Блестящие разводы - Джун Зингер

Спустя некоторое время Нору ждал сюрприз. Вот это был сюрприз так сюрприз! Тони в слезах позвонил ей и признался, что снова подвел ее, что он очень старался занять Хьюби в фильмах и предоставлял ему разные развлечения, но Хьюби вскоре все надоело, и он удрал.

— Чтобы немного развлечься, — как он сказал мне. — Он также просил передать тебе, что он тебя очень любит и позже свяжется с тобой!

— Тони, куда он поехал?

— Прости меня, Нора, но… Он записался в Иностранный легион!

— Что?

Если бы кто-нибудь спросил ее, она бы поклялась, что Иностранного легиона больше не существует. Это было что-то, о чем раньше снимали фильмы, но сейчас этого нет… Романтическое понятие, которое сейчас уже устарело. Но надо было успокоить Тони:

— Не переживай, Тони, это не твоя вина. Я знаю, что Хьюби нужно перепрыгнуть еще через несколько луж…

— Я ничего не понимаю. Какие лужи?

— Когда Хьюби был маленьким мальчиком, он больше всего на свете любил прыгать в лужи и получал от этого огромное наслаждение!

Часть восьмая

Первое приятное ощущение времени

Лос-Анджелес. 1970–1974

37

Хани сидела одна за столиком в углу столовой. Она без интереса тыкала вилкой в салат. В Бизли был первый день учебы, она была новенькая и не знала здесь ни одной девушки. Когда она оглянулась, то увидела, что все разговаривали друг с другом. У всех было полно новостей, и разговоры велись с пулеметной скоростью. Здесь, конечно, должны быть и другие новенькие, которые тоже одиноки. Но где же они?

Вдруг к ней прямо-таки подскакала маленького роста девочка с густой, блестящей челкой черных волос, низко спускавшейся на сверкающие темные глаза. Она, даже не поставив поднос с едой на стол, сразу же потребовала:

— Ты кто, Плеймейт или Банни?

— Я не уверена, — с расстановкой ответила Хани. Она не имела ни малейшего понятия, о чем говорит эта шустрая девчонка, но ей не хотелось признаваться в этом. Она боялась, что девочка тут же ускачет за другой столик и будет интересоваться у других девиц, имеющих на все готовые ответы.

— А ты кто?

— Мне бы хотелось стать Плеймейт, но мне кажется, что я больше подхожу для Банни.

— Ну, тогда я тоже буду Банни, — быстро отреагировала Хани. Она решила, что это прозвучит по-дружески.

Теперь девочка смотрела на нее внимательно и оценивающе.

— Да нет. Мне кажется, что тебе следует быть Плеймейт, потому что ты красивая, а настоящие Плеймейт тоже красивые и у них роскошные тела и потому-то их и помещают в «Плейбое». Мне же придется быть Банни, потому что хоть я и привлекательная, но совсем не красавица. Я еще маленького роста и у меня слишком много выпуклостей для моего роста. Обычно Банни просто привлекательны, и все, что им нужно делать — вертеть своими пушистыми хвостиками — вверх и вниз, и во все стороны, вот так, — она вскочила, чтобы продемонстрировать необходимые движения, и быстро сделала несколько танцевальных па — буги сочетались с кручением бедер, и закончилось все старомодным бампом, когда танцоры отталкивались друг от друга попами.

— Ты поняла меня?

Хани засмеялась, у нее была великолепная белозубая улыбка, осветившая все ее лицо, и другая девочка сказала:

— Какая у тебя прекрасная улыбка! Все понятно: я хорошенькая, но ты просто находка для центрального вкладыша!

«Центральный вкладыш. Плеймейт и Банни! Боже, теперь все понятно!»

Хотя она никогда его не видела, но знала, что особняк «Плейбоя» расположен в престижном районе Лос-Анджелеса — Литтл Холмби-Хиллз, всего лишь в сотне ярдов от школы Бизли. Она также слышала шутку, что девочке из Бизли не нужно далеко ходить, чтобы получить высшее образование. Ей достаточно пройтись по улице к особняку и перепрыгнуть через забор!

— Ты имела в виду журнал «Плейбой»?

— Слава Богу, дошло наконец! Именно его я и имела в виду.

— Но я вовсе не хочу, чтобы мое фото напечатали на вкладыше в «Плейбое».

— Если даже ты станешь Плеймейт всего года? Ты тогда станешь единственной девочкой в целой школе, обладающей этим титулом.

— Ты что, знаешь здесь всех девочек? Значит, ты здесь уже училась и ты не новенькая? — Хани была разочарована. Если эта девочка, успевшая ей уже понравиться, не была новенькой, им, видимо, не удастся стать друзьями.

— Да, я здесь новенькая, но мне знакомо большинство этих девочек, мы все ходили по одному кругу — мы все посещали одни и те же дошкольные учреждения, когда были совсем сопливыми, и потом ходили в одни и те же начальные школы. Понимаешь: Хэмптон плейскул, Гуд прескул, дневная школа мисс Уотли, Брентвудская школа танцев… Как только наши мамаши узнавали, что имеется подходящее место для приличных девочек, нас сразу же туда засовывали! И вот теперь мы все собрались в Бизли, и мне знакомы лица большинства девочек. Я, наверное, даже смогу узнать каждую здешнюю девчонку сзади, по тому, как она трясет своей задницей.

Они обе зашлись от смеха.

— В какую школу ты ходила до этого?

— Беверли-Хиллз. Мы там живем. Мой отец и я.

— О, я тоже живу в Бевхиллз. Но как же получилось, что ты ходила в ту школу, а теперь больше не учишься там?

— Ну, мой отец учился в Принстоне, и теперь, когда там ввели смешанные классы, он решил, что мне будет лучше учиться здесь. Приемлемо. Он решил, что если я буду посещать частную школу, а не Бевхиллз, мне будет легче… Ну, ты понимаешь, они меня примут в Принстон с большим удовольствием.

— Приемлемо! Именно это слово всегда применяет моя мать: «Это приемлемо, а это неприемлемо!» — передразнила свою мать девочка. — По ее мнению, почти все неприемлемо. И еще, в чем я уверена, что твой отец и моя мать используют это слово в разных значениях. Чем твой отец зарабатывает себе на жизнь?

— Он — писатель. Ф. Теодор Розен. «Ф» — обозначает Франклин, но я его зову Тедди. Он пишет романы и сценарии.

— Вот здорово! Ты знаешь, что делает мой отец, чтобы заработать нам на жизнь и получить от этого кайф? Он сажает людей в тюрьму.

Хани засмеялась:

— Я совершенно серьезна. Он — судья. И ему по-настоящему нравится его работа.

Хани снова засмеялась:

— Я рада, что твой отец послал тебя учиться в Бизли, каковы бы пи были у него причины, я рада этому, потому что, думаю, мы станем друзьями.

Она положила на тарелку свой чизбургер и протянула руку для пожатия.

— Меня зовут Бабетта Ли Трейси, но все, кроме моей матери, называют меня Бейб.

Хани пожала ей руку:

— Рада с тобой познакомиться, Бейб.

— Только никогда не называй меня Бейби в присутствии моей матери! У нее может начаться самая настоящая истерика. Она считает, что Бейби звучит так по-плебейски. Она Ли, из тех, вирджинских…

— Мое имя Гонория Лере Розен, но меня зовут Хани. Ты меня можешь так называть в чьем угодно присутствии! Я в этом уверена.

«Даже перед лицом моей матери. Но это будет сложно сделать, потому что мы так редко видимся!»

— О, Хани, тебе так подходит это имя! Оно просто создано для тебя. Но Гонория? Я никогда раньше его не слышала. Это французское имя? Мне кажется, что оно связано с именем Лере, не так ли?!

— Да, Лере — фамильное имя моей матери.

— Боже мой! То-то я вижу, что ты мне кого-то напоминаешь. Я хочу сказать, что ты ее точная копия — французская секс-бомба! Мне следовало это понять раньше. Эти роскошные волосы и прекрасные глаза. Ты знаешь, что у них цвет топазов? Твои ресницы — я бы просто умерла, если бы у меня были такие же. Мими Лере — твоя мать?

Хани покраснела:

— Да…

— Эй, ты почему краснеешь? Ведь твоя мать такая сексуальная и потрясающе красивая женщина! Моя мать тоже была бы красивой и сексуальной, если бы не одна вещь — она в жизни никогда не занималась сексом. Я — ее единственный ребенок, которого на самом деле принес аист! Он сбросил меня прямо со всеми необходимыми пеленками… Словом, полный набор! Клянусь тебе! И если даже Кэтрин всего один раз в жизни занималась сексом, она это проделала крепко зажмурив глаза, и ты хочешь знать почему? Потому что ей не хотелось видеть, как от этого получает удовольствие мой отец!

Хани опять захихикала:

— Разве можно говорить такие вещи про свою мать?

— Нет, тебе не следует беспокоиться о Кэтрин Грозной. Она сама о себе позаботится. Если ей придется драться с какой-нибудь другой мамашей, я буду ставить на нее. Только она будет драться, изящно отставив в сторону мизинчик, как будто пьет чай с самим президентом. Это ее самая главная мечта! Между прочим, я видела несколько картин с участием твоей матери по телевидению для полуночников. Когда не было рядом Кэтрин. Я их смотрела с английскими субтитрами, потому что мой французский такой же беглый, как и японский. Естесс-но! Я считаю, что твоя мать просто потряс! Иногда она даже более сексуальна, чем старушка Монро. Но я что-то не видела новых фильмов с ней. Разве она уже больше не снимается? — Вдруг ей стало неудобно. — Прости меня, мне следует засунуть свою маленькую ножку себе в огромный рот, чтобы я не болтала лишнего! Она ведь жива, не так ли?