биться все… И я уже не смогу вмешаться. 

Пальцы Актаура продолжали поглаживать мои, лишая способности мыслить логически и заставляя забыть тему разговора. А от нее не стоит отклоняться.

– А остальные? 

– Остальные?

– Ну, три главные жены, я поняла. А остальные? Двенадцать младших, полсотни еще каких-то… 

– Двенадцать младших тоже… хмм... было. Вот только с младшей можно развестись, если год не родила. А меня не было дома больше года. Значит, матушка могла дать им развод от моего имени. Ну, чтобы они не тратили себя понапрасну. Правда, матушка могла и новых набрать, чтобы к моему приезду представить их как положено… 

Я фыркнула. Ну конечно, можно не сомневаться, матушка там два комплекта наверняка оставила. Чтобы развеявшийся сынок мог выбрать.

– Ты никак ревнуешь? – услышала я. 

– Нет! 

– Хмм… – Несколько мгновений Актаур был занят. Исследовал мою реакцию на прикосновение – провел носом по шее, и слегка прихватил поцелуем на самом изгибе. 

– Нет, нет… – я отстранилась, пытаясь высвободиться. Не пустил. – Кана говорила еще про наложниц. 

Я попыталась оторвать его от сосредоточенного изучения моей шеи. Потому что он безошибочно определил слабое место, и теперь не давал мне покоя. 

– Этих не держу, – так безапелляционно заявил он, что я даже вздрогнула.

– Да ладно? 

– Угу. И так бесплодный, зачем еще зря силу расходовать? – еще один поцелуй-укус лег выше лопатки. – Что, ревнивая дикарка, меньше стало поводов злиться?

– Я не… – договорить мне Актаур дал. 

Запустил пальцы в узел волос, вытащил кончик. Светлый водопад рассыпался по плечам. А он зарылся в них пальцами, лаская кожу, и развернул меня к себе. 

– Ревнивая, злобная дикарка, – он провел пальцем от моего лба до кончика носа, потом ко краю губ, по подбородку, шее и остановился между ключиц. – Вот чтобы ты делала, не забери я тебя тогда с рынка, а? Кто бы вообще стал брать в жены такую своенравную женщину, а? 

Я только и могла, что бессильно хлопать глазами. Ну что тут отвечать? Либо Жаран бы продал в бордель, как и собирался, либо Дахар с Раузан использовали бы в качестве ходячего инкубатора. 

– Один я такой дурак… Увидел твое неземное сияние, и не смог пройти мимо. А вот Берес не оценил, хмм… назвал ходячей катастрофой. Ну да он любит женщин покорных, ласковых… Не то что я. Чужую и чуждую захотел! Что теперь с этим делать только, совсем не ясно! Ты ж и с моим караваном идешь, наверное, только потому что я сказал тебе про диву Велимзан, да? Что она может знать, как тебя вернуть?

– Ээээ… Я просто иду, потому что оставаться там, где я была – невозможно, – в горле отчего-то пересохло, и я с трудом выдавила из себя слова. 

Актаур усмехнулся.

– Да уж. Убить дива в Рохуту, да еще ножом, потом еще двух – и не где-нибудь, а в самом сердце Парящего города, и напоследок взорвать главный храм Культа черных песков – это точно не всякий мужчина сможет. А тут хрупкая женщина! И только потому, что у этой злобной дикарки отняли ребенка! Что, свое не отдаешь? Никогда, никому? 

Я покачала головой. 

– Что мое, то мое. Но то, что моим быть не может – даже трогать не буду. 

– Вот как… Так значит ты и в самом деле совсем как я. Как настоящий Аль-Танин. Урожденный. Не знаю, слышала ли ты, но у нас говорят “У Аль-Танина нельзя украсть и остаться безнаказанным”. Мы всегда приходим за своим. А ты так безошибочно шла за ребенком, что я решил никому тебя не отдавать. Уж лучше сдохнуть самому, чем знать, что ты где-то – и не моя. 

Он снова обнял меня, прижал к себе. 

– Завтра… хм. Нет. Уже сегодня к вечеру мы будем в Этта-эрбе. И… Я хочу знать, что ты будешь делать, если дива не сможет вернуть тебя домой. Подумай об этом заранее, пожалуйста. 

Снаружи донеслись звуки просыпающегося лагеря. И почти сразу раздался крик: