Падшие в небеса - Ярослав Питерский

— Женя, мне нужна его чистуха! Надень прямо сегодня на него противогаз, засунь шланг в ведро, сделай, как говорится слоника и, не снимай, пока он не подпишет чистуху!

— Нет, не могу.

— Что?! Почему?!

— Вы же Владимир Владимирович знаете, в Октябрьском районе, оперов именно на противогазе спалили. Жулик, которого они душили слоником, написал в прокуратуру заяву. А дальше все просто. Пришли к ним в кабинет, нашли противогаз. Сняли с его внутренней стороны потовые выделения, сняли с жулика потовые выделения и все сошлось! Вот вам и дело доказанное экспертизой! Им по три года впаяли! А я знал обоих ребят,… парни, как опера были хорошие! Нелюбкин повеселел. Он, улыбаясь, ухмыльнулся и, вздохнув, ответил:

— Эх, Женя! Вы, что там, кроме противогаза ни хрена не знаете больше способов?

— Знаем, конечно,… - Мухин осекся. Он понял, ему сейчас придется откровенничать о своих методах допроса подозреваемых, не с кем ни будь, а с прокурорским, а это опасно. Нелюбкин увидел его нерешительность и успокоил:

— Да говори,… я ваши все методы знаю!

— Да уж, если знаете, то знаете, что они все уж слишком тяжелые, этот поэтишка он, он упертый,… начнем долбить, не выдержит,… может и кони двинуть. Потом вой поднимется! У него есть друзья и коллеги по цеху! А вся эта Мельпомена, сами знаете! Телевизионщики и газетчики выть начнут! Нет! Он все же личность известная, с ним осторожно надо! И просто так долбить его не пройдет! Нелюбкин встал и подошел к окну. Он смотрел на пейзаж за стеклом и о чем-то думал, Мухин пожалел в эти секунды о том, что начал откровенничать с этим человеком.

— Знаешь Женя, я вижу, ты читать-то книги не очень любишь.

— Это вы о чем? — опешил Мухин.

— А о том, что книги любить надо! Особенно известные, особенно классиков! Без умных и мудрых людей нельзя. Надо читать их мысли!

— Причем тут наше дело?!

— А притом! Вот ты товарищ Мухин, знаешь такого писателя, как Александр Солженицын?

— Ну, знаю и что?

— А какое самое известное у него произведение?

— Владимир Владимирович, ну что за экзамен по литературе? Я вам о деле…

— И я о деле! Так, какое произведение Солженицына самое известное?

— Ну,… не знаю,…. Кажется, как там его,… Архипелаг Гулаг что ли…

— Вот! Вот! Правильно! Архипелаг Гулаг! Это книга, для вас оперов, как библия должна быть! Учебником! Вы ее от корки до корки должны знать!

— Это еще почему? — недоумевал Мухин.

— А потому, Женя, что мудрый писатель Солженицын, в одной из глав Гулага, описал, причем основываясь на документальные данные, множество способов выбивания показаний из подозреваемых! Там все есть и так называемые физические и психические и не очень методы! Спасибо нашим коллегам из гэпэу и энкавэдэ! Есть такие способы, которые очень болезненные, а следов никаких на теле человека не оставляют и внутренних органов ему не портят! Хотя подозреваемый мучается, как в аду и подписывает признательные показания! Я б на месте вас оперов, давно по всей России сбросился и Соженицину при жизни памятник поставил, в знак благодарности за учебник! А вы, даже не читали старика Александра Исаевича!

— На что вы намекаете?

— А на то! Возьми, прочитай Архипелаг Гулаг и поймешь, как выбивать чистуху! Признание! А признание, как говорил старик Вышинский, это царица доказательств!

И этого постулата в нашей стране, как я знаю, на не официальном уровне, никто не отменял! Будет признание, значит, все будет хорошо!

— Да где я этот Гулаг возьму? У меня и время-то нет по магазинам шастать! — сник Мухин.

— Это ерунда, я тебе дам почитать! Вот! — Нелюбкин достал из книжного шкафа, что стоял в углу кабинета три толстых журнала. В мягком переплете, темно-синего цвета, они смотрелись как тома уголовного дела. Мухин с удивлением рассматривал титульные листы.

— Это не просто журнал, это легендарный журнал! Новый мир! Ты, когда ни будь Мухин, читал Новый мир?

— Нет…

— Эх, Мухин! Найдешь там архипелаг Гулаг и почитаешь! Кстати и другие произведения тебе бы нужно тоже почитать!

— Это еще зачем?

— Да затем! Что ты не только костолом и ищейка, а интеллектуальный человек! По крайней мере, должен таким быть! Просвещайся Мухин!

Мухин обиделся, он смотрел на этого чванливого прокурорского и понимал, что он намеренно ткнул его носом в незнание художественной литературы, что бы показать разницу в образовании. У Нелюбкина был диплом госуниверситета, а Мухин окончил среднюю школу милиции. Но сам оперативник считал это пижонством и зазнайством.

— В общем, так, Мухин! Мне нужно признание Щукина! Евгений закурил очередную сигарету и, выпустив дым, тихо сказал:

— А можно вопрос?

— Валяй,… - насторожился Нелюбкин.

— Вас кто-то сверху попросил? Нелюбкин нагнулся над оперативником и зашептал ему на ухо, противно обжигая мочку дыханием:

— А вот это Женя, уже не твоего ума дело! Не суй свой нос и, ты будешь в шоколаде! Понял?! Мухин кивнул головой и мрачно ответил.

— Понял, понял, только вот…

— Никаких только! Работай! Мухин затушил сигарету в пепельнице и, поднявшись, забрал со стола журналы.

Оперативник, молча, направился к двери, не глядя на хозяина кабинета. Евгению не хотелось видеть этого человека. За спиной он услышал:

— Я завтра к нему на допрос приду! Завтра! Поторопись!

Глубокая прямоугольная яма выглядела не просто зловеще, а словно вход в потустороннюю жизнь. Где-то рядом плакали женщины и, надрывно играл похоронный оркестр. Музыканты, стараясь, выдавали какие-то грустные попурри. После марша Шопена вдруг загудели полонез Огинского, а затем он плавно перешел в мелодию песни «Ой не вечер, ой не вечер». Валериан стоял перед гробом, низко склонив голову. Он, не обращал внимания на окружающие его звуки. Ему было все равно, он словно находился в вакуумной ловушке Скрябин, лишь смотрел на безжизненное лицо Лидии и как-то равнодушно рассуждал: «Это последние минуты существования его тела тут на земле. Еще немного и его закопают, и там под землей через несколько дней его начнут уничтожать могильные черви. Странно, сами черви возьмутся из неоткуда и проживут лишь двадцать дней, так, по крайней мере, утверждают ученые. Потом они погибнут и сгниют вместе с останками Лидии. Все превратится в прах. Все станет землей, что бы через какое-то время… Нет! А что через какое-то время? Лидия,… кто она была? Она, она была человек, или,… или, что-то другое? А что? В принципе, вот, она лежит передо мной, но это не она, это лишь ее мертвая упаковка. Тело лишь красивая упаковка, упаковка для мозга! Странно, но человек в принципе это лишь небольшая кучка серого слизистого вещества, которое и руководит органами, которое и руководит телом. Сердце легкие и печень все, что в нем есть, работает на это сгусток вещества! Вот и все! И тут кому как повезет, порой бывает, попадается вот для мозга, для никчемного и совсем слабенького мозга, красивая и прекрасная упаковка, и эта вот упаковка видит себя в зеркало и считает что она лучшая! И живет такой вот никчемный и дрянной мозг, лучше и богаче чем остальные. Но чаще бывает наоборот! Умный и продуктивный мозг имеет совсем неприметную и даже некрасивую упаковку в виде человеческого тела, и живет такой вот человек-мозг мерзко и трудно, мучаясь и проклиная себя и окружающих. Но Лидия! Лидия имела и нормальный мозг и красивую упаковку! Лидия! Через пару минут ее не будет, а ее мозг съедят черви и все кончится! Все! И я, я тоже вот так…»

— Нет! — непроизвольно вскрикнул Валериан. Он горько заплакал, в это время суровые парни из похоронного бюро, одетые в черные костюмы подхватили крышку и ловко положили ее сверху гроба. Лидия осталась там, под красивой красной тканью, досками и белой обивкой. Ее лицо уже больше никто не увидит на этом свете! Стук молотков заглушили звуки похоронного оркестра, музыканты вновь загудели Шопена. Земля, мягкая и рассыпчатая словно песок, струилась струями на гроб. Могильщики, ловко орудуя лопатами, засыпали красный ящик. Через пять минут его не стало видно. В это момент Валериан захотел прыгнуть в могилу и потребовать, что бы его засыпали вместе с Лидией. Но ужасная и бредовая идея растворилась так же быстро, как и пришла на ум.

Скрябин лишь вытер слезы и, повернувшись, побрел прочь по дорожки кладбища. Он не хотел в этот момент вообще никого видеть, он в этот момент все люди были ему противны. Он сделал лишь несколько шагов, и тут к нему подошли два молодых человека одетых в строгие черные костюмы. Они вежливо и в тоже время как-то настойчиво подхватили Валериана под локти.

— Что? Что такое? — испугался Скрябин. — Вы кто?

— Успокойтесь. Просто вы сейчас в такой горький час не должны оставаться один. Мы о вас позаботимся, мы вас довезем до дома.

— Нет, не надо, я не хочу! Кто вы такие? — попытался сопротивляться Валериан.