Грешница и кающаяся. Часть I - Георг Борн

— Ты знаешь маленький укрепленный остров при входе в залив? С него таможенные чиновники причаливают в лодках к каждому приплывающему кораблю. Лодками правят черные.

— Марцеллино знает это.

— Хочешь наняться туда на несколько месяцев лодочником? — спросил Фукс.

— О масса, бедные невольники получают едва ли крусадо в день.

— Я кладу тебе два крусадо в день, Марцеллино, и плачу тебе за месяц вперед

— И пистолет и кинжал!

— Обязательно! Пистолет с серебряными украшениями, кинжал и шестьдесят крусадо я передам тебе завтра вечером у болверка перед тем, как ты сядешь в лодку, в которой отправишься на укрепленный остров, где ты по рекомендательному письму, которое я дам тебе, получишь место лодочника.

— О масса, Марцеллино непременно придет завтра вечером!

— Ты составишь свое счастье! Ну, а теперь главное: можешь ли ты молчать?

— Как могила, масса, за пистолет как могила!

— А умеешь ты обращаться с кинжалом?

— У Марцеллино жилы как у тигра,— негр с силой вытянул свои длинные руки и показал мускулы,— а ловок он, как дикая кошка!

— Если ты исполнишь мое поручение, то получишь хорошую награду!

— О масса, говорите скорее, не надо ли убить кого-нибудь кинжалом? О масса, говорите без боязни!

— Ну, так слушай и запомни каждое 'мое слово. Когда ты будешь служить гребцом на одной из таможенных лодок, которые подходят ко всем подходящим к острову кораблям, и услышишь, что приближается пароход под названием «Германия», будь настороже! Когда ты подгребешь к нему и убедишься, что это действительно «Германия», притворись больным, очень больным, тебя потащат на пароход, где находится врач. На «Германии», на палубе или в каюте, ты увидишь высокого белого господина, владельца парохода этот человек должен умереть. Он мой враг!

— О, враг, враг должен умереть! — повторил Марцеллино, сверкнув глазами.

Этот геркулесовой силы негр был так ослеплен обещаниями незнакомца, который производил впечатление знатного и богатого господина, что, не задумываясь, согласился на его предложение.

— Ты не ошибешься, только если хорошо запомнишь название парохода — «Германия».

— О масса, Марцеллино никогда ничего не забывает!

— Запомни, владелец «Германии» высокого роста и прекрасно сложен, и чтобы между вами не завязалась борьба, в которой он может выстрелить в тебя, употреби кинжал, и именно во время переезда с укрепленного острова на тот, что лежит посреди залива, где стоят брандвахтенные суда. Как называется этот остров?

— Виллегеньон, масса!

— Вот тут-то ты и должен его убить. Затем воспользуйся общим замешательством и постарайся как можно скорее скрыться с глаз своих преследователей.

— О, Марцеллино умеет плавать, как рыба, масса!

— Я не знаю точно, когда «Германия» достигнет здешних берегов, но мне кажется, что это будет в следующем месяце! В последний день месяца я приду вечером к тому месту, где ты завтра сядешь в нанятую мною лодку. Если ты точно исполнишь мое приказание и владельца парохода «Германия» не будет более в живых, я отсчитаю тебе обещанные деньги!

— Гм! Масса!

— Ну что ты еще хочешь сказать?

— Марцеллино думает, что половину денег он должен получить теперь, а половину тогда, когда на «Германии» будет вывешен траурный флаг!

— Ну, думаю, я могу тебе доверять и исполню твое желание! Завтра вечером, прежде чем сядешь в лодку, ты получишь от меня половину обещанной суммы. Но не промахнись, Марцеллино! Если «Германия» вывесит большой черный флаг, твое вознаграждение будет еще больше, чем я обещал!

— О, масса так же жестоко ненавидит своего врага, как и Марцеллино своего! Но эта веревка…

— Ты найдешь случай снять ее, когда тебя перенесут на пароход, да и веревка не удержит владельца «Германии» от приказа снести больного негра даже в собственную каюту.

— Считай, мы договорились, масса! — заключил Марцеллино.

Ренар как-то нерешительно протянул ему руку, потом застегнул пальто, надвинул шляпу на лоб и хотел было уйти, но вдруг остановился и скороговоркой проговорил:

— Если ты проронишь хоть слово из того, что только что услышал, тебя ждет неминуемая смерть, поэтому берегись водки, чтобы не проговориться в пьяном виде.

— О, Марцеллино не будет пить до тех пор, пока «Германия» не вывесит траурный флаг,— ответил негр.

— Значит, завтра вечером на берегу! — заключил Фукс, быстро оглядев всех, кто сидел на веранде, и скрылся в темноте.

— Черт возьми! — пробормотал хозяин трактира, между тем как его гости начали мало-помалу расходиться.— Эти двое затеяли кровавое дело.

XXVII. СОКРОВИЩА МОНТЕ-ВЕРО

Светлая ночь царила над лесом и замком Монте-Веро; легкий ветерок о чем-то шептался со старинными пальмами и кедрами. Благоухали цветы. Резкий свист попугаев дополняло стрекотание сверчков и крики больших водяных птиц. Слышался плеск фонтана, находившегося перед замком.

Замок Монте-Веро, романтично стоявший на горе у опушки леса, представлял собой большое продолговатое четырехугольное здание. Он был построен по образцу немецких замков, со множеством высоких окон и башнями по углам.

По одну сторону от него тянулись огромные конюшни, а позади стоял высокий бельведер, с которого можно было обозревать окрестные луга и поля. С тех пор, как гости и новый владелец Монте-Веро прибыли в замок, на бельведере развевался черный флаг. Замок делился на четыре больших флигеля, которые соединялись коридорами. В середине замка была высокая часовня, золотой купол которой возвышался над крышей. Правый флигель предназначался для императора, комнаты которого открывались только тогда, когда дон Педру II навещал графа Монте-Веро, за правым флигелем помещался флигель для гостей, налево был флигель графа, а за ним четвертый флигель занимала прислуга.

Покои императора соединялись с покоями графа балконом, украшенным тропическими растениями и возвышавшимся над порталом. Его поддерживали мраморные колонны. На балкон из обоих флигелей выходили высокие стеклянные двери.

По балкону, защищенному навесом от палящего солнца, часто прохаживались император и граф Монте-Веро. Оба они не только внешне, но и внутренне походили друг на друга. На этом балконе, в благоухании цветов, нередко развивались идеи и принимались решения, которые должны были послужить благоденствию не только обширных владений Монте-Веро, но и всего громадного государства.

Император и граф Эбергард были давними, искренними друзьями и нередко в тяжелые дни поддерживали друг друга. Кроме того император был исполнен благодарности к Эбергарду, которому был обязан спасением жизни.