Интересная жизнь… Интересные времена… Общественно-биографические, почти художественные, в меру правдивые записки - Владимир Михайлович Соколов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я позвонил своему хорошему знакомому, художественному руководителю цыганского театра «Ромэн» Николаю Сличенко и пригласил устроить у нас концерт артистов театра. Он организовал великолепные выступления. Я, конечно, сидел на концерте, смотрел, но потом решил не дожидаться его конца и поехал домой. А зря. Утром прихожу на работу, и первое, что бросается в глаза, – в академии в аудиториях и просто в коридоре на подоконниках сидят цыгане, поют под гитару восхищенным слушателям: аспирантам, преподавателям. Вызывает ректор:
– Почему у меня в приемной цыгане поют, почему их полно в академии?! Концерт же вчера был! Что за безобразие!
С большим трудом устанавливали порядок, но о том вечере долго еще тепло многие вспоминали, что мне приятно было. Приятно вспомнить и тех известных людей, которых я приглашал на встречи с сотрудниками и аспирантами академии. Великий наш хореограф Юрий Григорович, первый советский чемпион мира по шахматам Михаил Ботвинник, неистовая пассионария Долорес Ибаррури, знаменитый актер Михаил Ульянов, поэт Роберт Рождественский и многие другие. Как правило, после встречи сидели мы тесным кружком в маленькой комнате, предназначенной для приемов «особых людей». Пили не только чай, вели интереснейшие беседы. И вот что любопытно, просил я у всех автограф, но не для себя, а для моей дочурки. И они писали ей теплые слова. «Успехов тебе, Оленька, в трудной и прекрасной нашей профессии. Ю. Григорович», «Ольге Соколовой желаю огромного счастья! Роберт Рождественский». Почему-то не очень дорожит дочь этими автографами, хранятся они в моем архиве. Может, потому, что не сама их брала?
Вернемся, однако, к моей научной работе в академии. Печатать в различных средствах массовой информации, в различных издательствах свои научные и научно-публицистические работы я начал практически сразу же после зачисления в академию. Сначала выходили отдельные брошюры: «Идеологическая работа и формирование нового типа личности» (1974 г.), «Мораль и современность» (1975 г.), «Труд и досуг» (1975 г.) и др. Ряд издательств, и прежде всего издательство Всесоюзного общества «Знание», имели специальные государственные программы, обязывающие публиковать для широкого круга читателей литературу по самым разным отраслям знаний и специально – по моральному и идеологическому воспитанию молодежи. Тиражи этих брошюр – от 20 до 100 тысяч и больше. Где сейчас издаются подобные книжки, где можно встретить подобные тиражи?! Огромное значение имело подобное просвещение масс. Помню, как в Иркутске довелось мне выступать перед молодежью. Речь шла о духовно-нравственном содержании личности.
– А вы вообще-то, знаете, что такое «мораль»?
Встает один паренек.
– Знаю. Я об этом в вашей книге читал.
Вот так, за тысячи километров от Москвы дошла моя брошюра, нашелся и ее читатель. Это так, для примера.
В самом начале 80-х годов задумал я написать первую свою монографию. Собрал результаты своих социологических исследований, а также исследований других авторов и научных институтов и решил на их основе проанализировать духовный мир современных советских людей. Обнаглев, обратился к самому крупному издательству политической и научно-публицистической литературы в Советском Союзе – Политиздату. Это было не только самое крупное, но и самое авторитетное издательство в СССР. Недаром только оно издавало труды Маркса, Ленина, материалы всех партийных съездов, речи генеральных секретарей ЦК КПСС и прочую сверхответственную литературу. Тиражи книг этого издательства были огромные, гонорары – самые большие по сравнению с прочими издательствами. К моему удивлению, темой моей книги там заинтересовались, заключили договор и сказали: пиши. Вот я и стал писать, причем так совпало – в особое для страны время – 1980 год, время летних Олимпийских игр в Москве.
Занятные были дни! Жена, дочь на даче. Я один в квартире, пишу безотрывно по семь-восемь часов в день. Смотрю в окно на площадь у метро «Речной вокзал», куда выходили наши окна, – людей почти нет, как и машин. Так сказалась поистине тотальная зачистка в столице, предпринятая перед проведением Олимпиады. Почти всех детей вывезли из города в пионерские лагеря, в дома отдыха, в санатории (за государственный счет!). Увезли за 101-й километр от Москвы всех бомжей, нищих и некоторые категории не очень надежных, по мнению властей, людей. Кроме того, руководители города, милиция настойчиво просили москвичей не пользоваться своими автомобилями, тихо сидеть дома или на даче. И Москва вымерла. Не так, конечно, как в карантин от коронавируса в 2020 году, когда я и пишу эти Записки, но близко к тому. Ради интереса я как-то доехал на метро до центра и прошелся по родной мне улице Горького. Зрелище было комическое. По ранее бурлящей от людей улице шли на большом расстоянии друг от друга по две-три пары людей. Между ними легко вычисляемые «люди в сером» – спецслужбы. Зашел в магазин. Боже мой, какой выбор и так мало покупателей! Подобное безлюдье столицы все-таки насторожило власть. Да и в зарубежной прессе об этом с иронией, а то и с издевкой писать стали. И вот услышал я по телевизору выступление начальника милиции Москвы: «Товарищи, вы не так нас поняли! Можно ездить по городу на своих машинах! И гулять можно!» Но я так и не ездил на машине, кроме одного случая. Случай печальный – в первые дни Олимпиады скончался Владимир Высоцкий.
О его смерти не сообщили ни радио, ни телевидение, ни газеты, кроме небольшого некролога в скромной городской газете «Вечерняя Москва». Говорят, за это ее редактор через пару дней был снят с работы. Но несмотря на все препятствия, возле Театра на Таганке собралась огромная толпа, люди не расходились на протяжении нескольких дней. В день похорон многие стояли даже на крышах близлежащих зданий. Проститься с артистом пришли десятки тысяч человек. И это, повторяю, без всяких объявлений и без всяких сообщений в соцсетях, которых, естественно, тогда вообще не было. По своей наивности мы с женой и дочерью решили съездить на машине к Театру на Таганке – проститься с великим артистом, поэтом, бардом. Доехали мы только до площади Курского вокзала, и тут милиция нас тормознула. Садовое кольцо перекрыто, вдали видна уходящая за горизонт извивающаяся людская очередь. Ее охраняют три кордона милиции. А мы-то, наивные, хотели на машине к театру подъехать! Мы все-таки подошли к нему,
