Падшие в небеса - Ярослав Питерский

— Валериан Степанович, успокойтесь. Все нормально, зачем устраивать тут на кладбище сцену? Люди пришедшие проводить в последний путь вашу жену могут не понять, и вообще!

— Но, что вам надо-то? Я не хочу, что бы вы меня везли домой.

— Хорошо, хорошо. Мы отвезем вас, куда вы скажете. Но сначала по дороге с вами хотели бы переговорить. Один человек хочет выразить вам свое соболезнование. Просто соболезнование, это лишь слова сострадания. Пройдемте к машине, — настаивал один из мужчин. Невдалеке от аллеи кладбища на стоянке для автомобилей стояли большие черные внедорожники. Они словно носороги высились покатыми спинами среди легковушек. В один из больших мастодонтов на заднее сидение и усадили Скрябина. Валериан тяжело дышал и со страхом вцепился в ручку двери.

— Здравствуйте Валериан Степанович, хотя на кладбище, такое приветствие звучит конечно абсурдно. Валериан взглянул на человека сидящего рядом и зажмурился. Это был он! Этот проклятый человек — Леонид Маленький. Валериан покачал головой и нервно спросил:

— Что вам сейчас от меня надо? Что?! В такой момент. Что вы меня трогаете?

— Мне очень жаль, Валериан Степанович. Что ваша супруга так погибла. Очень жаль. Я думаю, убийца будет сурово наказан. Кстати, для информации он задержан и находится за решеткой. Валериан вздрогнул, он недоверчиво взглянул на Леонида и испуганно сказал:

— Что?! Что он говорит?!

— Ну, я не знаю, это пока тайна следствия,… - загадочно буркнул Маленький.

— Да какая там к черту тайна следствия?! Что он говорит?! Что?! Вы наверняка знаете! Скажите мне! Леонид сидел и загадочно глядел в окно. Он молчал, словно тянул время, словно издевался, так, по крайней мер, показалось Скрябину. Наконец Маленький повернулся и пристально посмотрел в глаза Леониду, от этого взгляда у Скрябина по спине пробежали мурашки:

— Он пока ничего толком не говорит, вернее, говорит, что ничего не помнит, и что не убивал вашу жену.

— Значит, он не сознался,… - испуганным голосом просил Скрябин.

— Да пока он не сознался,… но с ним работают…

— В смысле?!

— А в том смысле, что если он сознается, то в принципе дело будет отправлено в суд и, мы этого человека не увидим долгое время. Если вообще когда ни будь, увидим,… - загадочно сказал Леонид. Скрябин вновь посмотрел ему в глаза, затем зажмурился и пробормотал:

— Как это все страшно…

— Нет тут ничего страшного, убийца будет сурово наказан по всей строгости закона. Что тут страшного?

— Да прекратите вы! Прекратите ваш тон,… он тут не уместен! — взвизгнул Скрябин, он даже удивился своей смелости грубить этому человеку.

— А вот истерик не надо! Не надо! И еще,… вас будут допрашивать по этому делу, как свидетеля. Имейте терпение и внутреннее самообладание, и видите себя спокойно. Говорите четко и без этих вот эмоций. Нам проблемы не нужны! Вернее вам! Валериан опять вздрогнул, он с ужасом посмотрел на этого циничного человека:

— Что вы хотите сказать?!

— Хм, ничего,… - ухмыльнулся Маленький.

— Ах да! Понимаю. Понимаю,… - сник Валериан. — А если он не признается, если он так и не признается? Что тогда?!

— Я думаю, признается, он признается, там работают очень профессиональные ребята. Хотя есть и небольшая проблема.

— Какая еще проблема?!

— А такая. Вы не сделали все как я вам говорил, вы не оставили на месте преступления орудие убийства. А это теперь затрудняет следствие. Надеюсь, нож вы просто выбросили и его никто не найдет,… - мрачно сказал Леонид.

— Как?!!! Как это не оставил?!!! — вскрикнул Валериан.

— А так. Нож на месте преступления не нашли…

— Нет!!! Это не может быть! Нет! Я оставлял…. Я точно помню, оставлял!!! Нет! Это не может быть! — кричал Скрябин.

— Успокойтесь такое бывает, просто вы наверное думаете, что оставили, но сами не оставили, в напряжении были, волнении.

— Да нет! Вы не понимаете! Я вложил ему в руку! Все как вы говорили! Все как вы говорили! И это точно! Я не сумасшедший и говорю вам, как есть! Как было, я вложил ему в руку!

— Если вы так сделали, то где этот чертов нож?! Его менты не нашли, а это очень важно было! Будь нож на месте, то все, никаких бы больше усилий не надо было, упекли бы его на пятнадцать лет, и все не вернулся бы он больше с зоны! А сейчас, сейчас надо, что бы он сам признался, сам! Слишком там все шатко, — Леонид говорил это противным скрипучим голосом. Скрябин понял, что Маленький очень недоволен и злится. Валериан вновь испугался, он покосился на Леонида и затаил дыхание. Они сидели молча несколько секунд, затем Леонид тихо сказал:

— Значит так, Скрябин. Вы назад отступить уже не должны. Если вы сделаете шаг назад, я вас уничтожу. Потому как вы становитесь просто опасным. Вы раскисли, вы стали совсем неуправляемы и опасны, прежде всего, для себя. Поэтому, я вам советую все-таки взять себя в руки и довести дело до конца.

— Что вы такое говорите?! — возмутился Валериан. — Вы, вы все сделали, что бы сделать меня убийцей! Что бы моими руками решить мою проблему, а сейчас меня и обвиняете? Да вы… да вы…

— Слушай ты! Ты перестань тут мне литературно-театральный кружок устраивать!

Сам решил, сам сделал! И если ты мужик и хочешь остаток жизни прожить нормально, то не будешь тут распускать нюни. Соберись и веди себя прилично! Валериан тяжело дышал, он, прикусив губу, сжал кулак и ударил им по стеклу дверки. Маленький покосившись на Скрябина ухмыльнулся и похлопал критика по коленке.

— Ладно, ладно. Валериан Степанович, успокойтесь и скажите, куда вас отвезти?… — примирительным тоном добавил Леонид. — Вам надо отлежаться, может даже выпить немного, что бы в себя прийти. Мы вас отвезем. Куда надо.

— Нет, мне от вас больше ничего не надо! Нет! Мне с вами не по пути! — Скрябин судорожно нащупал ручку на двери и, рванув ее, выскочил на улицу. Он побежал прочь, по аллеи кладбища, затем свернул на первую попавшуюся тропинку, которая петляла между могилами. В глазах мелькали кресты и звездочки, камни гранита, мрамора и железные короба. Фотографии с красивыми лицами, с них словно смотрели люди, которых уже нет. Десятки людей! Десятки людей фантомов!

Скрябин хватался за железные оградки и выл, как волк. Слезы катились по щекам, ноги, едва слушались, сделав еще несколько шагов, Скрябин споткнулся о камень и упал на небольшой холмик. Это была заброшенная могилка. Высокая сухая трава проросла выше небольшого деревянного покосившегося креста. Но Скрябин не видел на чем он лежит, Валериан уткнувшись лицом в землю, содрогаясь всем телом, тихо рыдал. Ему казалось, что все внутренности сейчас просто вывернуться наизнанку от спазм в желудке. Сколько так он мучился, он не помнил, но через какое-то время силы оставили его и Валериан лишь всхлипывал. И тут, словно с неба прозвучал знакомый голос:

— Ну, что, мучаешься сука?! Скрябин замер, ему стало страшно, нет, не прост о страшно, а все тело, до кончиков пальцев охватил животный ужас. Валериан не двигался, он лежал и ждал…

И голос вновь прозвучал, это был красивый женский голос:

— Значит, ты все-таки решился. Ты думаешь, что тебе все это сойдет с рук? Нет, нет, не сойдет! Я не дам что бы тебе сошло и невинного человека за тебя сгноили в тюрьме! Скрябин мучительно пытался вспомнить, где он слышал этот голос? Валериан медленно перевернулся на спину и к своему и увидел, что у его ног стоит Виктория Маленькая. Девушка гневно смотрела на Скрябина и ждала…

— Вы что тут такое говорите? — залепетал Валериан. — Я, остался один, у меня горе, а вы,… вы, что такое говорите? Что вам от меня надо?! Что надо?!

— Горе у тебя?!!! Горе?!!! А ко мне ты приходил, зачем? Горе свое заиметь?! Ты мазохист что ли? Вот так, сначала от жены избавиться хотел, а теперь горе у тебя?

— Не к кому я не приходил! Отстаньте от меня! Отстаньте! Вы и ваш отец вы просто демоны! Вы порожденье зла! — истерично бормотал Скрябин.

Он размазывал по лицу грязь, в его сжатых кулаках торчали стебли старой жухлой травы. С них на щеки сыпались небольшие кусочки могильной земли. Виктория брезгливо смотрела на этого человека и ждала, она ждала…

— Я ничего не знаю, ничего! Отстаньте от меня,… - выл Валериан.

— Помни сволочь! Помни! Если Вилора посадят или с ним что-то случится,… я приду и убью тебя! Просто приду и убью!

Девятнадцатая глава

— Ну что, Щукин, так и будете молчать? — оперуполномоченный Мухин развалился за своим рабочим столом и дымил сигаретой.

Напротив него, на стуле, сидел Вилор с застегнутыми сзади наручниками руками и пристально смотрел на милиционера. Щукин мочал. Он смотрел в глаза Евгения и с горечью понимал, что у него даже нет сил, ненавидеть этого человека! После двух дней этого кошмара действительности, прошедшие после смерти Лидии, даже думать о ненависти было противно. Странное чувство отвращения к окружающим его людям переполнило грудь. Оно появилось ночью в камере. Вилор с болью вспоминая о Лидии, о том, что никогда ее больше не увидит, вдруг понял, что теперь все что бы, не происходило с ним, не имеет для него самого никакого значения.