Интересная жизнь… Интересные времена… Общественно-биографические, почти художественные, в меру правдивые записки - Владимир Михайлович Соколов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через несколько дней после этих событий я случайно встретился со своим знакомым по работе на телевидении. Он был крупным специалистом по всей трансляционной технике, поэтому его привлекли к ее обслуживанию на стадионе в Лужниках. Он рассказал:
– Я сидел в аппаратной. Мне позвонили и сказали, что умер Высоцкий. Я был настолько потрясен, что мне захотелось схватить микрофон, я как раз стоял около него, и прокричать на весь стадион: «Люди, умер великий бард! Прервем соревнования, встанем все на минуту молчания». И это было бы прекрасно – хоть на минуту прервать Олимпиаду, чтобы показать всему руководству страны, а оно в ложе сидело, что значит народная любовь. Желание было настолько сильным, что я вышел из аппаратной. Испугался и вышел. Да, испугался.
Я думаю, здорово было бы, если бы мой знакомый не испугался. Но что было, то было. Вот в такое время я и писал свою первую монографию. Интересна и поучительна для характеристики времени история этой книги – «Нравственный мир советского человека. Опыт социологического анализа нравственных проблем современника».
Смею предположить, что это была одна из первых научных работ, в которой духовный мир современника анализировался не на уровне сугубо теоретических постулатов, цитат из классиков марксизма-ленинизма и собственных представлений, а на основе репрезентативных (достоверных) социологических исследований.
Позволю в связи с этим процитировать один абзац из Вступления в книге: «Нас не могут удовлетворить основанные только на опыте личного наблюдения выводы и положения о том, какие черты характера современного человека наиболее распространены, что типично для моральных норм советских людей, какие ценности являются для них важнейшими, как относятся люди к тем или иным нравственным коллизиям. На обывательское сетование, что “не та молодежь пошла”, мы должны иметь точный ответ: какова же современная молодежь, какова степень ее моральности, в чем специфичность ее восприятия и освоения мира».
Далее написал о том, что я в течение 12 лет проводил социологические исследования по проблемам морали, участвовал в подобных работах, которые осуществляли другие исследователи, на основе чего и делается попытка осмыслить проблему, ответить на поставленные вопросы. Книга вышла тиражом 200 тысяч. Немыслимым по нынешним меркам и вполне обыденным для советского времени. Причем вначале было выпущено 100 тысяч экземпляров, их раскупили – и допечатали еще 100 тысяч. И что еще характерно для этого времени. Приходит ко мне мой друг – доктор Шток и приносит газету «Советская культура». Там целый подвал, посвященный моей книге, и главное – написанный каким-то деятелем культуры из Владивостока! А через некоторое время я попал в Ригу и там в книжном магазине купил последний экземпляр ее. Вот так, от края до края огромной страны распространялись книги! И было население нашей страны самым читающим в мире. А сейчас? Лучше об этом не говорить…
Позднее я написал достаточно много научных и научно-популярных книг, брошюр, статей. Некоторыми из них, не скрою, до сих пор горжусь. Прежде всего – монографией «Социология нравственного развития личности», в которой, как сказано в ряде философских и социологических энциклопедий, были заложены основы современной теории социологии морали, «Российская ментальность и исторические пути Отечества» (отрывки из нее я даю в Приложении к Запискам), «Административная этика» (в соавторстве). Горжусь и первым и, по-моему, до сих пор единственным учебником по проблемам нравственности государственных служащих «Гражданская служба: нравственные основы, профессиональная этика». Интересна жизнь некоторых из этих книг. Так, «Российская ментальность…» за рубежом целиком не переиздавалась, но некоторые главы ее были переведены и печатались в Китае, Англии, Польше.
В течение длительного времени я читал для магистров академии курс лекций «Нравственные основы государственной службы». Как и для всякого другого учебного курса, для слушателей важно было иметь соответствующий учебник. Он и был издан в 2006 году, но, так как спрос на него был велик, после этого восемь раз (!) его допечатывали. Но вот произошло «историческое» объединение нашей академии с Академией народного хозяйства, по сути, ее ликвидация (я об этом ниже подробнее расскажу). И новое руководство, ничтоже сумняшеся, запретило использовать в учебном процессе все учебники и книги бывшей Академии государственной службы при Президенте РФ! Говорят, их даже жгли во дворе академии. Но курс «Нравственные основы государственной службы», так как он пользовался большим спросом, в учебном плане остался. А учебника нет, о чем я с печалью в голосе говорил перед новым потоком магистров. И вот прихожу как-то на занятие и вижу, что перед каждым слушателем этот учебник лежит. Правда, он как-то странно выглядит: обложка мягкая (а была твердая), и на задней обложке мой портрет с кратким описанием моих заслуг в науке и надпись в рамочке «С благодарностью от студентов группы МВ-121». Оказывается, предприимчивые и умелые студенты скачали из интернета текст учебника и сами издали его в несколько десятков экземпляров. С тех пор эта книга таким образом «издавалась» еще пять-шесть раз. Правда, с разными моими портретами и текстом. Сейчас это очень ценный и трогательный раздел моей домашней библиотеки.
Естественно, что моя научная деятельность не могла не закончиться защитой докторской диссертации. Я в силу своей загруженности в самых разных сферах жизни академии и вне ее, своей любви к некоему сибаритству, а также, если сказать честно, просто своего страха перед грозной защитой все откладывал работу над диссертацией. И тут помог случай.
В первый раз (и как после выяснилось, и в последний) Академии общественных наук при ЦК КПСС было разрешено открыть докторантуру. Что это означало на деле? Отбирались преподаватели, имеющие уже достаточное количество научных публикаций, освобождались на два года от работы с сохранением зарплаты, и они писали докторскую диссертацию. Всего было отобрано в первую (и последнюю!) докторантуру академии четыре человека. И начали мы писать свои работы. Вскоре я убедился, что писать дома сложно, несмотря на все удобства. Очень много всего отвлекает: жена, дочь, телевизор, холодильник, телефонные звонки, двор… Пришел я в академию к всесильному Д. Квоку: «Дмитрий Григорьевич! Не могли бы мне дать комнату в общежитии, а то дома трудно работать?» Дал, конечно. И поселился я в общежитии.
