Жена путешественника во времени - Одри Ниффенеггер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ресторане прохладно и полно людей. Меня проводят к столу перед окном. Заказываю фаршированные блинчики и спагетти с тофу, нейтрально и безопасно. Выпиваю целый стакан воды. Альба давит на мочевой пузырь. Иду в туалет, и, когда возвращаюсь, еда уже на столе. Я ем. Представляю себе наш диалог с Генри, если бы он был тут. Представляю себе, где он может быть. Мысленно прочесываю память, пытаясь пристроить Генри, пропавшего вчера утром (в момент облачения в трусы), к Генри, которого видела в детстве. Пустая трата времени; придется дождаться, пока сам расскажет. Может, он вернулся? Останавливаю себя от того, чтобы выбежать из ресторана и пойти проверять. Появляется главное блюдо. Выдавливаю лайм на лапшу и засовываю в рот. Представляю себе Альбу, крошечную и розовую, свернувшуюся во мне, – она ест спагетти крошечными палочками. Представляю ее с длинными черными волосами и зелеными глазами. Она улыбается и говорит: «Спасибо, мама». Я улыбаюсь в ответ: «Пожалуйста, дорогая. Моя дорогая». У нее там плюшевый зверек, по имени Альфонзо. Альба угощает Альфонзо тофу. Заканчиваю есть. Сижу несколько минут, отдыхаю. Кто-то за соседним столиком начинает курить. Расплачиваюсь и ухожу.
Бреду по Вестерн-авеню. Полная машина подростков-пуэрториканцев что-то кричит мне, но я не могу разобрать что. У двери ищу ключи, дверь открывается, и Генри говорит: «Слава богу» – и бросается мне на шею.
Мы целуемся. Я так рада его видеть. И только через несколько минут до меня доходит, что он тоже беспокоился.
– Где ты была? – требовательно спрашивает он.
– В «Опарте». А где ты был?
– Ты даже записки не оставила, я вернулся, тебя нет, и я подумал, что ты в больнице. Я позвонил туда, но мне сказали, что тебя нет…
Начинаю смеяться и не могу остановиться. Генри смотрит озадаченно. Отсмеявшись, говорю ему:
– Теперь ты знаешь, каково это.
– Извини, – улыбается он. – Просто я… я не знал, где ты, и запаниковал. Думал, пропустил появление Альбы.
– Так где ты был?
– Подожди, – ухмыляется Генри, – сейчас услышишь. Одну минутку. Давай сядем.
– Давай лучше ляжем. Я до смерти устала.
– Что ж ты делала весь день?
– Валялась.
– Бедняжка Клэр, неудивительно, что сил не осталось.
Я иду в спальню, включаю кондиционер и опускаю жалюзи. Генри несется в кухню и появляется через минуту с напитками. Я устраиваюсь на кровати и получаю имбирный эль; Генри скидывает ботинки и присоединяется ко мне с пивом в руке.
– Рассказывай.
– Ну… – Он поднимает одну бровь, открывает рот и снова закрывает. – Не знаю, с чего начать.
– Давай уже.
– Начну с того, что это была самая невероятная вещь, которая когда-либо случалась со мной в жизни.
– Невероятнее, чем наши встречи?
– Да. Ну, это ведь довольно естественно, мальчик встречает девочку…
– Невероятнее, чем снова и снова наблюдать смерть собственной матери?
– Ну, это просто ужасная необходимость. Кошмарный сон, который снится очень часто. Нет, это было просто нереально. – Он проводит рукой по моему животу.– Я попал в будущее, и я действительно был там, знаешь, довольно долго и встретил там маленькую девочку.
– Боже мой. Я так завидую. Но продолжай.
– Да. Ей около десяти. Клэр, она потрясающая – умная, музыкальная, и просто… уверенная в себе, ее ничто не тревожит…
– Как она выглядит?
– Как я. Женский вариант. В смысле, она красавица, у нее твои глаза, но в основном она точная копия меня: черные волосы, бледная, немного веснушек, рот меньше, чем мой, и уши не торчат. У нее длинные вьющиеся волосы, мои руки с длинными пальцами, она высокая… Она как котенок.
«Здорово. Здорово».
– Боюсь, что мои гены в основном отразились на внешности… А по характеру она как ты. Так здорово рассказала… Я видел ее в группе школьников в Институте искусств, она говорила о коробках «Эвери» Джозефа Корнелла и сказала что-то невероятное насчет него… и я понял, кто она. Она узнала меня.
– Ну, надеюсь. – «Я должна спросить». – А она… она?..
Генри думает.
– Да, – наконец отвечает он. – Да. – Мы молчим. Генри гладит меня по лицу. – Я знаю.
Мне хочется плакать.
– Клэр, она была счастлива. Я спросил ее, и она сказала, что ей это нравится. – Он улыбается. – Она сказала, что это интересно.
Мы оба смеемся, сначала немного грустно, а потом меня озаряет, и мы хохочем от души, пока живот не начинает болеть, пока слезы не начинают литься по щекам. Потому что, конечно же, это интересно. Очень интересно.
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
5 СЕНТЯБРЯ, СРЕДА –6 СЕНТЯБРЯ, ЧЕТВЕРГ, 2001 ГОД(ГЕНРИ 38, КЛЭР 30)ГЕНРИ: Клэр весь день ходит по дому как тигрица. Схватки происходят примерно раз в двадцать минут.
– Попытайся уснуть, – говорю я ей, и она на несколько минут ложится, но потом снова встает.
В два ночи она наконец засыпает. Я лежу рядом, не сплю, смотрю, как она дышит, слышу тихие нетерпеливые звуки, которые она издает, играю с ее волосами. Я беспокоюсь, хотя и знаю, хотя я сам видел, что все будет в порядке и Альба будет в порядке. Клэр просыпается в три тридцать ночи.
– Я хочу поехать в больницу, – говорит она мне.
– Вызовем такси? – спрашиваю я. – Уже так поздно.
– Гомес сказал – звонить в любое время.
– Хорошо.
Набираю домашний номер Гомеса и Клариссы. Телефон делает шестнадцать гудков, потом Гомес снимает трубку, его голос звучит, как из бочки.
– М-м?..
– Эй, приятель. Пришло время.
Он бубнит что-то про «яйца с горчицей». Потом подходит Кларисса и говорит, что они уже едут. Вешаю трубку и звоню доктору Монтейг, оставляю сообщение на автоответчике. Спускаюсь к Клэр на первый этаж.
– Клэр?
Она смотрит на меня, по-прежнему раскачиваясь.
– Генри… зачем мы решили сделать это снова?
– Наверное, затем, что, когда это кончится, тебе дадут подержать ребенка.
– А, да.
Через пятнадцать минут мы забираемся в «вольво» Гомеса. Гомес зевает, помогая усадить Клэр на заднее сиденье.
– Даже не думай вымочить мне сиденье околоплодными водами, – ласково предупреждает он Клэр.
Кларисса бежит в дом за целлофановыми пакетами и накрывает сиденья. Мы запрыгиваем и едем. Клэр прислонилась ко мне, сжимая мои руки.
– Не уходи,– говорит она.
– Не уйду. – Я наталкиваюсь на взгляд Гомеса в зеркале заднего вида.
– Больно, – говорит Клэр. – Господи, как больно.
– Подумай о чем-нибудь. О чем-нибудь приятном, – говорю я.
Мы несемся по Уэстерн-авеню, на юг. Машин почти нет.
– Расскажи мне…
Я раздумываю и рассказываю о самом моем последнем путешествии в детство Клэр.
– Помнишь день, который мы провели на озере, когда тебе было двенадцать? И мы пошли купаться, и ты рассказывала, что у тебя начались месячные.
Клэр сжимает мои руки так, что хрустят кости.
– Правда?
– Да, и ты вроде как смущалась, но и гордилась собой тоже… На тебе был купальник, розовый с зеленым, и желтые солнцезащитные очки с сердечками на оправе.
– Помню… а… а! Генри, больно, больно!
Кларисса поворачивается и говорит:
– Тише, Клэр, просто ребенок давит на позвоночник. Нужно повернуться, хорошо?
Клэр пытается сменить положение.
– Вот мы и приехали, – говорит Гомес, подъезжая к зоне высадки больницы «Мерси».
– Сейчас начнется,– говорит Клэр.
Гомес останавливает машину, выскакивает, и мы аккуратно вынимаем из машины Клэр. Она делает два шага, и тут отходят воды.
– Хорошо рассчитала, котенок, – говорит Гомес. Кларисса бежит вперед с нашими документами, мы с Гомесом осторожно проводим Клэр через приемную «скорой помощи» и по длинным коридорам родильного отделения. Она стоит, облокотившись на каталку, пока ей спешно готовят палату.
– Не уходи,– шепчет Клэр.
– Не уйду,– снова говорю я ей.
Хотелось бы в это верить. Мне холодно и подташнивает. Клэр поворачивается и прислоняется ко мне. Я обнимаю ее. Ребенок разделяет нас, живот жесткий. «Выходи, выходи, где бы ты ни был». Клэр тяжело дышит. Толстая блондинка-медсестра сообщает, что палата готова. Мы проходим внутрь. Клэр немедленно становится на пол на четвереньки. Кларисса начинает раскладывать вещи, одежду в шкаф, туалетные принадлежности в ванную. Мы с Гомесом стоим и беспомощно смотрим на Клэр. Она стонет. Мы переглядываемся, Гомес пожимает плечами.
– Эй, Клэр, – говорит Кларисса. – Как насчет ванной? В теплой воде тебе будет лучше.
Клэр кивает. Кларисса машет на нас с Гомесом руками, как бы говоря: «Уходите».
– Пойду покурю, – решает Гомес и уходит.
– Мне остаться? – спрашиваю я Клэр.
– Да! Не уходи… стой так, чтобы я тебя видела.
– Хорошо.
Иду в ванную включить воду. Больничные ванные ужасают меня. В них всегда пахнет дешевым мылом и больной плотью. Я открываю кран, жду, пока пойдет теплая вода.