Иванов, Петров, Сидоров - Сергей Гужвин

О страшном Леднёв узнал от Командира. После прибытия, группа сдавала оружие, имущество, Леднёв сдавал документы. О постигшем его несчастье знал весь военный городок, но, ни один человек не решился стать чёрным вестником. Так в неведении, он и переступил порог Командирского кабинета.

А потом мир почернел, пахнуло жаром, а тело стало пустым и звонким. И уже со стороны слышались слова Командира и свои собственные, но чужие, слишком сложные для понимания, как будто говорил за него кто-то другой, у которого что-то случилось, только что — ускользало от сознания. Рассудок ставил блок, потому, что воспринимать всерьёз то, о чём говорил Командир, нельзя было ни в коем случае, потому, что человек не может этого пережить, это выше человеческих сил, Господи, за что!?

Похороны, отпевание, кладбище, двойная могила и лавочка перед ней — это шло пунктиром, лишь слегка касаясь разума, было не с ним, с кем-то другим, а он тут не причём, это не она, это не его… Как это пережить?

…Заняли окоп. Начал падать снежок. В окопе убитые духи. Один у пулемета лежал, недалеко еще двое. Патроны россыпью, гильзы. Прилетела пара Ми-24 и стала бить по центру села. Первый "двадцать четвёртый" отстрелялся и ушел, за ним второй сделал пуск. Все ракеты пошли нормально, а одна как шарахнет сзади метрах в ста. Не расслабляться! Банда боевиков полевого командира Бронелобого блокирована в селе, но возможны всякие неожиданности.

Начало темнеть. Небо над Октябрьским начали подсвечивать САБы. Их сбрасывали самолеты с большой высоты, поэтому светили они минут по 20. Мертвенный свет делал жизнь черно-белой, да и какие цвета на войне.

Около полуночи группа боевиков общей численностью до 250 человек осуществила прорыв на участке, который удерживал отряд спецназа численностью 38 человек под командованием капитана Леднёва. От наблюдателей начали поступать доклады: "Вижу 10 человек", "Вижу 20 человек", "Вижу 30 человек". А потом: "Е-ть! Да сколько же их тут?!". Заработал АГС на правом фланге. В ответ бандиты нанесли огневой удар по нашим позициям из всего, что у них имелось. Работали и крупнокалиберные пулеметы, и гранатометы. Весь огонь был сосредоточен на бруствере окопа, где находились спецназовцы.

Прорыв был организован достаточно грамотно. Вначале нанесли огневой удар. Потом штурмовая группа пошла в атаку. За ней шла основная банда, в которую входил и сам Бронелобый со своими приближенными. Штурмовая группа практически вся была в состоянии наркотического опьянения. В атаку эти люди не бежали, а шли как зомби. Несмотря на то, что атакующих расстреливали практически в упор, они не пытались залечь, перебегать или переползать, как это делает нормальный солдат под огнем. Они просто шли на пули, заменяя павших в первых рядах. Однако огонь бандитов был такой силы, что на момент прохождения основной банды через позиции спецназа, в живых в группе Леднёва оставались лишь три человека. Тяжелораненые, которые не выжили. В том числе и Леднёв, ему пуля попала в челюсть с левой стороны, пробила аорту, легкие, ударила во внутреннюю стенку бронежилета и, отрикошетив, разбила позвоночник. После такого ранения долго не живут — шею сильно не затянешь. В результате гибели группы Леднёва, в нашей обороне образовалась брешь, в которую и прошли бронелобовцы.

Весь прорыв длился не более получаса. Спецназовцы дрались отчаянно, до конца, но их героические усилия никто не поддержал, ни огнем, ни маневром. Да и кому было поддерживать, если боевой порядок операции не предполагал ни создания бронегруппы, ни резерва, а для того, чтобы осуществить быструю перегруппировку, надо, хотя бы находиться в трезвом рассудке. Когда же генерал-лейтенанту, который командовал операцией, его зам доложил о прорыве боевиков, он, был до такой степени пьян, что единственное распоряжение, которое он смог отдать, звучало примерно так: "Догоните их и накажите своей властью".

Капитана Леднёва, Константина Викторовича, Сидоров скопировал, когда тот спал в БТРе, накануне последнего боя. Скопировал со всем находящимся вокруг барахлом, и куском борта. Ну, не спит спецназ на перинах, что тут поделаешь. Потом задумался, а где его проявить? Допустим, в одном из залов, а где потом размещать? Пожалуй, нужно спросить у купца, у него голова большая, пусть думает.

— Как где? — удивился Иванов, — в Арсенале, конечно. Накопируй кроватей для начала, а потом наладим быт.

Сидоров проявил свою копию, и посадил её за абрудар, а сам, захватив стул, отправился в один из дальних залов, закрывающихся на ключ, присутствовать при проявлении. Помня о казусе в подвале, открыл все окна, прохладно, но жить можно.

Проявление Леднёва сопровождалось падением куска брони с полуметровой высоты на мраморный пол и грохотом. Ну, не рассчитал Алексей высоту немного, с кем не бывает. Леднёв воспринял такое пробуждение правильно — откатился в сторону, одновременно выдергивая из кармана на разгрузке пистолет ПСМ, и через секунду был готов к стрельбе с колена. Сидорову кульбит этого здоровяка понравился. Леднёв был ростом под два метра, и весом слегка за сто кило, но двигался виртуозно. То, что в него целились, не смутило Алексея, в бессмертии есть свои плюсы.

Вдруг между ним и Леднёвым замерцал куб, и начал проявляться стул, на спинке которого аккуратно висел спортивный костюм, а на сидении стояла пара кроссовок. Сидоров, оставшийся в кабинете перед абрударом, не дремал. Леднёв начал целиться в стул. Это Алексея рассмешило.

— Ты что, решил стул застрелить?

Леднёв опустил оружие: — А ты кто такой?

Сидоров, сама скромность, сказал правду: — Советник Императора Николая Второго.

Леднёв обвёл взглядом беломраморную залу, спрятал пистолет в карман, и решительно вскочив, выглянул в окно. Что он там увидел, Алексей не знал, но когда тот оглянулся, во взгляде была растерянность. Замечательно.

— Скидывай сбрую, — сказал он Леднёву, и кивнул на проявившийся стул, — форма одежды — спортивная.

Видя, что Леднёв не реагирует, Сидоров сказал ему: — Слушай, я не дипломат, поэтому буду краток. Сейчас тысяча восемьсот девяносто четвёртый год, на престол Российской Империи только что взошёл Николай Второй. От его имени я предлагаю тебе службу. Тем более что ничего тебя там, — он мотнул головой, — не держит. Или соглашайся, или вернёшься назад, тебе жить осталось меньше суток. Следующей ночью Бронелобый пойдёт на прорыв по вашим трупам. Потом подумал и добавил: — Не веришь, могу показать киношку. Никто из группы не выживет.

— Покажи, — нахмурился Леднёв.

— Переодевайся, — в тон ему ответил Сидоров.

— Нет, — ответил Леднёв, — оружие не сдам.

Стул окутался мерцающей дымкой и растаял в воздухе. Вслед за ним растаял кусок борта БТРа и остальная хурда, проявленная вместе с несговорчивым капитаном.

— Вот сейчас также растаешь, — назидательно проговорил Алексей, и, заметив, как нехорошо сузились глаза Леднёва, хмыкнул: — Ну, где ты собираешься оружие применять? В Москве, в Кремле? Мозг у тебя где? Может, в плен меня хочешь взять?

Сидящий на стуле Сидоров окутался дымкой и растаял в воздухе, а потом проявился на том же месте.

— Ну, что, капитан, сотрудничать будем? — Сидоров начал терять терпение, — я тебя сюда притащил не для того, чтобы кокнуть. Ты и без меня уже не жилец. Я комплектую команду профессионалов, не хочешь, не надо. Последний раз спрашиваю: да или нет?

Леднёв помедлил секунду и начал расстегивать разгрузку. Снова замерцал проявляемый стул с одеждой.

Когда он переоделся в спортивный костюм, а своё снаряжение аккуратно сложил на стуле, сидящий у абрудара Сидоров скопировал это всё, а потом развеял.

— Куда!? — дёрнулся было Леднёв за своим имуществом.

— Не волнуйся, — остановил его Алексей, — всё в целости и сохранности. Будет на складе.

Сначала Сидоров повёл Константина в душ, потом в гардероб. Как назло, на мощный торс капитана ничего не лезло, даже то, что было приготовлено для Петрова. Пришлось экипировку отложить. В кабинет Леднёв вошел первым, увидел сидящего за монитором Сидорова и потрясённо оглянулся. За ним тоже шёл Сидоров. Сидящий за столом Алексей быстро восстановил равновесие в природе, развеяв лишнюю копию, и кивнул Леднёву: — Подходи, садись, будем смотреть боевик.

Всё-таки великая вещь — кино. Убедительная. Часовой фильм заменяет тысячу часов говорильни. Но, добил Леднёва всё-таки Сидоров, когда после просмотра записи гибели группы спецназа, достал бутылку водки, и предложил выпить за упокой душ усопших рабов божьих, и в частности, раба божьего Константина.

Несколько часов Сидоров отвечал на вопросы, сыпавшиеся, как из рога изобилия, а потом Леднёв заявил, что он согласится на предложение и Сидорова, и Императора, да хоть Папы Римского, если ему дадут возможность вернуться назад на одну минуту.